Евгений Бенилов - Человек, который хотел понять всё Страница 23

Франц уснул.

Проснулся он, судя по самочувствию, часа через полтора – с явственным ощущением чего-то произошедшего. Он свесил голову вниз: на двух нижних койках (под ним и на противоположной) спали люди – новых штрафников, видимо, привели уже после отбоя. Перевернувшись на живот, Франц закрыл глаза: «Из нашей камеры или нет?…» – сонно подумал он.

Примерно через час он проснулся опять, на этот раз, с сильным ощущением тревоги. Секунд тридцать он лежал, не шевелясь и анализируя ощущения; в карцере царили полная тишина и привычный полумрак. Голова была тяжелая – как всегда, когда проснешься среди ночи. Все будто бы в порядке… что ж тогда разбудило его? Франц сел на кровати и медленно, стараясь не шуметь, слез на пол. Лишь подойдя к параше (и, соответственно, ко входной двери), он понял, что было не в порядке: в узкую щель между дверью и косяком проникала полоска тускло-желтого света! Не веря своим глазам, Франц качнул приоткрытую дверь пальцем – раздался громкий скрип. Он отдернул руку и оглянулся. Соседи его не шевелились… или же… Застыв на месте, Франц всмотрелся в очертания фигур на кроватях: что-то с ними было не то. (Его захлестнула волна беспричинного страха.) Что же с ними не то… что именно… что же?! Отклеив подошвы босых ног от липкого пола, Франц на цыпочках подкрался к одному из спящих и склонился над ним: тот был с головой укрыт простыней и не шевелился. Франц осторожно выдохнул воздух… и вдруг осознал, что простыня на лежавшем перед ним человеке не поднимается и не опускается в такт дыханию. Он прислушался: звуков дыхания тоже слышно не было.

Ощущая, как лоб его покрывается испариной, Франц медленно распрямился; сердце его стучало, отдаваясь в висках. Он прислушался к лежавшему на кровати напротив: тот тоже не дышал. Или они оба мертвы – или они оба… бежали!

Бежали?…

Ну конечно, эти двое бежали из карцера – а потому и дверь осталась открыта… Как все оказалось просто!

Франц с облегчением опустился на табуретку и отер пот со лба… но сидеть почему-то было неудобно. Он ощупал табуретку: а-а, его комбинезон… В полутьме, он пересел на другую табуретку, но и там лежала какая-то одежда… Что за черт, откуда здесь еще комбинезон – разве те двое могли бежать голые? У него опять заколотилось сердце. А как они смогли открыть дверь?… Что за черт… каким надо быть идиотом, чтоб поверить в этот дурацкий побег?!

Франц вытер со лба холодный пот, потом встал и осторожно, за краешек потащил простыню с одной из безмолвно лежавших фигур. Повернувшись лицом к стене и откинув правую руку за спину, под простыней вытянулся на животе абсолютно голый человек. Несколько долгих мгновений Франц всматривался в него, затем коснулся пальцами голого плеча. И тут же отдернул руку: кожа была прохладная и липкая. Уже не сомневаясь, что человек мертв, Франц перевернул труп на спину.

Некоторое время он не мог оторвать глаз от перерезанного от уха до уха горла (из рассеченных кровеносных сосудов до сих пор сочилась кровь), потом перевел взгляд на лицо мертвого… То, что он увидал, заставило его резко распрямиться, больно ударившись затылком о верхнюю полку: это был Моджахед. Секунд десять Франц стоял, стараясь замедлить барабанную дробь сердца, потом склонился над трупом еще раз: да, действительно Моджахед. (Темно-коричневое лицо урки стало светло-коричневым, прокуренные зубы желтели в просвете губ.) Франц повернулся и осторожно стащил простыню со второго тела: в полном согласии с законами симметрии, на койке лицом к стене лежал другой голый мертвец. Преодолевая отвращение и непроизвольно искривив лицо, Франц перевернул его на спину – как и следовало ожидать, это был Чирей. Кровь, покрывавшая грудь и живот урки, лаково отсвечивала в полутьме, нижняя простыня и поролоновый матрац пропитались ею настолько, что, когда Франц ворочал труп, под тем хлюпало. Желудок Франца скрутил спазм тошноты – он рывком распрямился и несколько раз вдохнул-выдохнул вонючий карцерный воздух. Щекоча висок, со лба скатилась капля пота.

Франц нерешительно посмотрел в сторону кнопки вызова охранников, расположенной около двери… да эти ж идиоты первым делом подумают, что он-то и прикончил Чирея с Моджахедом! И вообще: откуда здесь, скажите на милость, Чирей и Моджахед? Франц проглотил слюну… как всегда при недосыпе вкус во рту был отвратительный. А почему открыта дверь? Он подошел и тщательно осмотрел замок – отперт, а не взломан. Что еще? Проверить, разве что, карманы комбинезонов урок… Франц обыскал одежду Чирея и Моджахеда, но не обнаружил ровным счетом ничего – даже сигарет или зажигалок (насколько он помнил, оба курили). Он быстро оделся, придвинул табурет вплотную к стене и сел – ощущения опасности и незащищенной спины не покидали его ни на секунду.

Прежде, чем принять какое-либо решение, нужно было подумать.

Дано: когда он уходил, Моджахед и Чирей оставались в камере. Если Мордастый и послал их потом в карцер, то уж, конечно, не на этот этаж: по Уставу участники драки должны быть разъединены. И еще: не могли урки дать себя зарезать без шума и драки – если б это произошло здесь, Франц бы услыхал… или их зарезали во сне? Он заставил себя посмотреть на лица мертвых – глаза у обоих были открыты, губы искривлены одной и той же гримасой страха (он также заметил ссадины, полученные в недавней драке с ним самим, и с содроганием отвел глаза).

Так, это он правильно сообразил: Моджахед и Чирей были убиты не здесь. Но тогда откуда же под трупами столько крови?…

Франц перевел дух и опять покосился на безмолвные фигуры на кроватях по обе стороны от него… соседство к размышлениям не располагало. Может, залезть на верхнюю полку?… Пожалуй, нет: оттуда не видно моджахедова трупа – а когда держишь их в поле зрения оба сразу, как-то спокойнее… «Тьфу, о чем я сейчас думаю… – со злостью подумал Франц. – Какая, к черту, разница, где их убили?…» Каждый мускул его тела был напряжен, лицо – покрыто холодным потом.

«Где, кто и с какой целью их убили я сейчас не выясню: недостаточно информации. Да и плевать… сейчас важно, что я должен делать? Нет, не так: чего я не должен делать! А не должен я делать того, что они хотят, чтоб я сделал. А чего они хотят?…» – Франц вскочил с табуретки и стал в возбуждении прохаживаться по карцеру, спотыкаясь о сапоги Чирея и Моджахеда… ужас сделать ошибку пронизывал его насквозь.

Выбор у него был небольшой.

Во-первых, он мог вернуться на свою кровать и прикинуться спящим до прихода охраны. На мгновение Франц представил себя лежащим на верхней полке, а внизу – двух окровавленных мертвецов, и немедленно понял, что на это у него просто не хватит духа. Во-вторых, можно выйти из камеры, а дальше по обстоятельствам… но ведь это, небось, и есть то самое, что они хотят (он подошел к двери и заглянул в щель, но ничего, кроме белой стены напротив, не увидал). Затем они, верно, дверь и не заперли… Чем дольше Франц думал над этим вариантом, тем меньше тот ему нравился: выйдешь в коридор – а тебя того… при попытке к бегству. Наконец можно вызвать охранников – и будь, что будет! Ведь не смогут же они доказать, что Франц убил Чирея и Моджахеда – оружия-то в карцере нет. Или он просто не заметил?… Встревожившись, Франц стал планомерно обыскивать комнату: сначала матрасы и подушки на свободных койках, затем, преодолевая тошноту и стараясь не запачкаться, трупы и постели под ними (чтобы не касаться мертвецов руками, он разорвал моджахедову простыню на полосы и обмотал ими ладони). Потом опустился на четвереньки и заглянул под одну из свободных коек, однако не разглядел ровным счетом ничего: там было слишком темно. В раздумье он посмотрел на входную дверь, отделявшую темный карцер от освещенного коридора… чувство опасности подсказывало ему, что дверь открывать не следует. Тогда Франц размотал «перчатки», сунул их на всякий случай в карман, растянулся на полу и стал шарить под кроватями вслепую. Когда он дошел до койки Моджахеда (стеклянные глаза мертвеца находились на уровне его собственных глаз, желтые корявые зубы – ощерены), то нащупал что-то холодное… Есть! Предполагая, что это лезвие ножа, Франц осторожно похлопал ладонью по полу в поисках рукоятки… и вдруг ощутил на пальцах влагу. Он поднес руку к лицу: Господи!… его ладонь была испачкана моджахедовой кровью, протекшей, видимо, сквозь матрас.

Сильнейшие спазмы скрутили желудок Франца; чудом удержав тошноту, он вскочил на ноги и стал яростно вытирать руку о первую попавшуюся простыню… Дыхание с астматическим хрипом вырывалось из его сведенного судорогой горла, колени дрожали. Сдвинуться с места он смог лишь минуты через две – нужно было завершать обыск. Разглядеть в полумраке карцера ничего не удавалось, лезть рукой под кровати с мертвецами Франц уже не мог, так что пришлось открыть дверь – плевать!

Так или иначе, но ничего, кроме двух луж крови, под койками Чирея и Моджахеда не было.

Франц опустился на табуретку у стены и прислонился спиной к холодной штукатурке: нужно что-то решать. Хотя чего там решать… все однозначно: отлежаться на своей полке до прихода охранников, у него не хватит духу; идти наружу – значит действовать по их сценарию.