Евгений Лукин - С нами бот Страница 3

А тут еще зашла речь о разумности животных. Я так понимаю, что дела наших воротил благополучно завершены: вся денежка отмыта, все конкуренты заказаны, откат распилен – почему бы, действительно, не поговорить про шимпанзе, овладевших компьютером?

Хотя, возможно, о делах в приличном обществе за трапезой упоминать не принято.

– Дрессировка! – обиженно доказывала моя соседка, то и дело обращая ко мне за поддержкой симпатичную обезьянью мордашку. – Обыкновенная дрессировка! В цирке еще и не такое увидишь…

Я знай помалкивал. Хотя, полагаю, разум – тоже результат дрессировки. Три года ребенышей дрессируем, пока не заговорят. Да и потом продолжаем дрессировать, подгонять, обтесывать. Бедные, бедные маугли, попавшие в человечью стаю! Ничему-то вас тут хорошему не научат.

– Ну не скажите, Лера, не скажите… – загадочно усмехался румяный седоусый хозяин. – Что вообще отличает разумное существо от неразумного?

– Паспорт, – подумал я громче, нежели следовало.

– Как?.. – Хозяин изумленно вздернул седую бровь. Податься было некуда. Я откашлялся.

– Первый признак разумного существа – это паспорт.

В дальнем конце стола прыснули. Секунду холеный старик пристально смотрел на меня, потом одобрительно улыбнулся и подмигнул.

– Кроме молдавского, – уточнил он, многозначительно воздев ухоженный розовый палец с сияющим ногтем.

Засмеялись все. Даже Ева. Черт возьми! Кажется, на сей раз угодил.

– Так вот. Почему не дрессировка, – неспешно, с удовольствием продолжал хозяин, обращаясь в основном к моей соседке. Остальные внимали с почтением. – Потому что люди здесь уже не участвуют. Оказывается, обезьяны сами… Понимаете, Лера? Сами показывают своим детенышам, какие символы нажимать. То есть на наших глазах электроника стирает грань между человеком и животным… Зря вы не посмотрели эту передачу, зря…

Под его уверенную плавную воркотню я закусывал семгой и думал о том, что чем ниже уровень мышления, тем ревнивее мыслящее существо относится к своему статусу. Возможно, потому-то моя соседка Лера и отвергает с возмущением саму идею разумного шимпанзе. Ибо чем в таком случае она, Лера, будет от них, шимпанзе, отличаться? Особенно если приматы овладеют секретами косметики и начнут диктовать моду.

А вот хозяин – это совсем другой случай. Для него признать интеллект обезьян – раз плюнуть. Он, судя по всему, столько уже наварил бабок, на такую вознесся недосягаемую высоту, что ему теперь без разницы, с кем иметь дело: с Лерой, с шимпанзе или, скажем, с тем же молдаванином (интересно, чем ему насолили молдаване?).

Перед королем все равны.

– А самое забавное, вы не поверите… – никем не перебиваемый, продолжал он. – К диким необученным обезьянам они относятся с презрением. Для них это «грязные животные». А? Неплохо, правда?

– Типа чурки? – хрипловато спросило секьюрити.

– Примерно так, Лёша, примерно так…

– Ну, не знаю. – Моя соседка дернула плечиком. – Противные они, эти шимпанзе!

В голове потихоньку складывалась байка про котенка-хакера: будто сначала он ловил курсор по всему экрану, потом начал гонять его сам, трогая лапкой пластинку ноутбука, потом увлекся «Сапером», играя, правда, по каким-то своим кошачьим правилам, а потом вышел в Интернет и взломал банковский сайт. Владельцу теперь отвечать. Ну как это «не может быть»? Сам по телевизору видел…

Вовремя покосился на Еву – и решил не оглашать.

– А вы что скажете, Лёня? – обратился ко мне хозяин.

Застиг врасплох, сукин сын! Во-первых, я никак не ожидал вопроса, во-вторых, когда он успел запомнить мое имя? Что я, короче, думал, то и брякнул:

– Скажу так: уже разумны, но еще не интеллигентны.

– Простите… Как?

– Сами же говорите, что диких обезьян они презирают… А где же извечное чувство вины интеллигента перед простым народом?

Его величество изволили запнуться и озадаченно воззрились со своих вершин на мелкую букашку, обладающую даром речи.

Ева улыбалась из последних сил. Чувствовалось, еще слово – и убьет.

– Так, по-вашему, все-таки разумны? – уточнил он на всякий случай.

– Да разумны-то разумны… – промямлил я.

– А что такое?

– Если разумны, крестить надо. А то, знаете, разум без веры…

– А между прочим! – сказал адвокат и стукнул себя в азарте кулаком по ляжке.

Балерина ничего не сказала. Она состояла из сухожилий.

– Лёня, можно тебя на минуту? – ангельским голоском осведомилась Ева и встала.

Мы вышли в прихожую.

– Ты что из себя шута корчишь? – прошипела она. Мне стало неловко. Обещал ведь…

Поклялся, короче, что до конца застолья буду нем как рыба, и тут же нарушил клятву, стоило нам вернуться в зал. Пока мы отсутствовали, разговор успел смениться и стал жгуче для меня интересен.

– Нет, это не по мне… – с барственным неудовольствием говорил хозяин.

– Ну не у всех же такая память на лица, как у вас!

– Память, милочка, развивать надо. Заберите эту вашу цацку…

И на моих глазах он брезгливо, двумя пальчиками протянул через стол очки-светофильтры с проводком и коробочкой. Не Евины. У этих блок памяти был чуть ли не в два раза меньше.

– Узнавалка? – жадно спросил я, присаживаясь.

– Распознавалка, – с улыбкой поправили меня.

– Разрешите взглянуть?

– Пожалуйста…

К Евиному вящему неудовольствию я нацепил очки, и мне показали, где включать. Действительно, зажглась рамка, только не в левом стеклышке, а в правом. Видимо, иная модификация. Где-то с минуту под одобрительный смех окружающих я крутил головой, наводя мерцающий квадратик то на одного гостя, то на другого. Даже нажимать не надо было ни на что. Стоило в течение трех секунд задержать рамку на чьем-либо лице, как на месте ее выскакивало несколько строчек. Быстро выяснилось, что хозяина зовут, представьте, Труадием Петровичем. Труадий! Надо же… Остальных не запомнил.

Причем ни единого сбоя, если не считать того случая, когда адвокат шутки ради скорчил совершенно уголовную рожу и вместо фамилии-имени-отчества вспыхнуло: «Собеседник не идентифицирован».

– Да-а… – с уважением сказал я, снимая очки и отдавая их владелице. – Полезная штучка…

– Вчерашний день, – чуть ли не позевывая, заметил адвокат. – Даже позавчерашний. Сейчас вся эта чепуха в контактных линзах умещается.

– Минутку, – сообразил я. – В контактных линзах… В розовых?

– Почему обязательно в розовых? В каких хотите.

– Да нет, просто сегодня утром…

И я рассказал про встреченное мною в сквере розовоглазое чудо.

– А, так это бот, – сказали мне.

– Бот?..

Труадий Петрович участия в беседе не принимал. Благостно оглядывал гостей и со снисходительной улыбкой кивал. Пусть поговорят.

– Позвольте… – растерянно произнес я. – Насколько мне известно, бот – это программа, выдающая себя за человека. Но ведь она только в Интернете живет…

– Уже не только.

Бред какой-то! Я поморщился и размял виски кончиками пальцев.

– Сейчас объясню, – смиловался адвокат. – Идет человек по улице. В глазах у него – контактные линзы, в ушах – динамики, на каждой ноге – шагомер.

– Ну?..

– Идет и смотрит фильм. Или в компьютерную игрушку режется.

– Там еще один проводок был, извините, в ширинку заправлен…

– Значит, порнуху смотрит.

– Так что ж он, вслепую, получается, идет?

– Почему вслепую? У него автопилот. С картой. Вовремя подскажет: свернуть влево, свернуть вправо…

– А допустим, на красный свет?

– Выдаст предупредиловку: «Стоп! Красный свет!»

– А распознавалка?

– И распознавалка встроена.

– Нет уж! – капризно объявила обезьяноненавистница Лера. – Если смотреть фильм, то на диване, с комфортом, в кайф. А это, я не знаю…

– А некогда с комфортом! – возразили ей. – Я вот в последнее время только аудиокниги и покупаю. Когда читать? А так: едешь – и слушаешь… между делом…

– Да, но проводки! – сказал я. – Как вообще можно с проводками в глазах…

– А у него что, линзы с проводками были?

– Ну да!

– Неолит, – вздохнул кто-то. – Сейчас уже таких не делают.

– А может, это вообще был не бот, – задумчиво предположил адвокат.

– Как это?!

– Так. Прикидывался. Помните, когда только-только сотовики появились? Ну и кое-кто из лохов под крутизну косил. Подберет сломанный телефон и делает вид, что кому-то звонит. Чтоб люди завидовали. Потеха…

– Неужели и такое было?

– Было, было… А теперь вот ботов из себя корчат.

– М-да… – скептически изрек Труадий Петрович, и беседа прервалась. Гости и домочадцы ожидающе повернулись к хозяину.

– Ты же всех задолбал! – кричала Ева, с яростью креня штурвал своей «мазды».

На поворотах меня то вдавливало в дверцу, то прижимало к супруге. Спаси, сохрани и помилуй нас, Господи, от обезумевшей женщины за рулем! Хорошо еще, асфальты сухие, а то бы и вовсе беда. Сам я машину не вожу и вообще боюсь всего четырехколесного.