Алан Фостер - Звезда сироты Страница 2

– У меня довольно давно не было никаких контактов с Малайкой, Симм. Я слышал, что он занимается бизнесом где-то за пределами нашей системы.

Богатый друг-коммерсант Флинкса дал ему возможность покончить с представлениями своего личного цирка одного актера, снабдив его существенной суммой за помощь в исследовании тар-айимской планеты Кранг. Много денег ушло на устройство Мамаши Мастифф, приемной матери Флинкса, в хорошо обеспеченной товарами лавке в одном из лучших рыночных округов Драллара. Ворча на свою капризность, старуха вызволила Флинкса еще ребенком с невольничьего ряда и вырастила его. Она была единственной когда-либо известной ему родней. Она все еще ворчала, но с любовью.

– Фактически, – продолжал он, потягивая поперченный отвар, – Малайка хотел, чтобы я отправился с ним. Но хотя я и уважаю этого старого гедониста, у него в конечном итоге возникнет идея облачить меня в накрахмаленный костюм, зачесать мне волосы назад и выработать хорошую дикцию. – Флинкс заметно содрогнулся. – Я не смогу этого вынести. Скорей уж я вернусь к жонглерству и играм в отгадки со зрителями. А что насчет тебя, о отец неотесанных мужиков? Я слышал, что муниципальные войска снова досаждали тебе.

Хозяин бара оперся своей, два с половиной метра ростом, почти двухсоткилограммовой тушей на амортизирующую стойку из дерева и пластика, которая протестующе затрещала:

– Рыночный уполномоченный явно воспринял как личное оскорбление, что я выкинул первую группу чиновных добродеев, присланных им закрыть мое заведение. Может быть, мне не следовало ломать их фургон. Теперь они пытаются действовать хитрее. Только на этой неделе у меня побывал один, утверждавший, что он своими глазами видел, как я подавал определенные галлюциногенные напитки лицам, не достигшим совершеннолетия.

– Ты явно заслужил, чтобы тебя вздернули за твои крайности, – с псевдосерьезным видом заметил Флинкс. Он тоже считался по закону слишком юным для многого, что подавал ему Симм.

– Так или иначе, – продолжал великан, – этот чертов сын вылетает из задней кабинки, машет своей муниципальной карточкой умиротворителя и пытается сказать мне, что я арестован. Он, мол, намерен забрать меня, и мне лучше всего спокойно отправиться с ним. – Сморчок Симм сокрушенно качал массивной головой, пока Флинкс сделал несколько больших глотков.

– И что же ты сделал? – Флинкс слизнул жидкость с уголков рта.

– Я действительно не хотел больше никаких неприятностей и уж конечно не еще одного обвинения в нападении. Я подумал, что намекающая демонстрация умеренно физического характера действенно убедит этого господина изменить свое мнение. Она убедила, и он тихо удалился. – Симм показал на опустевшую теперь кружку Флинкса: – Еще налить?

– Разумеется, так что ты сделал? – повторил он.

– Съел его карточку умиротворителя. Вот твое пиво, – он поставил вторую кружку рядом с первой.

Флинкс понимал удовлетворение Сморчка Симма. Ему требовалось поддерживать свою репутацию. Его заведение было одним из немногих мест в Дралларе, куда человек мог зайти с гарантией, что на него не нападут или как-нибудь не облапошат буйные разбойники. И все потому, что Сморчок Симм беспристрастно разделывался со всеми такими нарушителями спокойствия.

– Вернусь через минуту, – сказал Флинкс своему другу. Он соскользнул с табурета и направился в то помещение, чья планировка и назначение мало изменились за последние несколько столетий. Как только он вошел туда, на него навалилось изобилие богатых ароматов и ощущений: застоявшегося пива, крепких напитков, беспокойства, напряжения, старой воды, влажности, полного страха ожидания. Комбинация насыщенных мыслей и носящихся в воздухе запахов чуть не подавила его.

Посмотрев налево, где это давление было сильнее всего, он заметил легкое подергивание обеспокоенно следившего за ним человека. Флинкс увидел внешнее спокойствие этого человека и почувствовал его внутренний страх. В одной руке он держал осмотический шприц, его палец обвился вокруг него, словно это было оружие. Когда Флинкс начал было звать на помощь, его подымающийся крик оборвало что-то темное и тяжелое, опустившееся ему на голову. Мысленный же крик оборвал холод шприца…

Он очнулся и увидел беспорядочную панораму огней. Они раскинулись перед ним и ниже его, видимые сквозь стену и пол из прозрачного пластика.

Он медленно поднялся, сел с некоторыми затруднениями, поскольку его запястья сковывали хромированные металлические наручники. От них тянулась длинная трубка из гибкого металла, исчезавшая среди богатой мебели. Эта цепь извивалась по толстому прозрачному ковру, словно какой-то червяк с зеркальной спиной.

Присмотревшись, Флинкс увидел, что огни были пульсацией города Драллара, среди них господствовали находившиеся слева светящиеся шпили королевского дворца. Это зрелище позволило ему сориентироваться. Сравнив положения дворца с узором нижних огней, он понял, что его держат пленником в одном из четырех отгороженных инурбов города. В этих охраняемых, огражденных от посторонних лиц анклавах находились дома высших классов, как дралларских, так и торговавших здесь жителей иных планет. Значит, напавшие на него были далеко не трущобные воры.

Он был не в состоянии уловить какие-либо эмоции или мысли вокруг себя. Сейчас все заполонило собой легкое пульсирование в мускулах правого предплечья, куда попала игла. Совсем иного рода ауру порождал его собственный гнев за то, что он не заметил враждебных эманаций напавших на него до того, как зашел в туалет.

Вдруг он заметил отсутствие еще одного ощущения: пропал утешающий груз Пипа у него на плече.

– Здравствуй, – робко поздоровался тонкий, серебряный голосок.

Резко обернувшись, Флинкс оказался лицом к лицу с ангелом. Он расслабился, скинул ноги с кушетки и с удивлением посмотрел на появившуюся девочку. Ей не могло быть больше девяти-десяти лет, и она была одета в голубовато-зеленый комбинезон с бахромой и длинными рукавами из какого-то прозрачного кружевного материала. Длинные белокурые покрытые лаком волосы волнами спадали до самых бедер. Младенчески голубые глаза смотрели на него с удлиненного лица умудренного херувима.

– Меня зовут Махнахми, – мягко уведомила она его; ее голос поднимался и падал словно трель малой флейты. – А тебя?

– Все зовут меня Флинкс.

– Флинкс, – она пососала кончик большого пальца. – Это смешное имя, но приятное.

Улыбка показала превосходный жемчуг зубов.

– Хочешь посмотреть, что мне купил папочка?

– Папочка, – откликнулся словно эхо Флинкс, оглядывая комнату. В ней господствовали большая дуга прозрачной стены, балкон и находившаяся внизу искрящаяся панорама. Снаружи была ночь… но была ли это ночь того же дня? Сколько он пролежал без сознания? Неизвестно… пока.

Комната была меблирована в стиле позднего Сиберада: пышные подушки, кресла и диван, поднятые на тонких, как карандаши, стропах из дюралесплава, со всем прочим, подвешенным к потолку на такой тонкой проволоке из дюралесплава, что остальная мебель казалась плавающей в воздухе. На сводчатом куполе потолка господствовали массивные ветви люминесцентных кристаллов сподумена и кинзита. Они окаймлялись округлыми люками, открывавшими теперь заполненное звездами небо. Климатические регуляторы не давали вечернему дождю попасть в помещение.

Его похититель был очень богатым человеком.

Наблюдения прервал полный обиды из-за невнимания голос девочки:

– Ты хочешь посмотреть ее или нет?

Флинкс пожелал, чтобы подрагивание в правом предплечье поутихло.

– Разумеется, – рассеянно кивнул он.

Улыбка вернулась, когда девочка сунула руку в карман комбинезона. Она подошла поближе, гордо разжала кулачок, показывая что-то, лежащее на ладони. Флинкс увидел, что это миниатюрное пианино, сделанное целиком из филигранного золота и настоящего жемчуга.

– Оно действительно играет, – взволнованно сообщила она ему.

Она дотронулась до крошечных клавиш, и Флинкс прислушался к почти невоспринимаемым нотам.

– Это для моей куклы.

– Оно очень красивое, – похвалил Флинкс, вспоминая времена, когда такая игрушка стоила бы ему кредитов больше, чем он мечтал когда-нибудь иметь. – А где сейчас твой папочка?

– Здесь.

Флинкс повернулся к источнику этого простого и все же каким-то образом угрожающего слова.

– Да, я уже знаю, что вас зовут Флинкс, – сказал вошедший, махнув унизанной кольцами рукой. – Я знаю о вас уже многое.

Из шаровидной тени появились два человека. У одного была вмятина в черепе, наполовину оплавленная каким-то сильнейшим жаром и лишь приблизительно реконструированная инженерами от медицины. Его спутник-коротышка проявлял теперь больше самообладания, чем когда держал для Флинкса шприц в туалете у Симма.

Коммерсант снова обратился к нему: