Филип Дик - Глаз Сивиллы (сборник) Страница 30

Тем не менее гость не оставлял попыток.

— Ваше Могущество, — взмолился он, — я прошу лишь несколько минут вашего драгоценного времени.

Юный Себастьян Пик неохотно поднял взгляд.

— Да, сэр? — голос его звучал глухо и равнодушно.

— Ваше Могущество, я нахожусь в трудном положении, — снова, уже в который раз начал Энг. — Если бы вы, как Анарх, обратились к народам Западных Соединенных Штатов и Свободной Афро-Муниципии с призывом построить хотя бы несколько свобблов в разных местах — пока моя книга еще существует…

— Это хорошо! — Ребенок вдруг улыбнулся.

— Простите? — У Энга вновь мелькнула надежда, и он жадно впился глазами в детское лицо.

— Да, сэр! Я хочу стать Анархом, когда вырасту, и уже готовлюсь.

— Вы и есть Анарх, — безнадежно вздохнул Энг.

Все без толку, нет смысла продолжать — а ведь сегодня последний день, уже вчера предстоит явиться к чиновнику из Библиотеки, и все, конец.

— Правда? — оживился мальчик. — Не врете?

— Чистая правда, сынок, — солидно кивнул Энг. — С юридической точки зрения, ты все еще у руля. — Он взглянул на тощего чернокожего телохранителя с устрашающим пистолетом на боку. — Разве не так, мистер Плаут?

— Так и есть, Ваше Могущество, — кивнул тот мальчику, — это дело с рукописью в вашей власти. — Присев на корточки, чернокожий попытался поймать ускользающий взгляд Анарха. — Ваше Могущество, этот человек изобрел своббл.

— Что? — Юнец обвел собеседников подозрительным взглядом. — Сколько стоит этот ваш своббл? У меня есть только пятьдесят центов, мои карманные деньги, и вообще не надо мне никаких свобблов! Я хочу жвачку и в кино! — Его взгляд снова безразлично застыл. — Кому на фиг нужны ваши свобблы…

— Ваше Могущество, вы прожили сто шестьдесят лет, — уговаривал телохранитель, — и только благодаря этому изобретению! Иначе не удалось бы реализовать фазу Хобарта… я знаю, вам это трудно понять, но… — Он сцепил руки, раскачиваясь из стороны в сторону и стараясь удержать внимание ребенка. — Себастьян, послушай, это важно! Подпиши указ… пока еще умеешь писать — и все! Объяви народу, что…

— Еще чего! — В глазах Анарха блеснула ярость. — Я тебе не верю, тут что-то не так!

«Не так, сильно не так, — подумал Энг, разминая затекшие колени, — и похоже, тут уж ничего не поделаешь… если ты не поможешь». Положение казалось безнадежным.

— Попробуйте подойти позже, — сказал сочувственно телохранитель, тоже поднимаясь на ноги.

— Позже он еще помолодеет, — хмыкнул Энг.

Никакого «позже» не существовало. Он отошел в сторону, понурившись и остро ощущая свое поражение.

Бабочка на ветке дерева только начала сложный, таинственный процесс втискивания своего тела в тускло-коричневый кокон, и Энг остановился посмотреть. Задачка не из легких, но все же не безнадежная, как у него. Не ведая о своих трудностях, бабочка бездумно выполняла положенные движения, подчиняясь рефлексам, заложенным еще в далеком будущем. Понаблюдав за ней, Энг внезапно повернулся и вновь подошел к Анарху Пику, который все так же сидел на траве в окружении ярко раскрашенных шариков.

— А давай сделаем вот как, — сказал Энг. Оставалась последняя попытка, и он готов был выложиться до конца. — Тебе вовсе не нужно знать, что такое своббл или фаза Хобарта, достаточно подписать… вот этот документ. — Он вытащил из внутреннего кармана конверт и раскрыл его. — Если подпишешь, то весь мир увидит твое обращение в вечерних новостях, а я утрою карманные деньги, которые ты получаешь, — добавлю к пятидесяти центам еще целый доллар, настоящий, бумажный! Что скажешь, а? А еще… а еще каждую субботу буду покупать тебе билет в кино на утренний сеанс. Ну как, по рукам?

В глазах мальчишки загорелся огонек, он явно готов был согласиться… однако что-то его удерживало, и Энг не мог понять, что именно.

— Мне кажется, — шепнул телохранитель, — он хочет спросить разрешения у отца. Старик уже полтора месяца как жив, его останки восстанавливаются в родильном отделении больницы в Канзас-Сити. Недавно пришел в сознание, и Его Могущество несколько раз беседовал с ним. Не так ли, Себастьян? — Негр с ласковой улыбкой повернулся к ребенку, тот кивнул. — Вот видите, он боится что-либо делать сам, без спросу… М-да, не повезло вам, мистер Энг, он уже слишком мал, чтобы руководить, и все это понимают.

— Нет, я все равно не отступлю, — упрямо ответил посетитель, но горькая правда состояла в том, что он уже отступил. Чернокожий телохранитель, ходивший за Анархом как нянька, абсолютно прав, и оставаться здесь значит только тратить время. Вот прийти бы года два назад…

— Я ухожу, — сказал Энг с горечью, — пускай играет в свои шарики. — Он сунул конверт обратно в карман и двинулся прочь, потом, остановившись, добавил: — Попробую в последний раз вчера утром, перед встречей в Библиотеке — если, конечно, рабочий график Анарха позволит.

— Нет проблем, — ответил чернокожий сочувственно, — к нему теперь мало кто обращается, сами видите, какой он…

Энг благодарно кивнул и поплелся восвояси, оставив бывшего Анарха половины цивилизованного мира играть в траве.

Прошлое утро — последний шанс. Столько ждал, и все впустую.

Вернувшись в номер отеля, он позвонил на Западное побережье в Библиотеку и вскоре узрел перед собой очередного представителя чиновничьего племени, с которым в последнее время так много общался.

— Соедините меня напрямую с Нильсом Лерером, — потребовал Энг.

Если уж говорить, так с тем, кто принимает решения. Судьба его книги, от которой теперь осталась лишь машинописная рукопись, находилась в руках этого человека.

Секретарь ответил с ноткой пренебрежения в голосе:

— Сейчас уже слишком рано, мистер Лерер ушел.

— Нельзя ли позвонить ему домой?

— Скорее всего, мистер Лерер сейчас завтракает, — надулся секретарь. — Подождите до вчерашнего вечера. У мистера Лерера множество трудных и ответственных обязанностей, ему требуется отдых.

Совсем расстроившись, Энг бросил трубку, даже не поздоровавшись. Ладно, ничего страшного, все равно отсрочку он едва ли выторгует. В конце концов, у руководства Второго отдела Библиотеки и в самом деле обязанностей по горло, а таинственные Искоренители, между тем, не дремлют, следя за тем, чтобы изобретения уничтожались со всем усердием. Что и произойдет с его собственным трудом. Что ж, пора признать поражение и возвращаться на Запад.

Выходя из номера, Энг задержался у туалетного столика и взглянул в зеркало, проверяя, как врастает утренняя щетина из пакетика. Потом взглянул повнимательней… провел рукой по щеке… И вскрикнул в ужасе.

Щеки потемнели и кололись как наждак — щетина не втягивалась в кожу, она росла!

Что это?! Энг стоял с раскрытым ртом, испуганно таращась на свое отражение. Лицо в зеркале было чужим, непривычным, странно искаженным. Что происходит? Как это возможно?

На всякий случай он решил не выходить, сел и стал ждать, сам не зная чего. Похоже, встреча с Нильсом Лерером вчера в два тридцать не состоится. Потому что…

Он понял, почему, почуял каким-то инстинктом, едва лишь взглянул в зеркало на туалетном столике. Никакого вчера уже не будет, во всяком случае, для него.

А для всех остальных?

Надо снова поговорить с Анархом, сказал он себе. К черту Лерера, нет смысла теперь с ним встречаться. Главное — увидеть Себастьяна Пика, и как можно скорее, прямо сегодня, пораньше. Взглянуть — и сразу станет ясно, что происходит, и если догадка верна, то рукописи больше ничего не грозит. Безжалостные чиновники Агентства и вся зловещая система искоренения больше ему не угрожают — по крайней мере, на это можно надеяться.

Так или иначе, время покажет. Время… Фаза Хобарта. С ней что-то происходит, и это может касаться не только Людвига Энга.

— Мы были правы, — сказал Гантрикс, дрожащей рукой включая запись. — Это материал с видеокамеры в Библиотеке. Изобретатель своббла Людвиг Энг пытался поговорить с Лерером, но безуспешно.

— Стало быть, и смотреть нечего? — ядовито усмехнулся Бард. На его круглом зеленом лице появилась гримаса разочарования.

— Не совсем, — покачал головой Гантрикс. — Вот, поглядите. Главное тут — лицо Энга. Он провел день с Анархом, и в результате его физиологические процессы пошли обратным ходом. Смотрите сами.

Минуту они молчали, вглядываясь в экран. Потом Бард откинулся на спинку кресла и задумался.

— Это знак, — вздохнув, произнес он. — Тяжелый случай заражения волосяной растительностью. Встречается у лиц мужского пола, особенно у европеоидов.

— Может, искоренить его? — предложил Гантрикс. — Прямо сейчас, пока не добрался до Лерера.

Специальный пистолет возвращал любого человека в утробу в считаные минуты.