Мишель Роман - Времена Бессмертных Страница 20

— Надень это, если Стражи нас поймают и увидят тебя с подругой одетых в белое, решат, что вы выдаете себя за византийцев, и даже не дадут объясниться. — поясняет Лео. Я замечаю, что его голос изменился, точнее тон, которым он ко мне обращается, он стал немного мягче. Я тут же краснею, подумав, что может быть во время своих глупых фантазий я уж очень заметно пялилась на его руки…

— Мне что, прямо здесь переодеваться? — возмущается Афина, но я-то знаю, что она воспримет это как игру. — Лучше пристегните ремни безопасности мальчики, такого вы точно никогда не видели.

Афина поворачивается спиной к сидящему рядом Спартаку и перекидывает белые локоны через плечо, давая понять, чтобы парень помог ей с молнией на платье. Я с изумлением и интересом наблюдаю за этими двумя в зеркало заднего вида, больше за Спартаком. Этот большой и красивый молодой человек, привыкший в буквальном смысле сражаться за свою жизнь, и как я думаю редко смущающийся, вдруг замялся. Его щеки заливает румянец, а руки осторожно, даже нежно ложатся на спину Афины. Мы встречаемся с Лео глазами, и это очень неловко. Я чувствую себя так, словно участвую в какой-то эротической постановке, где мне отведена роль зрителя, неуютно оттого, что рядом со мной именно Лео, хочется стать к нему ближе.

— Ты что всех девушек так долго раздеваешь?.. — подначивает Афина Спартака, но он прерывает ее, резко расстегнув молнию. Она изведает что-то наподобие стона, но слишком наигранного и тихого, затем поднимает руки вверх, позволяя парню надеть на нее широкую черную футболку. Он все делает медленно и нежно. Слишком нежно. Неужели это проявление симпатии?

Мое переодевание проходит менее феерично, я просто надеваю футболку поверх платья, а затем снимаю его. Лео за мной не следит, и от этого мне немного грустно, хотя я и понимаю что это чертовски глупо. Глупо, глупо, глупо!

Спартак подает мне джинсы все того же черного цвета, они оказываются на размер больше моего, но я не жалуюсь, а просто подворачиваю их чтобы не слетели. И тут мы останавливаемся, резко, сначала я не могу понять причины, но прислушавшись, понимаю, что это из-за приближающегося планолета.

Стражи нас преследую, у них есть преимущество, потому что они над нашей головой. Мне страшно, правда, я думаю, что моя жизнь легко может оборваться в это самое мгновение, Стражи даже не станут выяснять, кто бежит от них, просто сбросят на нас бомбу или расстреляют, и тогда моей романтичной истории придет конец.

— Если у них на борту нет тепловизаров, мы в безопасности. Ветки деревьев нас скрывают. — успокаивает Лео. Я слежу за выражением его лица, пытаясь угадать, напуган ли он как я? И к своему облегчению делаю вывод, что он спокоен.

— Что будем делать? Время уходит. — обращается к другу Спартак.

— Только ждать. — Лео вытаскивает ключ зажигания, и машина словно перестает дышать.

Парни и Афина выходят из салона и рассматривают заросли вокруг дороги, они ждут, убивая время, а я вспоминаю кое-что важное. Я оставила в доме сумку с книгами. И мое письмо!

Меня начинает трясти от волнения, эти книги самое ценное, что я могла найти здесь и даже в Византии, а мое письмо подруге слишком личное, даже представить не могу, что кто-нибудь из Стражей его найдет, и прочтет написанное. Там много подробностей, упоминание об отце и даже оценка истории Дориана Блэка, а это уже может стать причиной для ареста. Я принимаю решение действовать и попытаться исправить оплошность.

— Кажется я видела что-то светлое за теми деревьями. — высунувшись из окна, лгу я парням. Они тут же смотрят в указанном направлении и, переглянувшись, по одному идут в чащу леса. Спартак подзывает Афину к себе, приказывая ей идти с ними, думаю, ей он доверяет меньше чем мне, поэтому берет с собой, зная, что я не сбегу.

Но он ошибается.

Как только их фигуры скрываются за ветками деревьев в зеленой полутьме, я выскакиваю из автомобиля и бегу по дороге к дому. Мой план очень прост: забрать сумку, письмо и вернуться обратно. На все должно уйти не больше десяти минут, мы успели отъехать не слишком далеко.

Я бегу быстро насколько могу и от сбившегося дыхания, мне мерещится, что лес по обе стороны дороги начинает сужаться, я даже думаю, что может быть сбилась с пути, хотя понимаю: есть лишь одна дорога и я бегу правильно.

В памяти всплывают обрывки недавнего сна, про темную аллею и бегущих на гибель людей, это только усугубляет мой страх, и я пытаюсь прогнать воспоминания.

Очень скоро я вижу двухэтажный дом оббитый черным деревом, на секунду замираю, прислушиваясь к происходящему внутри и вокруг дома, и сделав вывод, что все спокойно, захожу внутрь.

Я замечаю Августа, застывшего в полу-приседе у входа в кухню. Даже с такого расстояния, я вижу, как сильно обуглилось его лицо, и одежда выгорела почти до пояса. Не вериться что это он, мой старый знакомый, ставший причиной моего нахождения здесь. Искренне жаль, что все для него закончилось именно так, что он погиб от рук своих же, если так можно выразиться.

Не сводя с мертвого парня глаз, делаю пару шагов по направлению к нему. Странно, но мне нужно убедиться, что он действительно мертв и я уже ничем не могу ему помочь, все из-за того, что рано или поздно его родители захотят знать, что с ним случилось, и обратятся ко мне за разъяснениями. Думаю, я избегу рассказа о том, как он продал меня, и не скажу, что жизнь их сына оборвалась мгновенно и нелепо. Ради них, я придумаю историю, как он сражался и до последнего хотел вернуться домой к ним. Так будет правильно.

Август действительно мертв и я действительно ничем не могу ему помочь. У него отсутствуют глазные яблоки, или они просто слишком сильно обуглились. Нижняя челюсть отвисла и, кажется, что он умирал с мучительным криком боли, хотя я понимаю, процесс его смерти занял не больше пары секунд. Жуткое зрелище, но мне не страшно смотреть на мертвеца.

Может это из-за того, что я уже вдела трупы. Мама и брат. Отец позволил взглянуть на них мельком, но я хотя бы знала, что они действительно мертвы и нет причин надеяться, что они когда-нибудь вернутся и информация об их гибели, это просто слух.

Поднимаюсь наверх, и первым делом заглядываю в библиотеку; сумка Афины лежит на полу и я забираю ее, поудобней накидывая на плечо. Осталось письмо. Я стараюсь вспомнить, где могла его оставить. Иду в спальню, смотрю на прикроватной тумбочке, под кроватью, и даже рыскаю среди постельного белья, но его нигде нет. Поиски заставляют нервничать, я чувствую, как растет напряжение вокруг меня, а представить, что твориться в головах ребят, вернувшихся из леса и не заставших меня в машине и подумать-то страшно!

Я вспоминаю, что держала письмо в руке, когда за мной пришла Афина, и мы поднялись в библиотеку… Возвращаюсь туда и осматриваюсь. Письма нигде не видно, и я уже решаю плюнуть на него — хотя оно и очень важно для меня — когда в дом кто-то с шумом врывается.

Они сносят дверь с петель, шумно переговариваются и по тянущимся по-византийски словам, я понимаю, что это Стражи. В голову ничего не приходит — как бы я могла удрать незамеченной. Я стою, крепко сжимая ручки сумки, и просто смотрю на лестничный проем. Может спрятаться в спальне, под кроватью?

Первым появляется светловолосый юноша, он очень молод, явно совершил Церемонию Перехода не позднее семнадцати лет. Страж замечает меня и что-то сообщает в устройство с микрофоном, закрепленное за ухом. Его действия медленны, а взгляд прочно прикован ко мне. Думаю сказать ему, что я из Византии, может даже назвать отца, но вспоминаю, что парни нас переодели, и теперь я выгляжу как жительница Окраины.

Какой я выгляжу в его глазах? Полагаю напуганной и окаменевшей, возможно он счел меня воровкой, или хуже — отколовшейся от общей группы повстанцев.

— Кто еще в доме? — преодолев последнюю лесенку и стоя напротив меня, ровным голос спрашивает он.

Он достаточно близко, чтобы я, наконец, смогла удовлетворить свое любопытство относительно того, каким становится человек совершивший Переход.

У Бессмертного идеально-гладкая кожа, отражающая естественный свет, как если бы она была фарфоровой. Такое чувство, что смотришь на ожившую куклу, чья идеальная красота завораживает. Еще одна отличительная черта Бессмертного — насыщенный цвет глаз, у Стража напротив меня, они ярко-голубые.

Залюбовавшись его глазами, я забыла, что он, скорее всего, меня убьет.

— Я здесь одна, и я из… — решаюсь заговорить, но застываю от ужаса, когда замечаю еще двоих представителей закона на лестнице.

Они смотрят на меня совершенно одинаково, напряженно, но не враждебно. И это самое страшное. Они поджарят меня, не испытывая ко мне ненависти, просто потому что я в черном, и я здесь.

Медленно кукольная троица двигается ко мне, их руки в электро-перчатках сжаты, в любой момент готовые произвести выстрел. Я инстинктивно пячусь назад, не переставая рассматривать Бессмертных.