Тимур Пулатов - Черепаха Тарази Страница 23

То, что Абитай шил, не было восточным плащом, скорее напоминало фрак. Обостренное национальное достоинство не позволяло ему надевать на такое страшилище одежду, которую носили его земляки. И он скроил нечто вроде фрака, как бы пародируя одежду чужеземца, кажется франгийца [24], которого он как-то встретил на базаре.

Готова была лишь жилетка, прикрывающая грудь черепахи, но оставляющая голыми ее руки. И черепаха пожелала быть сегодня в этом, хотя и не законченном, костюме и сидела, ласково глядя на Абитая, который вертелся вокруг, ожидая похвалы за свое мастерство.

Он вышел из комнаты, пощелкивая в досаде ножницами, а черепаха поудобнее уселась в кресло — чувствовалось, что жилетка придает ей большую уверенность.

Она вытерла салфеткой то место, которое служило ей губами, и стала вспоминать дальше, и тестудологи узнали, что Бессаз, поднявшись на холм и поговорив с Фаррухом и старостой, сделался крайне подозрительным.

«Отчего староста так недоверчив к Фарруху, — думал Бессаз, — ведь он сам поставил его отгонять орла… И почему так назойливо повторяет всякий раз, что только он один искренне желает помочь мне? Фаррух утверждает, что Майра его невеста, в то время как староста отчаянно отрицает это.

Все с самого начала запуталось, все заврались, и никому из них верить нельзя…»

И еще хотел Бессаз поскорее напасть на след владельца орла, ибо был он по-прежнему убежден, что птица клюет печень не только из-за естественного желания поживиться, полакомиться куском, но и чтобы скрыть все улики убийства. И деревенские жители, которые якобы желают снять цепи с трупа… Может, хотят выкрасть его, чтобы помешать расследованию?

Бессаз решил вести себя очень осторожно, не откровенничать ни с кем и держать все свои сомнения при себе. Он сожалел, что так много рассказал Фарруху того, чего тот вообще не должен знать, — например, о своем намерении терпеливо дожидаться ливня, не считаясь со временем.

«Моя задача спрашивать, но не отвечать на вопросы. Сболтну что-нибудь лишнее, а они тут же используют это против меня… Может, перебираться из дома старосты в другое место? Он мне неприятен и подозрителен. Отправлю Фарруха вниз к его возлюбленной Майре, а сам поселюсь на холме и буду следить за орлом и за всем, что делается вокруг. Тем более, как уверял Фаррух, тепло соли снимает боли в суставах. Вернусь домой с почетом удачливого судьи да еще поправив здоровье… Впрочем, для начала надо пойти по всем домам деревни и выведать, кто же держит орлов? И Майру так ловко допросить, чтобы староста ничего не узнал…»

Обо всем этом Бессаз думал до и во время ужина, сидя напротив молчаливого старосты и Майры. Ели, не поднимая головы, в гнетущей атмосфере. Но Майра первая не выдержала и спросила, обращаясь к Бессазу:

— Что-нибудь выяснили?

— О да! Многое, — загадочным тоном ответил Бессаз и глянул проницательно в глаза старосты.

Но тот даже взгляда не отвел, сидел невозмутимый, продолжая шамкать беззубым ртом.

Бессаз же жевал медленно и ждал, что вот наконец староста встанет из-за стола и оставит их одних с Майрой.

Староста, похоже, и сам чувствовал нетерпение Бессаза, и, как только завыл ветер — неожиданный и частый здесь — и застучали ставни, Майра вскочила из-за стола, но отец опередил ее — остановил повелительным жестом и вышел сам.

— Разговор должен остаться между нами, — сразу же, как только староста закрыл за собой дверь, зашептал Бессаз, навалившись локтями на стол — к самому уху Майры, к ее маленькому ушку, от которого повеяло таким сладостным запахом духов, что у Бессаза закружилась голова.

— Если вы просите, — пожала она плечами.

— Что вы делали сегодня на холме? — хотел было спросить строго, но у размякшего, сладострастно улыбающегося Бессаза прозвучало игриво, с ревнивым укором.

Майра ничуть не изменилась в лице и ответила просто:

— Сегодня я не поднималась на холм…

Бессаз вдруг сам смутился, будто уличили его в подвохе. Ветер, хлопнув дверьми и окнами, так же быстро утих, уйдя смерчем в небо, и староста, который только теперь появился снаружи возле окна, не успел закрыть ставни. Он лишь чуть дольше, чем нужно человеку нелюбопытному, посмотрел в комнату, и Бессаз съежился от его тревожного взгляда.

Этот взгляд почему-то рассердил Бессаза, и он еле сдержался, чтобы не накричать на Майру, уличая ее в обмане, но вовремя подумал: а отчего бы ему не играть в открытую, почему надо говорить шепотом, чего остерегаться, тем более здесь нет ни одного человека, который бы искренне помогал ему. Облеченный властью, он должен поступать решительно и беспощадно.

— Тогда идемте со мной к холму, чтобы люди могли подтвердить или же опровергнуть мои слова, — сказал он Майре твердо.

Она призадумалась, и Бессаз уже хотел схватить ее за руку, чтобы вести насильно, но Майра согласно кивнула и добавила:

— Вы ведь сами хотели, чтобы наш разговор остался тайной. Что мне сказать отцу, если он спросит: куда мы направляемся?

— Говорите что хотите, мне все равно!

Они вышли из дома, и Бессаз еще раз удивился странностям здешней погоды. До ужина все вокруг было серым и тягостным — собрались над деревней соляные пары, идущие с холма, но вот неожиданно налетел ветер, покружился, забирая с собой пары, и стало тихо, легко дышать.

Ни возле дома, ни на площади не повстречался им староста. Быстро подойдя к первым домам, Майра и Бессаз стали подниматься наверх, и, едва очутившись на крыше, Майра спросила:

— Значит, вам, господин судья, интересно узнать?..

— Замолчите! — прервал ее Бессаз, подозревая в очередной уловке. — Я спрошу у них сам…

— Но все равно обращайтесь ко мне… Они не отвечают, когда их спрашивают прямо, без посредника. Они — люди простые, вырывшие себе норы в толще соли, и делают вид, что не понимают нашего высокого слога…

— Ах, вот оно что! Не понимают слога… Я им сейчас такое скажу! Живут, видите ли, в толще соли… И должно быть, не знают, что такое боли в суставах, — Бессаз остановился, сказав эту глупость невпопад, хотел еще добавить грубости, но совладал с собой, не понимая, запутывает Майра его или же говорит правду. — Это ваш досточтимый папаша, наверное, приучил своих прихожан обращаться к приезжему чиновнику, подавать ему жалобы и прошения только через его руки. Чтобы можно было, скажем, жалобу на него самого порвать и выбросить, как пустой клочок бумаги… Прекрасно! Были ли вы сегодня на холме? — спросил Бессаз и прислушался.

И голос снизу, который заставил его вздрогнуть, ответил: «Скажите ему, мы не помним, что было… Порывом ветра унесло все, что мы знали…»

— Порывом ветра?!.. — Голос этот, поразивший Бессаза, показался ему таким знакомым, что он закричал, невольно сжав Майре локоть: — Это же ваш отец?! Вы слышали?

— Отец? — Майра спокойно отстранила руку Бессаза. — Что ему там делать, в соляной норе мушриков? Мой отец никогда не заходит в их дома, чтобы не осквернять подошвы своих сандалий. Собирает людей на площади…

— Это был его голос… — шепнул Бессаз, боясь, что староста его услышит.

— Отец сидит дома. Давайте вернемся и проверим…

— Вы правы, мне, наверное, показалось, — сказал Бессаз, подумав, что снова допускает оплошность: даже с Майрой он не должен делиться своими догадками. — Идемте дальше…

Они прошли еще несколько шагов, и Бессаз окончательно прозрел: понял, что плуты, пользуясь его неопытностью, запутали его окончательно.

— Но я должен с честью выйти из положения и совершить правосудие, твердо решил я. — Ведь я тогда был так наивен, господа! — воскликнула черепаха. — Носил на плечах человеческую голову, а не то, что смешно торчит сейчас из жилетки!

— Я хотел бы поговорить с теми, кто держит орлов, Майра, — сказал Бессаз, прислушиваясь и ожидая ответа снизу.

«Смешной человек. Скажите, что у нас нет орлов. Тот, что клюет прикованного, прилетает издалека… божий посланник».

— Божий посланник? — вырвалось невольно у Бессаза — те же самые слова он слышал от Фарруха.

Значит, все они сговорились, чтобы помешать ему расследовать дело об убийстве, вся деревня, как один человек.

В прескверном настроении Бессаз повернул обратно. Сказали внизу: «Пошли назад. Он будет проверять, дома ли ее отец».

Майра, отставшая от него на холме, догнала Бессаза на площади и кокетливо шепнула:

— Пошутила… Я была сегодня утром на холме.

— Ну вот, видите, — великодушно и устало развел руками Бессаз, но тут же сделался подозрительным. — Нет, я вам не верю. Ни одному вашему слову.

— Правда, была… — сказала Майра, уже настойчиво. — Ходила смотреть: не труп ли это того человека, который исчез месяц назад…

— Месяц назад? — переспросил Бессаз, ничего не соображая.