Вороны вещают о смерти - Анастасия Командор Страница 40

— Почему ты здесь? Думала, ты не можешь покинуть пределы Чернолеса.

— Могу ненадолго. Просто не хочу с людьми встречаться.

Взгляд соскользнул с его лица и остановился на торчащей из груди стреле. Она пробила насквозь мантию и вошла до середины древка прямо по центру. Крови не было видно. Вряд ли Лихо может навредить подобная мелочь, но я все же уточнила:

— Не больно?

Лихо выдернул стрелу из груди, будто нитку из рубахи. А на ее месте не осталось и следа. Сжал в ладони — древко с хрустом переломилось пополам и полетело в траву.

— Я ведь дух, — одними губами усмехнулся он. — Как только ни пытались убить меня люди, колдуны и волхвы, и другая нечисть — так и не нашли способа.

— Ладно. Хорошо. — От осознания, что, будь на месте Лихо живой человек, Яромир все равно попытался бы его убить, сделалось тревожно. — Не видела прежде Яромира таким… Как думаешь, можно ли это как-то исправить? Есть ли травы и обряды, способные сделать так, чтобы он разлюбил меня?

Лихо помрачнел. Глянул, прищурившись, туда, где за деревьями пряталось село.

— Это не любовь, Огниша. Одержимость. Не мне судить об отношениях между людьми, но даже я вижу здесь нечто неправильное. Такое действительно бывает, когда совершают приворот.

— Но я ничего подобного не делала! Зачем бы?

— Я и не говорил такого. Не думаю, что травы тут помогут. Но если хочешь, могу убить его, чтобы не докучал тебе.

Серое, каменное лицо духа не выражало ничего, и не было сомнений, что он говорит серьезно. Я лишь тяжело вздохнула.

— Не нужно. Он ведь не сделал ничего плохого.

— Пока не сделал. А если все же расскажет кому-то о тебе, обо мне и Чернолесе?

Хотелось бы ответить, что не расскажет. Безопасность семьи должна стоять превыше глупой мести. Но после недавнего я уже не была уверена, что знаю Яромира. Что-то всегда пугало в нем — а я предпочитала думать, что это страх перед неизбежным будущим.

Если тайну все равно не удастся сохранить, пусть лучше о ней узнают на моих условиях.

Я подняла решительный взгляд на Лихо и ответила:

— Расскажу первая. Пожалуй, пора уже открыть правду. Может, люди немного успокоятся, как и говорил старейшина. А я смогу помогать им открыто. Не придется вырезать ночами на чужих столбах обереги, бормотать Слово для защиты, оглядываясь по сторонам, будто бормочу проклятия. Всем станет легче — и мне, и им.

— Тогда ты подвергнешь себя опасности, — хмуро возразил Лихо.

Конечно, об этом я тоже думала. И не было варианта, при котором никто ничем не рисковал. Пожала плечами:

— Ничего. Если суждено раньше срока отправиться в объятия Морены, то лучше уж пусть люди считают меня жертвой, а не колдуньей.

Лихо прищурился, негромко и с нажимом напомнил:

— Можно оставить все как есть. Достаточно лишь одной смерти.

Я качнула головой.

— Это не выход.

Между нами повисло тяжёлое молчание. Лихо с неодобрением глядел на меня, но я была уверена, что поймет. Ведь всегда понимал. В конце концов он прикрыл жёлтый глаз, морщинка между бровей разгладилась, лицо стало отрешенным.

— Пожалуй, юнец в чем-то и прав… — Он длинно выдохнул и серьезно взглянул в глаза. — Не следует тебе ходить в Чернолес и не следует никому рассказывать. Помнишь, что случилось с той обвиненной женщиной? Даже несмотря на заверения вашего старейшины, ей не поверили. Могут не поверить и тебе. — Дух отступил на шаг и полушепотом добавил: — Достаточно бед я принес в твою жизнь. Не приходи больше в Чернолес.

Несколько мгновений я растерянно моргала, потому что не могла поверить услышанному. Нахмурилась.

— Ты не можешь мне запретить.

— Так будет лучше, поверь, Огниша.

— Нет! Я с самого начала была готова к тому, что люди могут не так понять меня. И мне все равно.

— А мне нет.

Взгляд его был непреклонен, но я не теряла надежды его переубедить.

— А как же мое обучение волхованию? Вот-вот начало что-то получаться! Я не могу сейчас все бросить! Без дара белого таленца…

— Он не принес тебе ничего хорошего. Знаю, ты не откажешься от мечты помогать людям, поэтому сделаю этот выбор за тебя. Сейчас это слишком опасно.

— Но в лесу я чувствую себя в гораздо большей безопасности!

— Зря, — глухо проговорил дух. — Лихо сто́ит бояться. Лихо не может защитить, не может принести ничего хорошего, лишь беды да горести.

— Неправда. Я знаю, что неправда.

Я протянула к нему руку — показать, что не боюсь, что ничего не изменилось, но он сделал ещё шаг назад. В голосе появилась сталь:

— Ты знаешь меня пару седмиц. А десятки, сотни лет до этого я проклинал каждого встречного без разбора. Убивал, чтобы насытиться горем. Насылал хворь на целые деревни, упивался чужими слезами. Сегодня ты видела лишь тень того, кем я являюсь на самом деле. Я мог бы сломать шею того юнца как соломинку — и ничего не почувствовать. Вот, кто такой Лихо.

За каждым словом крылась печаль. Я видела ее отголоски в жёлтом глазу. Пытался напугать меня, оттолкнуть? Невозмутимо я откликнулась:

— Мне все равно. Разве не видишь этого в моем сердце?

— Именно поэтому я и хочу уберечь тебя.

Захлестнула обида. Понимание, что он не изменит решение. В последней, отчаянной попытке я шагнула к нему, вскинула умоляющий взгляд.

— Нет, Лихо, пожалуйста! Не лишай меня единственного шанса побыть собой только из-за страха перед тем, чего может и не случиться.

Он с грустью вздохнул, медленно и осторожно провел холодными пальцами по моей щеке.

— Прости. Мне правда жаль. Хотел бы я, чтобы мы были свободны от чужих предрассудков и собственных проклятий. Но свободы нет. Придется принять правила. Прощай, Огниша.

Лихо опустил голову и побрел прочь. Скоро его силуэт растаял в тени деревьев. Я долго глядела вслед, лелея крохотную надежду, что передумает и вернётся.

А потом выдернула нож из поваленной сосны и подцепила новый кусочек коры.

Глава 17. Травница

— Вот, — я протянула старейшине берестяной кулек. — Это сбор для дочери Ульяны. Слышала, у девочки сильный жар. Там цветки липы, кора ивы, ромашка, душица и череда. Пусть приготовит отвар и даёт дочери трижды в день — и жар скоро спадет. Запомнили?

Мы стояли в избе старейшины, пустующей во время дневной работы. Из распахнутых окон лился мягкий свет и свежий воздух.