Адам Вишневский-Снерг - Нагая мишень Страница 2

Стюардесса исчезла за дверью штурманского отсека. Безумец глядел прямо перед собой. Я не смел заговорить с ним, ведь любое замечание могло вызвать совершенно непредвиденную реакцию. Впрочем, наша судьба сейчас лежала в руках пилота, сжимающих штурвал.

Самолет летел без явных сотрясений, по отношению к дальним облакам, он, казалось, просто висел в пространстве. После нескольких минут неуверенности я почувствовал, что машина начинает подъем. При этом я не отрывал глаз от иллюминатора. Мне показалось, будто двигатели воют громче: над обычным шумом доминировал высокий, беспокоящий тон.

Сумасшедший не подавал признаков жизни. «Сейчас я вырву у него эту чертову бомбу», подумал я, уже приняв решение, как тут в динамиках прозвучал голос стюардессы:

— Мы летим на высоте двенадцати тысяч ста метров. Температура за…

На крыше мира

Бывает, что два десятка лет, отмеренные циклами пустоты будничного существования, значат в жизни меньше, чем остановленная на бегу и сжатая до последнего секунда, о которую, под влиянием гигантского напряжения в ускоренном течении времени — словно о плотину на пути судьбы — разбивается беспомощное людское сознание, и которая градом острых осколков, во сне и наяву, засыпает часы оставшейся части жизни.

Именно такую, чрезвычайно долгую секунду начали отмерять бортовые часы самолета, начиная с момента, когда после слова «за», сказанного стюардессой, я резко повернул лицо в сторону безумного террориста. В первое же мгновение я увидел револьвер на высоте уха своего соседа, который приложил ствол к своему правому виску, а во второе — осознавая тот факт, что линия выстрела за пределами его головы проходит прямиком через мой лоб, я подумал: «хана!», в третье же — быстрым наклоном туловища попытался убрать голову, но уже отметил движение пальца на курке, и уже в самое последнее мгновение той — неимоверно долгой секунды, салон самолета исчез, его же место заняла леденистое, залитое солнечным светом пространство, в котором — род обширной синевой неба и сразу же над гладким зеркалом безбрежного океана — рядом со мной с громадной скоростью мчалось еще одно обнаженное людское тело.

Самолет куда-то исчез; еще какое-то мгновение — оба без одежды — мы находились в тех же самых позах, словно бы наши тела, застывшие в сидячем положении и подвешенные в пустоте, ожидали возвращения отсутствующих кресел: он держал сжатые пальцы у своего виска, а я — склоняясь над ним — искал рукой то место на лбу, куда попала пуля.

А затем удар вихря выбил нас из равновесия. Кувыркаясь, я заметил огромный диск, который всплыл из океана и с невероятной скоростью помчался на встречу с нами. Едва я успел вздохнуть и понять, насколько же ледяной и разреженный воздух на такой высоте, как летающий диск догнал нас и быстро втянул в свои теплые внутренности.

В средину мы попали через отверстие, которое тут же за нами закрылось. Загадочное транспортное средство летело без экипажа, но в пространстве маневрировал настолько четко, словно бы его перемещениями дистанционно управляла некая крупная станция. В момент торможения сила инерции прижала нас к стенке, выложенной каким-то эластичным материалом.

Самоубийца улыбнулся мне. Он сказал: «Простите», после чего заговорщически подмигнул. У меня звенели в ушах какие-то его слова, но я был ошеломлен и в суматохе ничего не понимал; прошло еще несколько минут, прежде чем смысл той смерти и новой жизни очень медленно стал до меня доходить, и прежде чем я сам понял, что словом «простите» Нузан замял неумышленное убийство.

Диск поднялся над океанской поверхностью. От зеркала воды его отделяла безбрежная прозрачная плита. Мы приземлились на ней, в каком-то мелком углублении. На указателе рядом с нами загорелась надпись, повторенная на четырех языках: «Запрещается покидать кабину до прибытия спасательной группы».

Нузан не обратил на предупреждение ни малейшего внимания: он взял из кучи два легких одеяла, нажал на кнопку у лаза и смело выскочил через отверстие в полу. Следуя его примеру, я очутился на два метра ниже — на твердой темно-синей плоскости, которая сверху — сквозь прозрачное стекло — походила на поверхность воды. Плоскость же эта была огромнейшая. Ее границ я не видел: она сияла в блеске солнца под безукоризненно чистым лазурным небом и растягивалась во всех направлениях, повсюду одинаково гладкая — вплоть до далекого горизонта.

Только эта поднебесная терраса не была абсолютно пустой: то тут, то там, на приличных расстояниях на ней, словно призраки, появлялись и исчезали странным образом одетые людские фигуры. Они выскакивали из размещенных на поверхности отверстий, и уже через несколько шагов расплывались в пространстве.

Мы стояли в тени, отбрасываемой на террасу висящей над нашими головами «летающей тарелкой». В тени было прохладно. Нузан взял одеяло и плотно закутался в него. Подавая мне второе одеяло, он указал на дно таинственного летательного аппарата:

— Я ничем не рисковал… — затем вздрогнул, глянул вдаль, выскочил из тени и, засмотревшись в какую-то точку на трассе, быстро направился прочь от диска. Идя, он внимательно всматривался в плоскость под ногами, словно чего-то на ней искал. — Я ничем не рисковал, повторил он, когда я приблизился. — Все пошло как по маслу, хотя, в случае крупных катастроф, кареты скорой внешней помощи срабатывают не в такой степени, как системы скорой внутренней помощи. В прошлом году после взрыва самолета на высоте тринадцати километров всех пассажиров выловить им не удалось.

Мы шли между двумя линиями, нарисованными на плоскости, которую с двух сторон покрывали какие-то изображения.

Нузан остановился.

— Занято, — шепнул он тихо, как бы самому себе. — Сволочи, лезут в каждую щелку, словно муравьи. Девяносто каналов в блоке, и все забитые! — Он огляделся по сторонам. — Может туда…

Я же не мог издать ни звука.

— Идея была замечательная, — продолжил он и потянул меня за уголок одеяла. Затем склонился над рядом полей, заполненных непонятными знаками, и перешел на другую сторону обозначенной линиями пешеходной дорожки. — Вот только я не учел твоей компании. Но что же, так случилось! Теперь уже, если ты только ничего не имеешь против…

— Где мы? — только сейчас удалось спросить мне.

— Ты что, и вправду не знаешь?

— Нет.

— Погоди.

Нузан шел по краю большого круга. Внутренняя его часть была заполнена лабиринтом геометрических фигур, на которых светились числа, состоящие из множества цифр. Те гасли, как только он проходил мимо распланированных на площадке участков.

— Здесь тоже занято, — буркнул он себе под нос.

— Так где же? — повторил я.

— На Крыше Мира, — безразличным тоном ответил тот. — Что, никогда здесь не был?

— На крыше?

Нузан пожал плечами. Мои вопросы ему явно мешали и были скучны. Вот он склонился над светло-зеленым прямоугольником. Какое-то время Нузан внимательно осматривал его, словно изучал план города. Не отрывая пальца от чертежа, он рассеянным голосом подтвердил:

— Мы на Крыше Мира.

— Но что это такое?

— Так называется внешняя оболочка, которая на высоте двенадцати километров окружает весь земной шар.

— Окружает всю Землю?

— Ну, возможно правильнее было сказать: покрывает ее. Потому что все участки суши и моря тесно застроены до самой высоты в двенадцать километров. Так что сейчас мы находимся на самом высоком этаже здания, которое покрывает всю планету.

Я отступил.

— Как же это?

— Стой! — крикнул он.

Я почувствовал на спине удар бичом и дрожь, словно попал под провода высокого напряжения.

— Ни шагу назад! — Нузан обошел соседний сектор и подал мне руку. — Ну, блин, растяпа. За тобой как за ребенком ходить нужно. Эту линию пересекать нельзя. Ясно?

Удар невидимого препятствия свалил меня на колени. Неподалеку от нас засветился оранжевый треугольник. Чуть поближе, за шахматной доской фиолетовых прямоугольников, из круглого отверстия в террасе появился какой-то мужчина. Он стоял спиной к нам.

Нузан поднес палец к губам.

— Вскакиваем в его канал, — шепнул он мне на ухо. — Если мужик будет возбухать, вытолкнем. Пошел!

Я сорвался с места и послушно побежал за Нузаном в направлении треугольного поля. Но перед тем как мы туда добрались, мужчина нас опередил: он вступил на зеленый номер и исчез. Мой необычный товарищ еще раз склонился над рисунками, покрывающими поверхность террасы. Возле летучего диска крутились люди, одетые в белые халаты. Один из них глядел в нашу сторону, второй — обращаясь к нему, горячечно жестикулировал.

— Эй, вы там, остановитесь! — закричал первый. — Кто вам разрешал выходить из кареты?

Я хотел было вернуться к диску, но Нузан схватил меня за руку и потянул в противоположном направлении.