Алан Фостер - Звезда сироты Страница 3

Коммерсант снова обратился к нему:

– Меня зовут Конда Чаллис. Наверное, вы слышали обо мне?

Флинкс медленно кивнул:

– Я знаю о вашей фирме.

– Хорошо, – отозвался Чаллис. – Всегда приятно быть узнанным, и это избавляет от определенных объяснений.

Неприятное пульсирование в правом плече Флинкса начало утихать, когда вошедший расположился в поджидавшем его кресле. От Флинкса его отделял круглый плоский стол из металла и пластика. Полулицый и его низкорослая тень расположились поудобней – но не слишком удобно, заметил Флинкс – рядом с ними.

– Я вижу, Махнахми, ты развлекала нашего гостя, – обратился Чаллис к девочке. – Теперь пойди куда-нибудь и поиграй, как положено пай-девочке.

– Нет. Я хочу остаться и посмотреть.

– Посмотреть? – напрягся Флинкс. – Что посмотреть?

– Он собирается воспользоваться кристаллом. Я знаю это! – Она повернулась к Чаллису:

– Пожалуйста, папочка, позволь мне остаться и посмотреть! Я ни слова не скажу, обещаю.

– Извини, детка, как-нибудь в другой раз.

– Как-нибудь в другой раз, как-нибудь в другой раз, – повторила она. – Ты никогда не даешь мне посмотреть. Никогда, никогда, никогда! – И столь же быстро, как солнце, вспыхнувшее после ливня, ее лицо озарила широкая улыбка. – Ну ладно, но позволь мне хотя бы попрощаться с ним.

Когда Чаллис нетерпеливым кивком дал добро, она разве что не прыгнула в объятия Флинкса. К большому его расстройству, она обвила его руками и ногами, чмокнула в щеку и прошептала в правое ухо ритмичным, незрелым сопрано:

– Лучше делай, что он тебе говорит, Флинкс, или он выпустит тебе кишки.

Каким-то образом он сумел сохранить на лице нейтральное выражение, когда она отпустила его с обезоруживающе невинной улыбкой.

– Пока. Может быть, папочка позволит нам потом поиграть. – Повернувшись, она вприпрыжку выбежала из комнаты через дверь в противоположной стене.

– Э… интересная девочка, – сглотнув, заметил Флинкс.

– Ну разве она не очаровательна, – согласился Чаллис. – Мать ее была исключительно красива.

– Значит, вы женаты? Вы мне кажетесь человеком не того типа.

Коммерсант, похоже, был искренне шокирован:

– Я – с пожизненными брачными узами? Мой милый мальчик! Ее мать была куплена прямо здесь, в Дралларе, много лет назад. Прилагаемая родословная утверждала, что она обладала исключительными талантами. Они оказались очень небольшие, пригодные для салонных фокусов, но мало для чего еще. Она, однако, была способна и на кое-что еще, так что я считал, что деньги потрачены не совсем напрасно. Единственным недостатком было рождение этого ребенка, произошедшее в результате моего опоздания на стандартную дебиоинъекцию. Я не думал, что задержка будет иметь значение. – Он пожал плечами. – Но я ошибся. Ее мать доставляла мне удовольствие, поэтому я разрешил ей родить девочку… У меня, однако, есть склонность не беречь свое имущество. Мать после этого прожила недолго. Временами я чувствую, что девочка унаследовала мизерные таланты своей матери, но все попытки доказать это потерпели неудачу.

– И все же, несмотря на это, вы продолжаете держать ее при себе, – с любопытством заметил Флинкс. На секунду Чаллис, похоже, смутился, ощущение, которое быстро прошло.

– На самом деле, это не так уж и загадочно. Учитывая, как умерла ее мать, о чем девочка не знает, я испытываю некоторое чувство ответственности за нее. Хотя я не особенно люблю детей, она подчиняется с охотой, какой могут позавидовать и те, кто постарше ее. – Он широко усмехнулся, и у Флинкса возникло впечатление голого белого черепа, наполненного ломаными ледяными торосами.

– Она достаточно большая, чтобы понимать: если она не будет слушаться, я просто-напросто продам ее. – Чаллис нагнулся вперед, сопя от усилия положить грудь на выпирающий живот. – Однако, вас доставили сюда не для того, чтобы обсуждать детали моей домашней жизни.

– Тогда зачем же меня сюда доставили? Я слышал что-то о кристалле. Я немного разбираюсь в хороших камнях, но я, разумеется, не специалист.

– Да, кристалл. – Чаллис отклонил дальнейшие устные объяснения, вместо этого он поманипулировал переключателями, скрытыми наклоненным противоположным краем стоящего между ними стола. Свет померк, и зловещая пара подручных Чаллиса исчезла, хотя Флинкс чувствовал поблизости их бдительное присутствие. Они находились между ним и единственной четко определенной дверью.

Внимание Флинкса быстро отвлекло тихое гудение. Когда верх стола отодвинулся в сторону, он увидел все устройство. Стол был толстым сейфом. Что-то поднялось из центральной выемки, скульптура из светящихся компонентов, окруженных паутиной тонких проводов. В центре скульптуры находился прозрачный шар из стеклосплава. В нем содержалось что-то, выглядевшее похожим на чистый природный кристалл размером примерно с голову человека. Он сиял странным внутренним светом. На первый взгляд он напоминал кварц, но более длительное изучение показывало, что здесь был уникальнейший силикат.

Центр кристалла был полым и имел неправильные очертания. Он был полон темно-бордовых и зеленых частиц, плававших медленно, как во сне, в прозрачной вискозной жидкости. Частицы были мелкими, как пылинки. Местами они почти достигали стенок кристалла, хотя у них, в общем, имелась тенденция держаться компактно вблизи от его середины. Иногда бархатистые пылинки резко дергались и носились кругом, словно подгоняемые какой-то невидимой силой. Флинкс, как загипнотизированный, уставился в его смещающиеся глубины…

На Земле жил богатый человек по фамилии Эндриксон, который последнее время, казалось, ходил будто во сне. Семья его любила, и друзья были очень привязаны к нему. Им также, сквозь зубы, восхищались конкуренты. Эндриксон, хотя в данный момент он выглядел кем угодно, только не человеком острого ума, был одним из тех странных гениев, которые сами не обладают никакими творческими способностями, но проявляют вместо этого редкую способность распоряжаться и направлять таланты людей более одаренных, чем они сами.

В 5:30 вечера 25 числа пятого месяца Эндриксон шел медленнее обычного по тщательно охраняемым коридорам Завода. У Завода не было названия – предосторожность, на которой настояли нервные люди, чьим занятием было беспокоиться о таких вещах, – и он был построен на западном склоне Анд.

Проходя мимо трудившихся на Заводе мужчин, женщин и инсектоидных транксов, Эндриксон приветливо кивал и всегда удостаивался почтительного ответа. Они все двигались в противоположном направлении, поскольку рабочий день для них закончился. Они все были в пути – эти очень, очень талантливые существа – к себе домой в Сантьяго, Лиму, Дели и Нью-Йорк, а также в земные колонии транксов в бассейне Амазонки.

Один, еще не сменившийся с дежурства, вытянулся по стойке смирно, когда Эндриксон завернул за угол в последний защищенный переход. Увидев, что посетитель не был его непосредственным начальником – господином, носившим свое раздражение, как и свое нижнее белье, поверх брюк, – хорошо вооруженный охранник расслабился. Эндриксон, знал он, был другом всем.

– Здравствуйте… Дэвис, – медленно произнес босс.

Дэвис отдал честь, а затем внимательно изучил шефа, обеспокоенный его внешним видом.

– Добрый вечер, сэр. Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?

– Да, спасибо, Дэвис, – ответил Эндриксон, – у меня в последнюю минуту возникла одна мысль… Это ненадолго. – Он глядел на какой-то светящийся предмет неправильной формы, который держал в ладони. – Не хочешь ли посмотреть мое удостоверение личности?

Охранник улыбнулся, осмотрел необходимую полоску обработанного пластика и пропустил Эндриксона в камеру, за которой находилась мастерская, огромная пещера, дополнительно расширенная точным инженерным расчетом и необходимостью. Это было сердце Завода.

Уверенной походкой Эндриксон спустился по лестнице на опечатанный этаж увеличенной пещеры, проходя мимо громадных машин, длинных верстаков, и величественных сооружений из металла и других материалов. Мастерская была сейчас пустынна. Она останется такой до тех пор, пока не явится, пять часов спустя, утренняя смена.

Пройдя треть этажа, он остановился перед внушительной дверью из серовато-коричневого металла, единственным разрывом в сплошной стене из того же материала, что отгораживал просторную часть пещеры. Пользуясь свободной рукой и в то же время по-прежнему уставясь на предмет в другой руке, он вынул кольцо с несколькими металлическими цилиндриками. Он выбрал цилиндрик, прижал большой палец к выемке на его конце, а затем вставил другой конец в дырочку на двери и толкнул его вперед. Механизм двери произвел и поглотил сложную серию излучений. Они вынесли суждение о цилиндрике и о державшей его личности.

Удостоверившись, что цилиндрик закодирован как надо и что его владелец находится в устойчивом психологическом состоянии, дверь пропела тихое согласие и утонула в полу. Эндриксон прошел, и дверь, заметив его прохождение, снова поднялась, закрыв щель позади него.