Алена Дашук - Картофельная яблоня (сборник) Страница 42

После наглядного подтверждения правдивости слов архетипа о дарованных ей возможностях, Анна задумалась и о других обстоятельствах, упомянутых им. Эпидемия расползлась на сотни километров. Это пострашнее пары разрушенных стен и целого магазина расплавленных кастрюлек. В эту часть пророчества верить не хотелось. Однако, как учёный естествоиспытатель, Синявская обязана лично убедиться в отсутствии события. Это можно сделать только одним путём – отправиться в направлении военных постов и собственными глазами оценить, так ли уж поредели ряды оцеплений.

Вооружившись на всякий случай запаянным пакетом со стерильной одеждой, компактным микроскопом и респиратором (смрад на улице достиг своего апогея), Анна вышла из клуба.

Идиллический пейзаж южнорусских полей не радовал. Говорящее безлюдье. Кое-где Синявская натыкалась взором на тёмные силуэты тяжёлой военной техники, брошенной на съедение дождям и палящему солнцу. Сначала Анна опасливо останавливалась метрах в двадцати от машин и принималась истошно вопить, привлекая внимание тех, кто мог находиться внутри. Если в кабине есть живые люди с автоматами, она должна предупредить их, что она не потерявшая от отчаяния голову беглянка, сеющая заразу, а совсем наоборот – здоровый и разумный учёный, вероятно, несущий людям надежду на избавление от страшного недуга. БТРы и «Уралы» отвечали угрюмым молчанием. Так, не встретив ни малейшего сопротивления, Анна прошагала несколько километров. Забираться в колосящиеся заросли полей, чтобы узнать, почему там и сям на золотом фоне чернеют выжженные прорехи, ей тоже не хотелось. Стойкий сладковатый запах красноречиво говорил, что она там обнаружит. Последние сомнения отпали, когда Синявская вошла в расположенную километрах в десяти от Прохоровского деревеньку. Отдельные домишки, торчащие на общем пепелище, омертвевшая техника, гигантские, жирные мухи.

Анна сидела в глубокой задумчивости у уцелевшего плетня на не нужной никому больше лавочке. Сколько времени понадобится ей, чтобы пешком преодолеть сотни километров? Когда она встретит людей, которые помогут ей попасть на большую землю (в смысле, обитаемую), где она сможет приняться за работу? Техники вокруг полно, но… Вот уж чему её не учили в меде, так это водить БТРы. А жаль. Сейчас бы очень пригодилось. Однако с этой проблемой при необходимости справиться можно. В конце концов, опыт вождения легковушки у неё имеется. Разберётся. Во всяком случае, педаль газа от руля отличит. Но тащить машину из зоны заражения… ТАКОГО заражения! явно не стоит. Хотя… Может, попробовать термически обработать поверхность и уничтожить заразу? Лишь бы, не расплавить. Микроскоп под рукой. Анализ она проведёт. Синявская потёрла лоб. Такого напряжения мысли она не испытывала даже при защите докторской. Телефонная и радиосвязь отпадает. Никто не пошлёт сюда за ней ни машину, ни «вертушку», даже если она присягнёт на конституции, что знает готовый рецепт снадобья, спасающего от всепроникающей инфекции. Выход оставался один – БТР. Но сначала стоило набить руку (или глаз? или что-то ещё?) на обеззараживании разного рода материалов. Потом взять пробы.

С бронированной субстанцией Синявская справилась быстро. Соскоб, взятый с поверхности обработанной ею машины, показал, что техника чиста. Такого результата она не видела даже в пробах с уничтоженных огнём источников заражения. Наркевич с Паршиным, проводили исследования, показавшие, что сожжение предметов, попавших в зону распространения инфекции, не гарантирует полной безопасности. Оставшийся пепел можно было считать разносчиком неуязвимой заразы. Никакой холерный вибрион со своей живучестью не стоял и рядом. Похоже, энергия, обладательницей которой стала Синявская, скрывало в себе ещё какое-то свойство, позволяющее проводить обеззараживание более действенно, чем огнём.

Сложности начинались в тот момент, когда Анна принималась дезинфицировать горячими потоками энергии салоны. Обжигающие лучи плавили пластик, стекло и синтетику. Кабина наполнялась едким дымом, переключатели и кнопки стекали разноцветными слезами. Обезобразив шесть салонов, Синявская всё же умудрилась подобрать необходимый режим. Пластик размяк, но в жидкость не превратился. Пробы, взятые с остывающих после обработки переключателей, вселяли оптимизм. Для облегчения задачи Анна вытащила из броневика ненужные ей предметы, которые требовали дополнительного подбора температурного режима. Салон выглядел ободранным, осиротевшим, зато требовал меньше времени на дезинфекцию, когда это понадобиться при въезде на обитаемую землю.

Припомнив весь свой небогатый опыт вождения старенькой «Тойоты», Синявская худо-бедно постигла, как надо понукать и осаживать брутальное средство передвижения. БТР взбрыкивал, возмущённо ревел, бросался скачками, куда его не просили и, вообще, активно проявлял недовольство относительно наездника женского пола. Потом всё же нехотя смирился, презрительно бухнув напоследок выхлопной трубой: «Баба!».

«Вот я еду на броневике спасать человечество!», – нервно хихикала Синявская, направляя БТР по петляющим просёлкам и вдребезги разбитым дорогам. Ночная чернь, не проколотая нигде ни единым светящимся окном или фарами машин, монотонно докладывала – земля необитаема. Анне иногда казалось, что неизменность пейзажа порождена тем, что броневик застыл на месте и продолжает реветь только с целью ввести её в заблуждение. Но сонный транс довольно быстро рассеивался, как только колёса машины натыкались на бугор или ухали в одну из многочисленных ям. Бронетранспортёр продолжал движение.

Сколько прошло времени с начала этого милитаризированного автопробега, Синявская не знала. Много. Ей казалось, что в какой-то момент она выпала из привычного временного фуникулёра. Ни то заснула, ни то унеслась в свои безрадостные мысли до такой степени, что час превратился в секунду, а минуты и вовсе сошли с ума – то сжимались до микронной доли мгновения, то растягивались в целую жизнь. В любом случае, продолжительность пути по пустынной тьме, в которой не жили люди, говорила, что эпидемия заканчивается, начинается пандемия.

Мелькнувший вдалеке огонёк вывел Анну из состояния полуяви-полубреда и моментально наладил расшалившееся пространство линейного времени. Наверняка это какой-нибудь собрат её «коняги», принадлежащий военным частям, окружающим зону смерти. Раздумывать было некогда. Синявская потушила фары и поспешно выбралась наружу. Если её поймают, как беглянку с заражённых земель, добраться до так необходимых ей лабораторий не удастся. Сейчас надо любыми путями проскользнуть на обжитую территорию и смешаться с людьми. Обдав на прощание БТР лучами дезинфекции, чтобы стражи не подцепили липкую заразу, Синявская бросилась в темноту пролеска.

Прячась от возникающих в поле её зрения фонариков, прилаженных на шлемы «серебристых», Анне удалось пройти километра два. Потом утреннее солнце стало выхватывать поблёскивающие фигуры чуть реже. Синявская пробиралась сквозь залитую свежими розовыми лучами рощу, когда её остановил суровый окрик:

– Стой!

Анна замерла. Позади себя она услышала тяжёлый хруст ветвей. Синявская обернулась. Ничего неожиданного – бесформенный «астронавт» с тёмным стеклом вместо лица, в прорезиненных лапах нацеленный на неё автомат. «Каюк тебе, спасительница человечества!» – подвела итог Анна.

– Доброе утро! – заискивающе пропела она сладким от ужаса голосом.

– Откуда? – рубанул «серебристый» и остановился на почтительном от подозрительной дамочки расстоянии.

– Оттуда, – неопределённо махнула рукой Анна. – Из села я. Грибочки посмотреть вышла.

– Из какого села? – насторожился «астронавт».

– Из… ну, нашего села.

– Ясно, – усмехнулся страж и передёрнул затвор. – Покидать зону карантина строго воспрещается.

– Так я и не… – Синявская лихорадочно думала, что ещё соврать, чтобы «серебристый» отстал и позволил ей самостоятельно отправиться в зону, из которой живым никого не выпускали.

– Идите вперёд, я введу вас в периметр, который вы покинули. – Холодно сказал «серебристый» и вдруг доверительно добавил: – Ты меня за идиота держишь?

– Ни за что я вас не держу! – вдруг взбесилась Синявская. Как объяснить этому солдафону, что, в его руках сейчас, вероятно, тот самый последний шанс для вымирающего вида «человек разумный». В ней что-то вспыхнуло и взорвалось. «Серебристый» вскрикнул, неведомая сила швырнула его назад. Он перекувырнулся в воздухе, раздался треск автомата. Не успев ничего сообразить, Синявская ринулась сквозь кусты подальше от неистово матерящегося охранника.

Лёжа в пахнущем прелостью, мокром от росы овраге, Анна раздумывала. Ясно, что психическая энергия легко трансформируется в механическую. Но, если она может резко оттолкнуть того, кто находится на расстоянии пары десятков метров, значит, она способна просто не подпустить на гораздо большем расстоянии. Гипотезу стоило проверить на практике. Она оглянулась. Единственное живое существо, попавшееся ей на глаза, была гусеница, лениво перекатывающая своё толстое тельце вдоль сочного стебля неизвестного Анне растения. Синявская сконцентрировалась и мысленно легонько толкнула зелёную тварь. Та взмыла в воздух, наверняка сильно удивившись нарушавшемуся ходу событий – сначала бабочка, потом уж полёт. Легче! Анна ослабила напряжение и выдала гусенице едва заметную искру энергии. Гусеница изменила траекторию пути. Было похоже, что она изо всех сил улепётывает от кого-то, но ослабла и поэтому никак не может увеличить КПД своего бегства. «Отлично!» – поздравила себя Синявская. Эксперимент в области энтомологии ей понравился. «А ну-ка, теперь вот так!» – Анна выстроила на пути следования перетрусившего насекомого умозрительную преграду и принялась увлечённо наблюдать. Подопытная подобралась к невидимому препятствию, ткнулась в него и, послушно развернувшись, посеменила в обратную сторону. Работает. После апробации на животных, эксперимент можно было проделать на людях. Тем более, что другого выхода у Синявской всё равно не было.