Виктор Пелевин - Ананасная вода для прекрасной дамы Страница 47

— Ох, — вздохнула Румаль Мусаевна.

— Да-с, — сказал Борис, — такая вот недвойственность. Все источники утверждают, что тхаги действовали чрезвычайно широко и активно, и в среднем каждый бхутот имел на своем счету…

— Простите, кто?

— Бхутот, — ответил Борис, — это такой тхаг, которому доверено удушать жертву. Опять произношу неправильно? Я читал, еще бывают шамсиасы, это помощники, которые держат удушаемого за руки и ноги, и джемаддар, духовный руководитель проекта… Так вот, каждый бхутот имел на своем счету по нескольку сотен трупов, доходило до тысяч… Вот интересное сопоставление — во время Бородинской битвы погибло сорок тысяч русских солдат, и об этом целый век сочиняли стихи и романы. Но в том же самом 1812 году в Индии тхаги без всякой помпы задушили на дорогах ровно столько же. А всего по самым скромным подсчетам тхаги принесли в жертву Кали больше двух миллионов человек!

— И что, никто им не мешал? — недоверчиво спросила Румаль Мусаевна.

— Почему. Англичане боролись. И, как считается, успешно — якобы последний тхаг был повешен в 1882 году в Пенджабе. После этого матушке Кали приносят в жертву только петухов да козлят…

Борис тихонько засмеялся, переводя глаза с Аристотеля Федоровича на Румаль Мусаевну и обратно.

— Только я сразу понял, что тхаги никуда не исчезли. А скрылись и рассеялись по миру. И служат богине тайно, неведомыми путями. Но тайное постепенно становится явным.

И Борис бог весть в какой раз кивнул на волгоградскую статую. На этот раз Аристотель Федорович поглядел на нее очень внимательно, словно слова Бориса наконец коснулись в нем скрытой струны.

— Но ведь по вашим собственным словам, — сказал он, — богине Кали и так служит все человечество. Зачем же тогда нужны какие-то особые служители?

— Человечество искренне думает, что решает совсем другие задачи. Но кроме заблуждающейся толпы должен быть и тайный орден меченосцев, члены которого понимают, в чем назначение истории. Некая партия жрецов, знающих, что происходит. Ибо сердце культа обязательно должно остаться чистым и верным изначальной традиции. И еще доступным для избранных. Тех, кого призовет сама богиня…

— Ага, — сказал Аристотель Федорович, — вроде вас, да?

Борис исподлобья посмотрел на него — причем во взгляде его впервые за все время беседы сверкнуло что-то похожее на надменную гордость.

— Да, — сказал он. — Именно. Должны быть оставлены пути для таких, как я. Для тех, кто постиг тайну и возжелал служить богине.

— Почему вы так твердо считаете себя избранным?

— Да хотя бы потому, — ответил Борис, все так же гордо глядя на собеседника, — что только избранный может, увидев фотографию волгоградской статуи, узнать в ней богиню Смерти.

— И вы уверены, что богине нужны ваши услуги?

— Конечно! — без тени сомнения ответил Борис. — Ибо богиня сама выбирает своих преданных. И это отражено в мифологии. Есть легенда о том, как Кали собрала всех своих почитателей, пожелав выявить самых искренних среди них, и ими оказались тхаги. И тогда богиня лично научила их приемам удушения платком… Трогательный миф. И такой наивно-простодушный…

Аристотель Федорович переглянулся с Румалью Мусаевной.

— Кажущаяся наивность мифологии есть свидетельство духовного здоровья народа, — сказал он сухо.

Борис закивал.

— Я именно это и имею в виду. Прекрасный миф. Просто прекрасный…

Аристотель Федорович улыбнулся.

— Ну хорошо. Продолжайте.

Борис поглядел на "Марсельезу".

— Собственно, я уже почти закончил. Я понял, кого мне надо искать. А дальше найти вас было довольно просто. Хотя мой поиск, если разобраться, носил довольно сумбурный характер.

— И как вы нас нашли?

— Мне стало понятно, что служители Кали должны быть, с одной стороны, скрыты. Чтобы их никогда и ни при каких обстоятельствах не мог обнаружить случайный взгляд. Чтобы они сливались со средой и не вызывали подозрений. С другой стороны, подлинный искатель должен быть в состоянии различить, так сказать, путеводный луч и увидеть вход в гавань. Уже одно то, что я здесь, доказывает — ваши маячки работают. Не так ли?

— Перечислите нам, пожалуйста, — сказал Аристотель Федорович, — что вы приняли за эти маячки. В той последовательности, как это происходило. Будет любопытно послушать.

— Хорошо. Как вам известно, — Борис улыбнулся, — душителей Кали называют или "тхаги", или "фансигары". Опять-таки поправьте, если неправильно произношу. Значит, прежде всего следовало ориентироваться на эти слова. Слово "тхаг" я быстро отбросил, потому что оно стало нарицательным, перейдя в английский язык. "Thug" означает громилу-бандита, а английский сейчас знают все…

Аристотель Федорович благожелательно кивнул.

— Дальше, — сказал он.

— Со словом "Фансигар" дела обстояли лучше. Правда, никаких организаций, фондов или фирм с таким названием я не обнаружил. Зато в области близких созвучий кое-что нашлось. Я отфильтровал случайные совпадения, и в поле моего зрения оказался автомобильный салон "Fancy Car".

Борис выговорил это название с преувеличенно жирным американским произношением.

— Фэнси кар, — повторил он, — звучит как "фансигар", за исключением одного только звука. Конечно, не каждый нашел бы здесь связь с душителями, но я ведь знал, кого ищу! А когда я прочел, что единственным автомобилем, которым торгует салон, является "Лада-Калина", все стало совершенно ясно. Ведь эту таратайку никто в своем уме не назовет "шикарной машиной", такое только с оккультной целью можно… Послать сигнал в пространство. Единственный смысл в существовании этого драндулета — скрытое в его названии имя богини Смерти. Я был уже уверен на девяносто процентов, но решил для перестраховки уточнить некоторые детали. Посмотрел на вашем сайте контакты, и что вы думаете? Менеджер по общим вопросам — Зязикова Румаль Мусаева…

Румаль Мусаевна чуть покраснела.

— Только олух может подумать, что здесь лицо кавказской национальности, — продолжал Борис. — Румаль — это промасленный шелковый платок, окропленный святой водой из Ганга. Главный инструмент тхага, как шпага у дворянина…

Он повернул лицо к Румали Мусаевне.

— Ведь почему у вас в ушах эти сережки в виде серебряных монет, Румаль Мусаевна? Думаете, не знаю? Знаю. При первом убийстве полагалось заворачивать серебряную монету в платок, а потом отдавать духовному наставнику. А вы взяли и превратили этот культурный факт в изысканную ювелирную метафору. Очень вам, кстати, идет!

— Спасибо, — буркнула Румаль Мусаевна.

— Продолжайте, — велел Аристотель Федорович.

— А что тут продолжать? Я был уверен уже на девяносто девять и девять десятых процента. А потом вдобавок увидел ваше расписание — торговые дни среда и четверг, пятница выходной, остальные дни — консультации по телефону. Это уж совсем прозрачно. Все, кто хоть немного в теме, знают, что тхаги занимались удушением именно по средам и четвергам, и ни при каких обстоятельствах — в пятницу! Видите, сколько совпадений. Какое-то одно могло быть и случайностью. Но не все вместе!

Румаль Мусаевна вопросительно поглядела на Аристотеля Федоровича, и тот еле заметно кивнул.

— Хорошо, — сказала Румаль Мусаевна, — но зачем вы с фаером в руке танцевали? Да еще танец такой страшный. Как будто национал-большевик перед смертью.

— Так затем и танцевал, — ответил Борис, — чтобы в ответ на ваши знаки послать вам свой. Как, знаете, один корабль семафорит другому.

— Что же вы нам таким образом семафорили?

— Все проверяете? — усмехнулся Борис. — Неужто не верите до сих пор? Хорошо. Кто муж у богини Кали? Шива! Танцующий бог-разрушитель Шива. В одной руке у него пылает огонь, которым он сжигает материальный мир.

— Вы для этого ящики подожгли?

— Ну да. Чтобы вы поняли, что пришел свой человек. Возможно, с моей стороны было нахальством представляться таким образом — на статус Шивы я, естественно, не претендую…

— Отрадно слышать, — заметил Аристотель Федорович.

— И потом, ведь ничего важного не сгорело, — добавил Борис виновато. — Просто пустые коробки.

— А что вы пели? — спросила Румаль Мусаевна.

— Бхаджаны, — отозвался Борис. — Священные гимны.

Аристотель Федорович и Румаль Мусаевна надолго погрузились в молчание. Через некоторое время Борис нарушил тишину.

— Ну как, — спросил он, — сдал я экзамен? Достоин служить богине?

Аристотель Федорович наклонился к Борису и внимательно заглянул ему в глаза.

— Насколько вы уверены, что действительно этого хотите?

Борис рассмеялся.

— Вот, — сказал он, — наконец-то вы говорите со мной как с человеком. Н у, разумеется, на все сто.