Василий Панфилов - Фэйри — время перемен (СИ) Страница 20

Изначально было понятно, что «сильные мира сего», а точнее — верхушка Макао, явно была в курсе находящегося здесь пленного фэйри. Не все разумеется, но ряд ключевых фигур — несомненно. В противном случае фэйри давно бы уже находился в более защищенном месте.

На политические расклады было откровенно плевать — операция началась. Кицунэ отловили почти полтора десятка «языков» из селения, тщательно выбирая тех, кого не хватятся хотя бы несколько часов. «Экстренное потрошение» (он же — полевой допрос) и разрозненные куски информации о расположении зданий, ловушек, домов наиболее сильных бойцов/магов/лидеров. Разрозненная информация слилась в единую картину, «языки» же были уничтожены.

Уничтожены буквально — их не только убили, но и распотрошили на части, причём максимально неаппетитными способами. Увы, но помимо «чистой» магии и в мир пришли и такие направления, как Некромагия…

Теоретически кицунэ могли бы проникнуть в селение, но там масса следилок, так что «отпечатки» всё равно останутся. Проблема была именно в бессистемности — крестьяне покупали массу следящих и охранных артефактов и амулетов, так что практически наверняка хоть несколько из них окажутся целыми и могут «рассказать» о кицунэ. За себя я не боялся — и без того заинтересованным лицам будет понятно, что появление одного фэйри и освобождение другого — вещи взаимосвязанные.

Дэйю Ли более полувека возглавляла общину кицунэ и успела сделать и повидать много такого, от чего большинство родичей просыпались бы с криками по ночам — и это несмотря на то, что излишней добротой они не страдали. Жизненный опыт был… своеобразным и он говорил ей что время от времени необходимо демонстрировать подчинённым, что кровь у неё не «прокисла». Вот и сейчас она взяла на себя руководство отрядом, собранным для помощи Филину.

Первоначально фэйри показался ей слишком мягким и бесхребетным, но сейчас до неё дошло — он просто другой. Воспитанный в варварских западных традициях, он по другому думал и реагировал, не придавая особого значения важным для Азии вещам. Из-за этого отношение к нему было изначально не слишком хорошим — она просто не понимала его легкомысленного отношения к «Лицу»[40]. Только сейчас до неё дошло, что он прав — зачем ему беспокоится о мнении тех, кого он никогда не увидит. Да и предстоящее деяние даст ему такое «Лицо» среди Знающих…

Обманчивая мягкость не мешала ему быть жестоким… Нет, жестокость тут ни при чём — это просто равнодушие к чужим жизням. Он спокойно пытал захваченных в селении и столь же спокойно убивал их потом, разрывал связь с душами и расчленял тела, чтобы некромаги не смогли узнать хоть что-то. Она проделывала аналогичную работу, но честно признавалась себе, что что только желание сохранить «Лицо» помогало оставаться невозмутимой. Филин же… Пожалуй, верно говорят о том, что пережившим Катастрофу пришлось пройти через чудовищные вещи для элементарного выживания.

Схемы составлены и я взлетаю — против Крылатых у землепашцев ничего нет. Высота около двух километров, но селение вижу замечательно. Это не только особенности птичьего зрения, но и связь с Воздухом. Отчётливо виден каждый сарайчик и лежащий на крышах тростник.

Долго… настраиваюсь, что ли. Даже не знаю, как точно назвать это состояние — я как будто «привязываюсь» к селению, впадая в транс.

Вот на крышу старосты отправляется простейшая, но мощная «зажигалка», которая взорвётся позже — по сигналу. Она не падает, а скорее планирует и время от времени направляю её потоком воздуха. Точное попадание и «снаряд» зарывается в тростник. Точно таким же образом направляю остальные «зажигалки» на мало-мальски значимые объекты, хотя часть приходится израсходовать на откровенно незначительные строения — необходимо быстрое возгорание по всей деревне.

За жизнь фэйри не боюсь — мы живучи, да и содержится пленник в подвале башни. Это одно из немногих строений, которому пожар не особенно грозит. Прочие же… впрочем, увидим ночью.

Через пару часов после полуночи началось. Стремительные тени разбежались, «оседлав» дорогу и немногочисленные тропинки. Кицунэ и так — грозные бойцы, а уж когда каждый из них вооружен весьма дорогим и качественным арбалетом…

Снова взлетаю и вижу редкие отблески света — не все здесь спят. Неважно… Сигнал — и в посёлке вспыхивает больше полусотни ярких огней. Даже не знаю, с чем сравнить мои «зажигалки» — разве что с пресловутым напалмом. Каждая вспыхивает так, будто этого самого напалма в них содержится не меньше бутылки (примитивные варианты напалма делал, так что примерно представляю). Они взрываются, разбрасывая во все стороны огненные капли и вскоре до меня доносится вой — вой обожжённых, испуганных гоблинов, охваченных паникой.

Наличие стен вокруг каждого двора и каждой усадьбы сыграло свою роль — многие просто не успевали уйти от огня. Однако самому огню стены не были помехой — разве могут становить бушующую стихию перегородки, призванные защитить двор от соседской собаки?

Дэйю видела, что огонь разгорается не только из-за амулетов Филина. В небе сейчас парил не подобный ей, а… часть стихии. Эта стихия закручивала ветер, помогая пламени разогнаться и подавая ему кислород. Невольно ссутулившись, как будто пытаясь стать незаметней, она поклялась себе никогда не переходить дорогу фэйри — никакому. В противном случае через какое-то время придёт… такое вот и уничтожит всю общину.

Когда гореть было уже нечему, быстро снизился в стороне и Перекинулся. Набрасываю на себя Воздушный Полог — нечто вроде скафандра из уплотнённого воздуха, защищающего от жара и фильтрующего воздух. Кицунэ тем временем подбегают ко мне, готовясь «зачищать» оставшихся. Теоретически здесь не должно остаться выживших — разве что сторожа в той самой башне. Раздаю им аналогичные амулеты и лисы входят за ворота, начиная Поиск. Не все — половина продолжает оставаться на страже.

Бегу к башне, стараясь держаться вне зоны прямой видимости из неё. На ходу формирую свою воздушную сенсорику и начинаю «ощупывать» территорию рядом с башней и её саму. Какие-то признаки жизни имеются, но понять ничего нельзя — они сосредоточенны в подвале.

Тяжёлая металлическая дверь немного оплавилась. Достаю алхимическую смесь, любезно предоставленную кицунэ и наношу по контуру дверей. Отхожу в сторонку и активирую. Пшш! Короткая вспышка и металл прожигается насквозь. Подхватываю падающую дверь и быстро проскальзываю внутрь.

Наверху никого — разве что затаился особо умелый маг. Ситуация маловероятная, но двое сопровождающих моментально взбегают по крутым ступеням наверх. Я же прохожу сквозь пустующую караулку и начинаю спуск.

Длится он недолго — это всего лишь пародия на полноценную башню, служащая скорее неким символом, заявкой на определённый статус и главное — тюрьмой. Помещение сильно задымлено, так что трое сторожей с мокрыми тряпками на мордах меня просто не заметили, да и не могли заметить — отравление угарным газом, это очень серьёзно…

Всего несколько камер, двери которых просто выбиваю — и не важно, что они открывались наружу… В третьей по счёту и обнаруживается фэйри — женщина.

Она висит на цепях, сковывающих руки. Такие же цепи и на ногах. По углам камеры примитивные вороты, с помощью которых можно немного натянуть или ослабить путы. Взгляд тусклый и безжизненный — она и так не ждёт ничего хорошего от жизни, так ещё и надышалась дымом.

Быстрый взгляд на оковы — ключей нет, заковали её намертво. Это не просто толстенные, прочнейшие цепи из высококачественной стали — это настоящие артефакты. Ясно с первого взгляда — создавали их настоящие мастера.

Достаю алхимическую замазку и наношу на оковы. Да, ожоги получились сильные, но ничего тут не поделаешь — скорость играет очень большую роль. Успокаивающе говорю ласковые слова сразу на нескольких языках, попутно вливая Силу. Я не полноценный медик, так что большая часть ей пропадает впустую, но и этого хватает — ожоги начинают покрываться корочкой, а затем появляется молодая розовая кожа.

Взгляд становится осмысленным и она поднимает неверящие глаза.

— Свобода, — говорю ей на русском, а затем ещё на десятке языков. При звуках испанского она оживает и я начинаю рассказывать свой план: освободить, вылечить и удрать отсюда. Деревня уничтожена — вся. При этом известии она порывисто обнимает меня и начинает благодарить со слезами на глазах.

Бывший врач Скорой Помощи, Ева и после Катастрофы продолжила работать по специальности. Изменение и прошедшие десятилетия мало что для неё значили — работа спасала её от воспоминаний о погибших детях и потому понятие «Выходные» или «Свободное время» были благополучно забыты. Небольшая, практически изолированная община в Парагвае была для неё домом. Несколько десятков маленьких поселений, где бок о бок жили люди, хоббиты, наги, орки…