Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн Страница 40

— Со мной и с ребенком точно что-нибудь случится, если я не буду знать, где ты. — Девушка берет Брендона за руку, переплетая механические и живые пальцы. — Я же почувствую. И… ты понимаешь, что тебя хотят забрать у меня навсегда?

Она привстает на цыпочки, тревожно смотрит ему в лицо. Брендон косится на двоих здоровенных парней, скучающих на скамейке рядом с их чемоданами. Элизабет тоже оглядывается на них и тихо шепчет:

— А мы убежим. Как только будет остановка, бьем их изо всех сил и… Что «нет»?

Вместо ответа Брендон привлекает ее к себе одной рукой, вторую осторожно кладет на ее округлившийся живот. Элизабет утыкается носом в теплый вязаный шарф Брендона и грустно говорит:

— Я боюсь. Опять через океан, опять будет качать… Помнишь, как я чуть за борт не упала во время шторма? А как во Франции мне плохо стало совсем и ты искал хоть кого-то, кто знает амслен?..

Он дует ей в пушистую меховую шапку и целует в нос.

— Наш поезд подходит, — безразличным тоном сообщает один из мордоворотов.

— Берите чемоданы — и вперед, — фыркает Элизабет.

Парень подходит к ней, смотрит сверху вниз, сплевывает через плечо.

— Слышь, коза, — цедит он сквозь зубы. — Еще вякнешь — отправлю с пинка обратно в Монтрё. Приказ был доставить куклу. Про наглую девку ни слова, сечешь?

— Еще раз услышу от тебя «кукла» в его адрес… — угрожающе начинает Элизабет.

Конвоир хватает ее за подбородок.

— И что, кукла? — смеется он.

«Вниз посмотри», — говорит Брендон на амслене.

Парень опускает взгляд, продолжая улыбаться. Разжимает пальцы. Делает шаг в сторону и берет чемодан. Элизабет убирает револьвер в сумочку.

— Ссать будешь сидя, как баба, — завершает она. И тут же добавляет: — Ведь в вашем приказе ни слова о наглой девке с револьвером, не так ли? Лицензия на оружие у меня есть, так что…

Брендон смотрит на нее с укоризной.

— Что? — возмущается Элизабет. — Ты — их пленник, а я — гарантия твоей безопасности. Все справедливо.

«Элси, не надо провоцировать конфликт. Нам предстоит провести рядом с этими типами целый месяц».

Она обиженно поджимает губы.

— Да, я помню, что надо держаться, как леди. Но пока себя так ведут те, что должны быть джентльменами…

Второй конвоир, до сего момента молчавший, тихо смеется, получает тычок в бок локтем от товарища и хохочет, уже не скрываясь. Элизабет сверяется с билетом и гордо шествует в направлении поезда «Монтрё — Росток».

В купе Элизабет долго ворчит, что ей жестко, дует, душно, тесно, холодно, жарко, и возмущается:

— Почему нас заперли? Теперь чтобы выйти пописать, я должна по десять минут долбить в стену!

Брендон спокойно взбивает для нее подушки, помогает расшнуровать теплые ботинки. Улыбается ободряюще, разводит руками. Девушка несколько минут молча смотрит в окно на заснеженный лес, потом решительно перебирается к Брендону на койку, обнимает его и тихонечко плачет. Он поглаживает ее по растрепанным волосам и не знает, как утешить. Оба понимают, что там, куда они возвращаются, их не ждет ничего хорошего. И оба не видят выхода из ситуации.

— Одно радует, — шепчет Элизабет, успокоившись. — Сейчас перемирие, ехать не так страшно. Хотя знаешь… Я тут думаю, что лучше было бы, если б мы не добрались до Ростока живыми.

«Перестань говорить глупости, — сердится Брендон. — Я понимаю, что тебе страшно, но не теряй голову. Или можно попробовать договориться, чтобы тебя из Ростока отправили обратно в Монтрё. Деньги у нас есть».

Элизабет прижимается к нему теснее, обхватывает обеими руками.

— И не мечтай от меня избавиться, Брендон Фланнаган. Нас или двое, или ни одного.

«Трое, — улыбается он. — Нас трое. Помни об этом, пожалуйста. Ты самая смелая и отчаянная женщина из всех, что я видел за целый век, но… Я прошу тебя быть спокойнее и осторожнее. Именно потому что нас трое».

— Может, император это учтет, и…

«Что “и”?»

— Ну… отпустит тебя?

Брендон пожимает плечами.

«Вряд ли. Мы с тобой пока не знаем, что у него на уме».

До Ростока они добираются спокойно. В порту на таможне полицейские долго мнутся, не зная, пропускать ли Брендона на борт, но один из конвоиров показывает начальнику таможни бумагу с подписью императора, и дальнейшая посадка проходит без осложнений.

— Ведите себя тихо — и каюту запирать не будем, — говорит конвоир, больше обращаясь к Элизабет.

Брендон бережно сжимает ее руку и послушно кивает. Элизабет молчит, полными слез глазами провожая удаляющийся берег. Ширится зыбкая серая полоса за бортом, студит руки в перчатках и мокрые щеки соленый злой ветер.

«Все повторяется, — думает девушка. — Замкнутый круг. Как я скучала по дому, когда мы приплыли на материк, как мечтала, что однажды сможем вернуться… И вот мы возвращаемся. Под конвоем».

На исходе января корабль прибывает в порт Нью-Кройдона. Брендона с Элизабет встречает лично полковник Стивенс с отрядом драгун. Увидев военных, Элизабет испуганно хватает Брендона за рукав.

— Здравствуйте, мисс Баллантайн, — вежливо улыбается Стивенс. — Добро пожаловать домой. Видите, я был прав, говоря, что мы еще встретимся.

— Здравствуйте, мистер Дорогое Пальто, — бурчит Элизабет.

— Меня зовут Майкл Стивенс, напомню. Вашего спутника представлять не надо, Брендон известен всему Нью-Кройдону. Как прошло путешествие?

Элизабет угрюмо молчит, за нее отвечает Брендон:

«Благодарим за заботу. Мисс Баллантайн немного простужена и нуждается в отдыхе».

— Мои люди проводят вас в апартаменты, где вы сможете привести себя в порядок. Вечером у нас важная встреча в одном из лучших ресторанов города. Список всего, что вам нужно, напишете на месте и передадите охране.

Стивенс натянуто улыбается, отвешивает легкий поклон и уходит. Вокруг Элизабет и Брендона смыкается кольцо солдат.

— Мисс, не волнуйтесь, — перехватив взгляд девушки, говорит один из драгун. — Это исключительно для вашей безопасности. Теперь перерожденные в Нью-Кройдоне вне закона, потому отпустить вас вдвоем никак нельзя. Пройдемте к машинам.

Элизабет кашляет, поплотнее запахивает шубку. Брендон смотрит на нее с беспокойством, берет под руку.

На выходе из порта ожидают два бронемобиля. Пару пытаются развести по разным машинам, но оторвать девушку от Брендона оказывается не так просто.

— Да и черт с ними, — вздыхает командир маленького отряда. — В браслеты — и грузите обоих.

На запястьях девушки и перерожденного защелкиваются стальные наручники. Брендон садится в машину первым, помогает устроиться на жестком, неудобном сиденье Элизабет. Она прижимается к нему, и он даже через теплую одежду ощущает, как колотится ее сердце. Прежде чем автомобиль отъезжает, им завязывают глаза.

— Распоряжение полковника, — хмуро поясняет пожилой солдат.

Машина едет долго, Элизабет укачивает, и она засыпает на плече Брендона. Будит ее холод: сильно замерзли ноги. Бронемобиль стоит, снаружи слышны приглушенные ветром голоса. Брендон бережно щекочет девушке ладонь, она сжимает его пальцы.

— Повязки можно снять. Выходите, — приказывает раскатистый бас.

Брендону место, куда их привезли, незнакомо. Безлюдная улица, заваленный углем и мусором тротуар, одинаковые обшарпанные дома с заколоченными окнами. Он оглядывается на Элизабет: та тоже осматривается, пытаясь сориентироваться.

— Даствуд, кажется, — шепчет девушка едва слышно.

В сопровождении двух солдат их проводят к четырехэтажному зданию из дикого камня с узкими окнами. Над входом вывеска «Гостиница» с именем владельца, неразличимым из-за шелухи облупившейся краски. Изнутри здание выглядит не лучше. Брезгливо приподняв юбку, Элизабет идет за конвоирами по лестнице, рассматривая грязные шторы на окнах, мышиный помет на ступеньках лестницы и покачивающиеся под потолком тенета паутины. Брендон старается сохранять спокойствие и безразличный вид.

Идущая впереди хозяйка гостиницы останавливается, отпирает облезлую дверь и кивает:

— Входите. Располагайтесь.

Конвоир ставит чемоданы с вещами у стены, снимает с Элизабет и Брендона наручники и уходит. Щелкает в замке ключ. Девушка подбегает к двери, долбит кулаком.

— Эй! Мы что — пленники? По какому праву?

Брендон берет девушку за руку, отводит в сторону.

«Не надо. Охранники здесь не распоряжаются, от них объяснений не дождешься. Успокойся, переоденься и отдохни, пока есть возможность».

Элизабет покорно кивает, снимает шубку и расшнуровывает ботинки, присев на скрипучую кровать.

— Белье сырое, — ворчит она, ощупывая пододеяльник. — Но хотя бы стираное. Из окна дует. Брендон, уборная тут есть?

Он кивком указывает на дверь в углу, отгороженную платяным шкафом. Подходит к окну, касается батареи парового отопления.