Андрей Ваон - Чемпионат Страница 35

— Ну… как-то всё равно получается, что не будь дисквалификации, так шанса и нет никакого?

— Лёш, брось ты, — улыбнулся Бобров. — Понимаю я, что в тебе творится. Я ж только на вид такой старый, а в душе ещё пацан. — Он совсем рассмеялся, и увидел, что кривая ухмылка тронула и лицо Алексея. — Просто не так уж всё просто сейчас. Не просто вышел, и играй. Теперь нужно этими «друзьями» руководить. И руководить не абы как. И зови меня уже просто Юрой, ну и «тыкать» тоже можешь, если хочешь.

— В общем, я согласен. Конечно, а как может быть иначе. Только вот не совсем я понял про управление. Но ведь у нас же ещё есть время? И, так я понимаю, всё же Валентин Анатольевич рулит процессом?

— Отлично! Я очень рад, — Юра крепко пожал руку парню. — Конечно, он рулит. Чуть позже мы подготовим для тебя план, о котором и поведаем. И будет у нас ещё пять дней, чтобы всё наладить. Честно, он у нас под тебя ещё и не сложился. Поэтому, голову тебе нужно будет включить уже сейчас.

Ближе к вечеру собрались уже втроём. Проскурин даже приготовил некоторую презентацию. Точнее, визуализировал свои предложения на планшетниках и экране в кабинете.

— Значит, Алексей, гляди. Да и ты, Юра, тоже, — он запустил видео, в котором нашинковал подборку домашних матчей «Реала». — Вот смотрите, они своих четверых люденов используют в атаке. То есть те ломят вчетвером единым фронтом или ромбом. Здесь, кстати, их изюминка и зарыта — они тоже подстраиваются под соперника, под его игру. Причём иногда это бывает и в процессе игры, — он включил видео — «Реал» врезался в, казалось, непроходимую защиту «Османии». — А вот, когда гости почти всем составом в своей штрафной, — в следующем ролике, «Реал» с флангов накидывал бесконечные навесы на двух высоченных люденов. Оба приведённых примера фиксировали победы мадридцев.

— Так здесь же легко раскусываются их замыслы, и можно как раз под них адаптироваться, и жалить, жалить! — разгорячился Лёша, который уже рвался в бой.

— Вот! Здесь собака и порылась. Нужно будет не одному тебе их жалить, а вся команда наша полумеханическая должна в унисон работать. Под твоим как раз дирижёрством. И вот здесь, как нам видится, твоя основная проблема может быть. То, что ты сам прекрасно играть сможешь, отдавать передачи, защищаться, и прочее, прочее — мы прекрасно видим. Но вот здесь новая задача для тебя будет — нужно руководить этим стадом. В их мозгах и прошивка будет специальная, ориентированная на тебя. То есть если ты заиграешься, будешь просто играть в свой любимый футбол, то всё, хана. Они истуканами будут стоять и на тебя глазеть. Ну, или бежать тупо вперёд. А там уж как Бог на душу положит.

— Понял. Понял… — Ребров застыл в нервном порыве, остекленев куда-то взором.

— Слушай, Валентин, а вообще, какой ты придумал план-алгоритм?

— В целом соригинальничать особо не получилось. Главная особенность, что будем атаковать сразу. Без разведок всяких. Я так понял, что на этот случай они, если и готовы перестроиться, то далеко не сразу. Но, главное, Лёша, внимание! Какие ты там грёзы уже видишь? Слушай внимательно, пожалуйста. Главное, что если забьём мяч, два, даже три! Нельзя отходить и играть на контратаках. Вот это будет забито в люденов намертво. Потому что «Реал» при домашних трибунах (а это сто тысяч беснующихся людей), чувствуя раненых, добивает кровожадно и беспощадно. Пожалуй, я не видел ещё такую жалкую «Османию», как в этом единственном ничейном домашнем матче мадридцев. И то туркам сказочно повезло, да и фора была всё же приличная — четыре мяча. Но вот откатились назад, начали играть на удержание, вальяжно. А потом, когда их рвали в клочья, они в панике швыряли мяч в стороны и чуть ли не лбами друг с другом сталкивались.

— Не, ну почему же — довольно оригинально. Не бояться разъярённых тореадоров, которые в тебе видят лишь быка. Всего и делов-то. Может, и славно, что я пропускаю, — Юре план понравился, и он слегка посветлел лицом. — Кстати, Анатолич, меня на лавку-то пустят?

— Да вряд ли, Юр. Но там, если ты помнишь (я-то не был, но план стадиона посмотрел), прямо за скамейками гостевыми такой небольшой секторок, отделённый от трибун. Типа, для «своих». Там и сядешь. Теперь, Лёш, ты. Завтра начнёшь тренировки с основой. Сначала наладим твои с Васильевым взаимодействия. Тут, думаю, всё быстро будет…

— Да, в общем, с Ромкой мы много поиграли, хоть он и старше почти на два года.

— Вот и славно. Потом уже сложнее будет — попробуешь руководить нашими киборгами. Здесь тебе Юра будет помогать.

— Понял.

— Ну, всё, тогда свободен.

— Что-то есть в нём необычное всё же, — сказал Бобров после того, как дверь за Лёшей закрылась. — Есть то, что мне, например, недоступно.

— Вопрос в том, поможет ли нам в игре ЭТО. Да и вообще, пойдёт ли на пользу «Московии», — добавил Проскурин.

Следующий день был привычно сер и угрюм. Побеливший было поверхности свежий снег скукожился и хлипкими кучами оседал под туманом и моросью. Лера появилась накануне вечером, красивая и соскучившаяся. Они долго болтали, Юра рассказывал про план, она сокрушалась, что дисквалификация всё же случилась. О своих делах «научных» она опять упомянула лишь вскользь.

— Юрч, ты же не думаешь меня ревновать?

— Да, вообще, думаю, что ты непотребными вещами занимаешься, лишь бы от меня смыться.

— Дурачок, — она обняла его. Он знал, что она его вся и без остатка. Поэтому был спокоен, как танк. — Но мог бы поревновать, а то я подумаю вдруг, что ты меня разлюбил, — её глаза привычно озорно хихикали.

Бобров приехал на базу чуть раньше остальных и заметил на поле щуплую фигуру. То разминался Ребров.

— Лёша! — Бобров окликнул его. — Ты чего ни свет, ни заря?

— Повышаю мастерство, Юрий Владимирович, — от парня разило энтузиазмом.

— Тренируется тот, кто не умеет играть. Учись, студент, — Бобров пошёл в раздевалку, и уже вскоре они вдвоём стали разминаться, а потом и играть в одно касание. Обычная разогревающая забава вдруг превратилась в азартное соревнование. Юра вдруг осознал, что каждый раз на пути мяча вырастает нога Реброва, как бы изощрённо он не бил. И, если бы не огрехи техники Алексея, Бобров проигрывал бы с разгромным счётом. Однако вскоре Юра нашёл противоядие и, по существу, разгадал секрет молодого таланта. Он направлял свои мысли совсем в другую от действий реальных сторону, и всё, Ребров сразу мыкался, будто слепой котёнок, раз за разом пропуская и прямые сильные удары, и «черпаки» за шиворот. «Значит, чтец ты мыслей. Ну что же — неплохой талант. Им бы ещё распорядиться».

— Да, мастерство не пропьёшь, — Ребров признал свой проигрыш и перестал петушиться. Сдался.

Тут и остальные игроки стали подтягиваться на поле. Появился Проскурин. И тренировочный процесс закрутился, завертелся. Открытие своё Юра решил пока приберечь. «К тому же проницательный Анатолич и сам, думаю, догадается…»

Несколько часов отрабатывали взаимодействие Васильев — Ребров. Проскурин на пару с Бобровым оказались изобретательными на выдумки, и молодые парни были так увлечены тренировочным процессом, что сделались немного огорчёнными, когда занятие окончилось.

— Ну, как и предполагалось, этот компонент отработали безболезненно, — поделился Валентин со своим подопечным-коллегой.

— Да, они как будто рождены, чтобы работать в связке. Чего мы раньше его из «молодёжки» не вытянули?

— А вот почему не делали это раньше, и что не всё так гладко, ты увидишь, думаю, завтра, когда вожаком его поставим, — предостерёг Проскурин от преждевременных восторгов.

И он оказался абсолютно прав. Проскурин был не только талантливым технарём и программистом, но и неплохим психологом. Кроме того, любовь к футболу и неплохая теоретическая подготовка в физической культуре делали его неплохим «чисто» футбольным тренером. На следующий день восемь люденов поделили поровну и соорудили две укороченные команды, чтобы играть на полполя. По шесть человек плюс вратари. В одной верховодил Бобров, в другой Ребров. Ему, конечно, в напарники дали Васильева. Команду Боброва «закодировали» на постоянную атаку. А вот Реброву повезло меньше — не раскрывая ему всех планов, запрограммировали его «подопечных» на полное ему послушание. И по свистку поехали.

Начало игры подтверждали радостные ожидания относительно связки Ребров — Васильев. Также подтверждались мысли Боброва о том, что «Лёшка всё читает». Ребров легко раскусывал нехитрые комбинации (Юра умышленно действовал примитивно, заманивая соперника), а в атаке кружил головы малоповоротливым защитникам, к тому же не заточенным на оборону. Минут за десять они накидали четыре мяча, взамен не пропустив ничего. Вот тут-то Юра и врубил заковыристое исполнение. Он прикрывал свои мысли банальщиной, кинжальными выпадами начиная неожиданные для Реброва комбинации. Тот, подрастерявшись, мигом выпусти вожжи управления, и команда его посыпалась. К перерыву, который венчал тридцать минут игры, Бобров с компанией вели уже с разницей в три мяча. Ребров же с товарищами уныло отбивались, судорожно пытаясь проткнуться через волны атак соперника. Алексей сбился на индивидуальный героизм и, если отдельных люденов он ещё переигрывал, то против командной игры, ведомой Бобровым, он был бессилен.