Саймон Кларк - Ночь триффидов Страница 19

– Я бы горячо приветствовал и то, и другое, сэр.

– Но вначале кое-какие формальности для вахтенного журнала. Ваше имя, сэр, и откуда вы свалились?

– Меня зовут Дэвид Мэйсен. А свалился я, как вы изволили выразиться, с острова Уайт.

– Как пишется “Мэйсен”, сэр? – спросил он. Я продиктовал фамилию по буквам.

– Благодарю вас, мистер Мэйсен. Добро пожаловать на борт моего судна, – мрачно произнес он и пожал мне руку. Его захват, как я и ожидал, оказался стальным. – А теперь, если позволите, я вернусь к своим обязанностям. Но мои пассажиры не оставят вас без внимания. Держу пари, они засыплют вас вопросами. Он повернулся, чтобы уйти, и я почувствовал, как от работы машины затряслась под ногами палуба. Из единственной синей трубы парохода повалил дым, бордовое небо украсил белый плюмаж. Мы отходили от острова.

– Подождите, – неожиданно для себя сказал я. – Подождите. Отплывать нельзя.

– Неужели, мистер Мэйсен? – обратил на меня суровый взгляд Шарпстоун. – А я почему-то считал, что здесь командует капитан.

– Прошу прощения, – поспешно пояснил я. – Я сказал это только потому, что на берегу остался еще один человек.

– Но вы же говорили, что у вас был только один пассажир и он погиб.

– Все верно… но там еще была девушка. Она…

– Девушка? – Он понимающе вскинул брови и посмотрел на стоявших рядом матросов. – Откуда там взялась девушка? Капитан наверняка решил, что у меня от переживаний и от одиночества поехала крыша и перед моим замутненным взором стали возникать воображаемые девицы, может быть, даже русалки.

– Послушайте, капитан, – сказал я. – Возможно, я не смогу объяснить это как следует, но на острове я обнаружил девушку. На вид ей лет пятнадцать– шестнадцать, и она не умеет говорить. – Я заметил, что капитан перевел взгляд на остров, видимо, рассчитывая увидеть девушку. – Она постоянно прячется, – добавил я.

– Прячется?

– Да, я совершенно ненамеренно испугал ее, когда стрелял из пистолета в триффида.

– Но мы не видели никакой девушки, мистер Мэйсен. Мы разглядели вас, триффидов, но, простите, девиц на острове не заметили. – Повернувшись к какому-то среднего возраста мужчине, он бросил: – Выходим в открытое море, мистер Ши. Курс на юго-восток. Скорость десять узлов.

– Есть, сэр! – Моряк быстро зашагал к мостику.

– Ну а теперь, мистер Мэйсен, вам пора в душ. После чего вас осмотрит корабельный лекарь. – И он окинул меня взглядом, который мама почему-то называла “старомодным”.

– Капитан! – чуть ли не взревел я. – На острове находится девушка, почти ребенок. Ей нечего есть, кроме вонючих крыс, а общество ей составляют триффиды! Она погибнет, если мы ее не найдем! На мой эмоциональный взрыв капитан Шарпстоун среагировал не больше, чем могла среагировать гранитная глыба.

– Мистер Мэйсен, я понимаю, что вам много пришлось перенести. Поэтому настоятельно рекомендую вам слегка остыть и спуститься вниз. К этому времени судно уже медленно отваливало от плавающего острова. На берегу толпились любопытствующие триффиды. Я подумал о красивой, полной жизни девушке, которая сейчас следит за тем, как пароход (ее единственная надежда на спасение) уходит в море. Не в силах сдерживаться, я что было сил хватил шлемом о фальшборт и выкрикнул:

– Нет! Вы не имеете права оставлять ее здесь!

– Мистер Мэйсен, я…

– Верните меня на остров. Я сам доставлю ее к людям.

– Там нет никакой девушки, мистер Мэйсен. А теперь мои люди, ради вашего же блага, – он глянул на пару дюжих матросов, – помогут вам спуститься вниз. Назначенные в санитары моряки – ручищи у каждого были размером с лопату – подхватили меня под локти. Это просто безумие! Почему он не воспринимает меня всерьез? Я попытался освободиться – бесполезно: у этих людей были стальные мышцы. Без особых усилий они повлекли меня к люку. Я ничего не мог сделать, ничего не мог сказать… Девушке суждено остаться на острове. Вскоре она умрет от голода или погибнет от яда триффида. В этом у меня не было никаких сомнений. Абсолютно никаких.

– Проводите мистера Мэйсена в каюту, – распорядился капитан, – и проследите, чтобы дверь оставалась на запоре.

– Минуточку, капитан Шарпстоун, – произнес голос, отличавшийся от грубой манеры речи моряков так, как небо отличается от земли. Голос, вне всякого сомнения, был женским. – Оглянитесь на остров, капитан, – продолжала женщина. – Там есть нечто такое, на что вам стоит взглянуть.

Итак, мое появление на борту судна-спасителя вряд ли можно было охарактеризовать как величественное. Но за последнюю неделю я видел слишком много покойников и не хотел быть виновным в еще одной смерти. Теперь я с удовлетворением наблюдал, отступив в сторону, как матросы бросились по местам готовить пароход к повороту. Капитан с привычной легкостью сыпал распоряжениями:

– Разверните судно на сто восемьдесят градусов. Подходить будем носом. Самый малый ход, мистер Ши. Я не хочу, чтобы весь этот распроклятый мусор запутался в винтах. Мистер Либервиц, подготовьте еще раз штормтрап. Я прошел вперед к фальшборту. Надо мной в самом зените висел унылый красный диск солнца. Света от него было так мало, что о нем не стоило и упоминать – хватало только на то, чтобы различить зловещие тени триффидов и увидеть холмы, скрывавшие в себе останки яхт и буксиров. В общем, картина, мягко говоря, удручающая. Однако в тот момент я был исполнен счастья. Там, на “берегу”, стояла моя дикарка. Волосы на ее голове больше всего походили на готовый облететь одуванчик, а глаза сверкали от возбуждения и – не боюсь сказать – от страха. Она смотрела на пароход, на дымящуюся трубу, на белую бурлящую воду у винтов. Я был готов держать пари, что ничего подобного она раньше не видела. Я был до безумия счастлив. Да, она не погибла в зарослях триффидов. Как ей это удалось, одному Богу известно. Девушка стояла у самой кромки воды, с испугом поглядывая на качающийся под ногами тонкий слой растительности. К груди она прижимала портфель. Пароход тем временем медленно разворачивался к ней носом. Я молил Бога, чтобы Он не позволил ей в последний момент испугаться и убежать. Вид огромного приближающегося парохода был одновременно величественный и пугающий. Но наверное, девушка понимала, что это ее последний шанс на спасение. Поэтому, несмотря на весь свой ужас, стояла неподвижно, прижимая портфель к груди – так мать в минуту опасности прижимает к себе дитя.

– Очень рада видеть вас улыбающимся, мистер Мэйсен. Я обернулся, чтобы взглянуть на обладательницу голоса. На вид ей можно было дать лет двадцать пять. Худощавая, но не костлявая. Светлые с рыжинкой волосы свободно ниспадают на плечи. Такой прически я раньше никогда не видел. Глаза у нее были необычного зеленого оттенка, и в них, как мне показалось, светился незаурядный ум. Прекрасного цвета лицо выглядело несколько усталым, и на нем можно было разглядеть преждевременные морщинки. У меня не было сомнений в том, что обладательница приятного голоса находится на судне вовсе не в качестве палубного матроса. Об этом я догадался при взгляде на ее красивые руки без единой мозоли. Ее окружала аура, суть которой можно было определить одним словом – “порода”. Одета она тем не менее была в простые джинсы, клетчатую рубаху, на ногах – тяжелые рабочие ботинки. Приземленный стиль несколько смягчал легкий розовый шарф.

– Не каждый день приходится встречать человека, который сумел бы противостоять нашему великому и ужасному капитану Шарпстоуну. Поздравляю, – улыбнулась она.

– Мне просто хотелось, чтобы он поверил моим словам. Хотя, боюсь, это получилось довольно неуклюже.

– Тем не менее вы добились желаемого результата. – Она кивнула в сторону замершей у кромки воды девушки. (Пароход очень медленно, дюйм за дюймом, приближался к плавающему острову.) – Кто она?

– Понятия не имею. Скорее всего ее унесло в море, когда “плот” оторвался от Большой земли. Я снова перевел взгляд на стоящую рядом со мной молодую женщину. В тот день мой мозг, видимо, работал на удивление медленно, поскольку я лишь в этот момент догадался о происхождении акцента, хотя пересмотрел сотни голливудских фильмов в некогда роскошных, а ныне поблекших залах “Имперского дворца кино”.

– Вы американка? – спросил я, не в силах скрыть изумление.

– Ну и догадливый же вы, бритты, народ. – Она снова улыбнулась и, прикоснувшись к моей закованной в прорезиненную ткань руке, спросила: – Неужели на вас модный наряд, который носят все передовые молодые люди на этой стороне Атлантики?

– Сомневаюсь, – улыбнулся я в ответ. – Я был бы счастлив выбраться на воздух после десяти дней пребывания в этой резине. Да, и прошу меня извинить.

– Извинить? За что?

– За то, что я с таким изумлением заявил о столь очевидной вещи. О том, что вы американка. Мне не хочется выглядеть идиотом. Но несколько последних дней оказались для меня, мягко говоря, весьма необычными. Я повернулся и увидел, что острый форштевень парохода режет зелень “плота” с такой же легкостью, как нож – кочан капусты. Еще секунда – машины дали задний ход, а потом судно замерло. Какой-то матрос спустил штормтрап. Обращаясь практически к самому себе, я пробормотал: