Мазуччо Гвардато - Причуды любви: Сборник эротических рассказов Страница 4

Того же самого с нетерпением ждали и молодуха и священник. И пожелала ли этого их счастливая судьба или злой рок мужа, но не прошло и недели, как он уже нанялся матросом на каравеллу, отправлявшуюся в Палермо. Через несколько дней после его отъезда в одном из ближайших к ним местечек справлялся праздник, на который Марко был приглашен играть на волынке. Случайно встретив здесь Массимиллу, тоже пришедшую на праздник вместе с другими крестьянками, он крайне обрадовался; и к взаимному своему удовольствию они пролюбезничали целый день, а когда пришло время кончать праздник, мастер Марко, незаметно подойдя к своей даме, в самых кротких выражениях попросил ее, как милости, чтобы она исполнила данное ему обещание. Молодке пообещать было не трудно, но так как она была женщиной благоразумной, то исполнить обещанное показалось ей делом легкомысленным; все же после разных ласковых слов, какие приняты у деревенских влюбленных, она сказала:

— Вскоре я пойду отсюда по той дороге, что пересекает нашу; ты же будь наготове, и как только я выйду, следуй за мной, чтобы нам сойтись в хорошем и укромном месте, — в таком, где нам будет удобно.

У Массимиллы был домик с садом, расположенный на склоне горы, выше деревни; ее муж пользовался им как мастерской, обтесывая здесь доски для лодок. Иногда летом он поселялся в нем со всей семьей. Молодая женщина полагала, что может в полной безопасности, наслаждаясь вместе с мастером, провести там не только остаток дня, но и часть следующей ночи. Портной, обратясь к находившемуся при нем мальчишке, отдал ему меха от своей волынки и приказал отнести домой, а сам, засунув дудку за пояс, стал поджидать ухода Массимиллы. Когда, по его мнению, время наступило, он поспешно направился вслед за нею, и, пройдя свой путь, они почти одновременно оказались в хижине, о которой говорилось выше. Войдя в нее и заперев дверь, они приготовились изрядно потешиться.

Священник, ничего о том не подозревавший, знал однако, что муж Массимиллы отправился в Палермо и что сама она ушла на праздник. Полагая, что молодая женщина должна была уже вернуться домой и рассчитывая найти ее в ее деревенском доме, священник решил пойти попытать свое счастье. Выйдя на дорогу и засунув за пояс большой нож, который он называл salvum me fac, он медленным шагом, как будто прогуливаясь, направился к дому Массимиллы. Найдя его запертым изнутри, он догадался о том, где была молодка, так как она туда часто ходила. Он хорошо знал и место это и дорогу; и хотя в эту знойную ночь путь показался ему трудным, однако, гонимый любовью, он устремился в гору и, задыхаясь от усталости, добрел до хижины почти в ту самую минуту, когда мастер только что начал целовать свою возлюбленную. Догадавшись, что молодка дома, и полагая, что она там одна, он очень этому обрадовался и стал стучать в дверь. Женщина, прервав поцелуи, спросила:

— Кто там?

Священник ответил:

— Это я, твой дон Баттино.

— В чем дело? — спросила молодка.

На это священник ответил снова:

— Разве ты не знаешь, чего я хочу? Сейчас ведь нет ни твоего мужа, ни кого-либо другого, кто мог бы нам помешать; так открой же мне, прошу тебя.

Она сказала:

— Ладно, ладно, уходи себе с богом, милый человек; я сейчас не расположена заниматься этим делом.

Раздраженный таким ответом, священник, уже не сдерживаясь, сказал:

— Клянусь богом, если ты мне не откроешь, я выломаю дверь и против твоей воли сделаю то, чего желаю, а затем ославлю тебя на всю деревню.

Массимилла по звуку его голоса поняла, что священник вышел из себя и готов исполнить свое обещание с такой же быстротой, с какой он произнес его; а потому, зная его взбалмошный нрав, она обратилась со следующими словами к портному, не менее ее дрожавшему от страха:

— Милый, желанный мой, ты сам видишь, в какой мы опасности по милости этого сорвавшегося с цепи, богом проклятого дьявола; поэтому, ради нашего спасения, поднимись по этой лестнице и, пробравшись через дверцу на чердак, втащи за собой лестницу и посиди там немного спокойно, я же надеюсь так устроить наши дела, что мы ничего не потеряем, и он уберется к дьяволу.

Портной, нравом больше похожий на овцу, чем на льва, послушался внезапного приказа молодки и в точности исполнил все, что ему было сказано; и, сидя на чердаке и поглядывая оттуда в дырочку через потолок, он в нестерпимых муках ждал, чем кончится эта игра; священник же тем временем не переставал кричать, требуя, чтобы ему отворили. Видя, что портной уже спрятался, молодка побежала отпирать с радостным лицом. Улыбаясь, она взяла священника за руку и хотела обратиться к нему с речью, но тот схватил ее, как голодный волк хватает робкую козу; ничуть не сдерживаясь и откинув всякие приличия, он начал не столько нежно целовать ее, как делал это портной, сколько неистово пожирать, громко ржа при этом, как боевой конь. Лук его был уже натянут, и он заявил, что хочет во что бы то ни стало водворить папу в Рим.

Молодая женщина, знавшая, что портной подсматривает, спросила:

— Какой такой папа и что это за загадки?

И, высказывая крайнее возмущение, она слабо защищалась. Священник все более распалялся любовью и вскоре, оставив слова, решил приступить к делу. Он бросил ее на кровать и, готовый к первому бегу взапуски, схватился за свое орудие, восклицая: «Сейчас папа въедет в Рим!», и водворил его куда следует, по пути, туда ведущему и к тому приспособленному, — так, что каждый раз мог показать папе и алтарь и хоры святого Петра.

С тоской и печалью взирал на это мастер Марко. И понемногу досада превозмогла в нем страх, а так как он был, как мы уже сказали, большим забавником, то видя эту пляску, — хоть она и была ему совсем не по вкусу, — он решил пошутить по своему обыкновению. И, вытащив из-за пояса дудку, он сказал:

— По чести, какой же это торжественный въезд папы в Рим, если нет музыки?

И, приложив дудку к губам, мастер заиграл прекраснейший марш на въезд папы, производя при этом страшный шум и топоча ногами по дощатому полу. Священник, еще не кончивший своей пляски, услышав музыку и страшный грохот на головой, испугался, что пришли родственники молодки и ее мужа, чтобы искалечить и опозорить его. Всполошившись, он с величайшей поспешностью прервал неоконченный танец, кинулся искать скорей выхода и, найдя дверь открытой, так заработал ногами, что без оглядки опрометью добежал до дому. Мастер Марко, увидев, что новая его выдумка удалась еще лучше, чем он предполагал, весело спустился с чердака, и радость его, когда он сходил вниз, была большей, чем его страх, когда он подымался. Найдя молодку задыхающейся от смеха и готовой к помолу, он завладел вновь отнятой было у него добычей. И так как папа не успел еще без музыки совершить свой въезд в Рим, то они приятнейшими плясками отпраздновали водворение Великого султана в Константинополь.

Перевод М. Рындина

НЕВОЛЬНЫЙ ГРЕХ ДРУЖБЕ НЕ ПОМЕХА

Ничто лучше не способствует браку, а следовательно и стабильности общества, как снисходительность к временной полигамии.

Неподалеку от нашей страны находится одна мало известная и мало посещаемая местность, населенная простым и непросвещенным народом. И вот, в недавние времена там жило двое молодых людей, один — мельник, по имени Аугустино, другой — сапожник, прозывавшийся Петруччо. Между ними с детских лет завязалась такая дружба и товарищество, какие были когда-либо виданы между истинными друзьями. И так как у обоих были очень молодые и красивые жены, то между последними тоже установились столь сильная близость и привязанность, что они почти никогда не разлучались.

И в то время, как эта любовь постоянно совершенствовалась, случилось, что сапожнику, хотя он и обладал красавицей-женой, еще более приглянулась жена его друга, быть может потому, что он хотел внести разнообразие в свою пищу. И однажды, когда ему удалось поподробнее, чем обычно, поговорить с нею, он надлежащим образом открыл ей свою любовь и свое желание. Услышав такую просьбу, Катарина (так звали мельничиху), хотя это было ей скорее приятно, удалилась от него в возмущении, ничего не ответив, и как только встретилась с Сельваджой, женой сапожника, тотчас же рассказала ей, что Петруччо вызывал ее на любовный поединок. Сапожнида выслушала ее с большим смущением, однако вскоре овладела собой и тотчас же решила отомстить мужу, не нарушая в то же время своей давнишней дружбы с мельничихой; и, горячо поблагодарив свою дорогую подругу, она уговорила ее пообещать ее мужу, что в одну из ближайших ночей она будет поджидать его в своей постели, на самом же деле в постель вместо нее ляжет Сельваджа, и они славно позабавятся. Мельничиха, желая угодить подруге, обещала это исполнить. И когда через несколько дней Петруччо, встретившись с Катариной, снова сделал ей такое же предложение с еще большей настойчивостью, чем ранее, она, желая привести в исполнение задуманный план, после нескольких, не очень горячих отговорок сделала вид, что подчиняется его желанию, и так как им надлежало обсудить, где, когда и как они встретятся, молодая женщина сказала ему: