Сергей Дубянский - Арысь-поле Страница 26

— Спасибо, сами дойдем, — Юля сунула водителю деньги и вышла, хлопнув дверцей.

Казалось бы, за время пути ничего особенного не произошло, но жадные взгляды водителя значительно улучшили настроение обеих, поэтому в полумрак холла они впорхнули радостные и воодушевленные. Охранник в морской форме неизвестной страны, проведя их в зал, молча исчез, и девушки замерли на пороге, боясь сделать следующий шаг — дело в том, что пол был абсолютно прозрачным, разделенным на большие квадраты, в которых играла настоящая вода с длинными зелеными водорослями, и лениво плавали огромные рыбы. Нехотя изгибая могучие спины и шевеля хвостами, они перебирались из одного квадрата в другой, при этом менялась подсветка, превращая их в абсолютно сказочных существ. Казалось, один шаг, и ты тоже окунешься в бездну, которая бурлила пузырьками воздуха у самых ног, норовя вырваться наружу. Стены также являли собой аквариумы, поднимавшиеся до самого потолка, но они не производили такого впечатления, и рыбки в них плавали маленькие и пестрые — такие, каких каждый может завести у себя дома. А еще на стенах висели старинные карты и разное морское снаряжение. По потолку, как солнечные зайчики, метались цветные блики…

— Проходите, девчонки…

Юля подняла голову и увидела Инну, уверенно скользившую по водной глади.

— Фантастика!.. Полный улет!.. — Катя восторженно развела руками, не находя других слов.

Инна довольно засмеялась, словно являлась хозяйкой этого водного мира.

— Сначала у нас все тихо обалдевают, а потом напьются, начинают топать, рыбу пугать. Пойдемте, я посажу вас.

Первый, самый страшный шаг был сделан, но пол при этом не прогнулся и не выдавил из себя воду — рыбы жили своей жизнью; люди — своей, и граница между ними оставалась незыблемой. Девушки пересекли еще пустой зал и устроившись за столиком в самом углу, заказали самые дешевые коктейли.

— Теперь я буду ходить только сюда!.. — от полноты ощущений Юля судорожно сжала Катину руку, — вот, не думала, что у нас в городе есть такая сказка!..

— Да, «Бегемот» отдыхает… Надо только посмотреть, кто здесь тусуется.

— Так мы своих перетянем!.. Только кликни — все повалят!..

Они сидели, вертя головами во все стороны, стараясь привыкнуть к фантастической обстановке, и все равно, самым удивительным оставался пол. Катя увидела, как большая рыба, рядом с ее левой ногой, подняла морду и уставилась выпученными глазами, медленно открывая и закрывая рот.

— Юль, интересно, они потом рыбу ловят и жарят, или как?

— Не думаю, но можно спросить у Инки. А, вообще, скажи, как здесь классно?..

— Полный улет!

Однако минут через пятнадцать созерцать безмолвных, ничего не делающих рыб, Кате стало скучно.

— Так, что ты начала про Игоря? — напомнила она.

— Кать, я не люблю, когда меня бросают, понимаешь? — Юля вошла в тему сразу, словно давно заготовила речь, — не настолько мне дорог тот Игорек, но меня заедает, когда со мной поступают, как с «лохушкой», типа, тихо сваливают!

— Ну… — Катя втянула в себя голубоватую жидкость из бокала и почувствовала во рту мятную прохладу, — ничего, приятная штука, — она отодвинула бокал, — я когда с Витькой начинала встречаться, так Димке две недели не звонила. Надо же время, чтоб определиться.

— Допустим, со мной он определяется, а от жены почему ушел? Что ж за любовь, там, у него появилась охрененная, что он разом послал всех?..

— Значит, появилась… да, плюнь ты на него! У тебя что, больше нет никого? Тоже мне, целка-невидимка…

— Не плюну! — перебила Юля, — я вредная! Я хочу разобраться — почему он, сука такая, меня бросил!..

— А когда узнаешь, кто она, пойдешь и морду ей бить?

— Морду бить не пойду — очень надо. Но разобраться во всем, разберусь.

— Ну, ты и стерва, Юлька!

— Это я-то стерва?.. Да я девочка-одуванчик, только не надо со мной так обращаться.

— Девочка ты, задуванчик, — Катя засмеялась.

— Катька, ты понимаешь, мы год с ним встречались. Год!..

— И что? Мои родители пятнадцать лет прожили, а потом папашка вильнул хвостом, и свалил к другой. И ничего, все в порядке вещей. А ты говоришь, год.

— Все равно! Пусть, я стерва, но я все выясню до конца.

— Да не суетись ты — найдем тебе мужика с нормальной тачкой, с баблом, и сама забудешь…

— Не забуду! Ты ж меня знаешь.

— Брось ты, — Катя махнула рукой, — помнишь, как я кисла, когда от меня Сашка ушел? А теперь с его нынешней в одной компании тусим за милую душу.

Юля не ответила. Она всосала в себя почти полстакана коктейля и отвернулась к аквариуму, где ярко-красные рыбки играли в догонялки.

«Живая» музыка начиналась с десяти, поэтому включили магнитофон. Разговаривать стало труднее, да и сама обстановка сразу стала более обыденной, потому что кассеты крутили те же, что и везде. Юля допила коктейль и молча ткнула пальцем в пустой стакан. Катя также молча кивнула, поспешно сунув в рот соломинку и собирая со дна последние капли. Юля принялась оглядывать уже заполнявшийся зал в поисках Инны, но вдруг перегнувшись через стол, громко прошептала:

— Катька! Глянь направо! Я таких глаз в жизни не видела!..

— Кто? Где?..

— Девка справа за столиком. Вот, таких баб, блин, ни один мужик не посмеет бросить!

— Ладно тебе — всех когда-то бросают, — тем не менее, Катя незаметно повернула голову.

Уточнять, туда ли она смотрит, необходимости не было — глаза девушки стояли черным омутом среди окружающего веселого водного мира. В них могли утонуть, и все рыбы, и водоросли, и пока немногочисленная публика.

Катя смотрела с восхищением и безотчетным страхом, потому что присутствовало в них что-то такое!.. Она попыталась сформулировать, что именно, и не смогла, чувствуя, как сама погружается в пучину. Кажется, ничего больше не существовало: ни тонких губ, ни прямого, немного не пропорционального носа, ни тонких рук, спокойно лежавших на пустом столике (видимо, пришла она недавно и еще не успела оформить заказ), ни даже стильной прически, на которую тоже стоило обратить внимание — одни глаза создавали образ, единый и совершенный.

— Да уж, некоторым бог дает, — Катя вздохнула, — но, поверь моему опыту, от таких мужики шарахаются по своему природному чувству неполноценности, а с нами, просто «симпотными», гораздо проще, так что не кисни.

— Я не кисну, но она подавляет меня. Я смотрю на нее и ощущаю себя ущербной уродиной.

— А ты не смотри, а то настроение у тебя меняется с космической скоростью. То ты была самой крутой стервой, которую и кинуть-то нельзя, то стала «ущербной уродиной»… Слушай, а если твой Игорек такую вот встретил, поверишь, что он и от тебя, и от жены ушел? И что дальше будешь делать?

— Такую?.. — Юля посмотрела на Катю растерянно, — такая на него и не посмотрит!

В зале сменилась музыка, и те, кто уже успел войти в кондицию, попытались танцевать.

— Хреново корячатся, — сделала вывод Юля после недолго наблюдения.

— А мы сейчас еще по коктейлю примем и покажем, как отрываются в «Бегемоте». Если еще Анька придет…

Они так внимательно изучали танцующих, что обернулись, только услышав совсем рядом:

— Извините, зажигалочку можно попросить?

Рядом со столиком стояла девушка с «глазами-омутами». Она оказалась высокой, а легкий брючный костюм делал ее еще и удивительно стройной, но, главное, лицо ее изменилось до неузнаваемости — с него слетела маска трагической задумчивости. Теперь она улыбалась, обнажая белые зубы, а вокруг глаз, излучающих веселые брызги, легли чуть заметные морщинки. Наверное, она была старше, чем показалось сначала.

— Меня зовут Лена, — она протянула узкую ладонь с тонкими пальцами, — так, можно зажигалку?

— Конечно. Перебирайтесь к нам, — неожиданно предложила Катя, — вы одна или ждете?

— Я жду, но, если вы не возражаете… — она отодвинула стул.

Как ни странно, но неловкости от ее появления не возникло — наоборот, появилась возможность уйти от повседневных тем, к которым относился, и «Бегемот», и Юлина ссора с Игорем, и Катины прошлые и настоящие ухажеры.

— А почему вы ничего не заказываете? — спросила Катя, — коктейль здесь очень клевый.

— Я, вообще, не пью; только пиво иногда.

— А почему? Здоровье не позволяет?

— Нет, просто это не доставляет мне удовольствия. Пить — мужское занятие. Не люблю терять ясность ума.

— Как сказал поэт Маяковский, «кто постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп», — вставила образованная Юля, и вдруг увидела, как меняется Ленино лицо — день мгновенно погас, и опустилась ночь, безлунная и беззвездная; откуда-то из глубины глаза стали наполняться черным туманом, и хотя она смотрела на Юлю безо всякого интереса, из них, словно потянулись к ней, то ли руки, то ли щупальца, создавая некую физическую связь. Юля подумала, что, если сейчас захочет подняться, то не сможет этого сделать, опутанная с головы до ног.