Сергей Кузнецов - Живые и взрослые Страница 48

— Отставить, — и в этот момент окончательно все понимает.

11

«Вот и конец, — думает Марина. — Выходит, Зиночке повезло. Раз — и готово. А потом — серебряная пуля в голову. Нам так легко не отделаться».

Упыри оттеснили их в центр звезды, все четверо стоят, тесно прижавшись друг к другу. Марина чувствует холод мокрой Левиной штормовки. Он шепчет:

— Слишком поздно догадался, надо было еще в лесу понять.

— Что ты мог понять? — спрашивает Марина.

— Ну, когда этот… Федор… по-человечески заговорил, а не как в книжках охотники. А я, только когда он сказал «привет медвед», начал догадываться.

Марина обнимает Леву за плечи.

— Ну, все мы хороши, — говорит она, — а что он нам нес про интердвижок? Как мы купились?

— В самом деле? Как это вы купились? — хохочет Федор. — Не вы первые, не вы последние! Уж мой брат, известный умник, и тот в конце концов попал впросак. Да что я вам говорю — вы ж сами видели! Только клочья полетели!

«Его брат? — думает Марина. — Нет, не может быть!»

— Орлок, — шепчет Лева.

— Он самый, к вашим услугам, мои юные живые друзья, — и мнимый охотник, гримасничая, пытается отвесить поклон, — Орлок Алурин, ученый, дипломат, военный. В ближайшем будущем — покоритель двух миров.

Он садится на камень, и Марина на секунду вспоминает — точно в такой же позе сидел Ард Алурин, рассказывая историю своего брата.

— Не будем отступать от традиции, — говорит Орлок, — в финале жертва должна узнать, как же она оказалась жертвой. До начала церемонии еще пятнадцать минут, так что, дабы не тратить времени на ваше нытье, я позволю себе рассказать вам подлинную историю вашего путешествия. Я бы даже сказал — вашего соучастия в событиях столь грандиозных, что ими пристало гордиться.

Марина еще раз оглядывается по сторонам — бежать некуда. Упыри окружают площадку тесным кольцом, за их спинами бурлит ледяное море. Ни оружия, ни надежды.

— Итак, начнем, пожалуй, с моего сына. Видит бог, это было чистой случайностью. Я не планировал его использовать — вы сами вытащили Майка из нашего мира, из Заграничья, как вы его называете. Когда я узнал об этом — о, я страшно обрадовался! Это был подарок: два мальчика и две девочки. Я даже ушам своим не поверил. Понимаете, я давно занимаюсь — как бы это сказать по-вашему? — ну, определенного рода экспериментами. И в результате этих многолетних исследований — я бы даже сказал многовековых, у нас ведь, как вы знаете, нет времени, — да, так вот, в результате мне удалось установить, что подобная комбинация — четверо тинейджеров, то есть в предпубертате или в раннем пубертате, ну, неважно, так вот четверо, точнее, двое на двое — короче, это идеальный вариант. Конечно, я мог раздобыть детей по своим каналам, не вопрос! Но если судьба сама принесла мне добычу — как можно было отказаться?

Орлок посмотрел на часы, улыбнулся удовлетворенно и продолжил:

— Первым делом я подстроил ловушку моему брату. Дал ему понять, что его племянник якшается с живыми, и я хочу с этим разобраться. Конечно, он стал отслеживать перемещения Майка, конечно, пришел вам на помощь. Самое сложное было рассчитать время — ну, с этим я справился. Результат вы видели: выше стропила, плотники! Крыша падает, живое солнце испепеляет великого героя живых майора Арда Алурина. Жаль, я не мог видеть эту волнующую картину! Ну, что поделать: в ловле на живца есть свои минусы. Например, живец оказывается единственным зрителем, не так ли?

«Павел Васильевич был прав, — думает Марина. — Да, это была ловушка. Как когда-то в гаражах — только на этот раз на месте Ники оказались они все, и никто не упал с небес спасти Арда Алурина». Она снова вспоминает: яркая вспышка, истошный крик, дымящееся тряпье и два пистолета.

«Лучше бы мы все погибли там», — думает Марина.

— Второй этап начинается с некой дискеты. Мой чудесный сын забыл ее в моем компьютере, когда копировал. Насколько я понимаю, молодой человек, это работа вашей матери, — и Орлок кивает Гоше. Тот стоит неподвижно, бледный как мел, сжимая руку Ники, — прекрасная работа, скажу честно. Без нее я бы никогда не узнал о существовании бифуркационных точек, а я давно чувствовал, что для завершения моих исследований мне не хватает чего-то подобного. Так или иначе, оставалось привести вас сюда — и эта задача, слава богу, упростилась, потому что вы сами отправились прямо ко мне в объятия. Как все разлеглось, а? Не прочти вы флоппи, никогда бы не узнали, что надо ехать на Белое море. А заманить вас так далеко от столицы было бы ох как непросто! Короче, все получилось само, как по волшебству. Оставалось только найти вас здесь — и тут вы мне изрядно помогли, врубив посреди дикого леса интердвижок, который по эту сторону Границы, считай, только в Министерстве по делам Приграничья и может быть. Конечно, вы не знали, что его легко запеленговать. Конечно, вы не знали, что где-то совсем близко — или бесконечно далеко, это как смотреть, — сидит Орлок Алурин и ждет, ждет, ждет вашего сигнала. У нас там вечность, вы в курсе, да? Много времени для ожидания!

Орлок снова смотрит на часы.

— Ну, поговорили и хватит, — усмехается он, — пора приготовиться к переходу.

«Вот и все, — думает Марина. — Вот и конец. Надо же что-то сделать, правда? Я же здесь самая главная, я за всех отвечаю».

— У меня вопрос, — говорит она, — а ДэДэ как-то связан с вами?

— ДэДэ? Это кто? А, этот кретин-походник? Почему он должен быть со мной связан?

— Живет напротив того самого дома, — пожимает плечами Марина, — отправляется в поход в эти самые места.

— А вот тут — сплошные случайности. Или — предопределенности, но очень глубинного порядка. Я пока не всем управляю — подчеркиваю: пока.

— А упыри и фульчи? — спрашивает Лева. — Они-то вам зачем понадобились?

— О, фульчи — это досадное недоразумение. Должно было прийти пять упырей, разобраться с этой дурой-училкой, которая все хотела идти к озеру и не хотела идти сюда. Ну, видать, здесь такие места, что все формулы работают в турборежиме. Вместе с упырями привалила стайка фульчи. Пришлось звонить своим, просить, чтобы отозвали их на хрен. Я и сам — знаете как удивился, когда они поперли? Даже забыл, что у вас интердвижок с собой. Не побеги за рюкзаком — съели бы вас за милую душу, остался бы я на бобах.

— А что с моей мамой? — спрашивает Гоша.

— Понятия не имею, — пожимает плечами Орлок. — Я думаю, она застряла в одном из промежуточных миров. Ну, это теперь неважно. Я сейчас, дорогие живые друзья, собираюсь распотрошить ваши юные тельца в этом магическом кругу на этом месте силы. Если мои расчеты — и, кстати, расчеты твоей мамы — верны, то в вашей хваленой Границе образуется столько дыр, что никакой армии не хватит их латать. И тогда мои упыри войдут в мир живых — и я получу власть над этим миром. Заметь, сынок, мечта твоей матери об открытом мире сбудется: Границы больше не будет. Так что тебя употребят по назначению!

Орлок поднимается. Солнце по-прежнему висит в небе. Марина думает: вот так все и кончится.

— С кого начнем? — спрашивает Орлок. — Может, сами выберете? Или проголосуем? Или кто мне больше приглянется?

Марина что есть силы вцепляется в Левину руку. В ней больше нет страха — только ярость. Броситься на Орлока — и будь что будет!

— Начни с меня, — слышит она голос Ники, — все равно я не хочу видеть, как мои друзья станут мертвыми. Начни с меня, давай! Может, я увижу маму и папу!

— Это навряд ли, — говорит Орлок, улыбаясь, — честно тебе сказать, детка, после процедуры от тебя вообще ничего не останется: ни здесь, ни за Границей, ни за всеми другими Границами. Если, конечно, мои расчеты верны.

Все так же улыбаясь, Орлок подходит к Нике. Схватив девочку одной рукой, другой он высоко поднимает тяжелый охотничий нож — но, прежде чем лезвие успевает опуститься, Ника делает почти незаметное движение… будто сверкнула серебряная молния, а потом — шипение, струйка дыма, рука Орлока разжимается, колени подгибаются и дважды мертвое тело валится прямо на Марину, которая едва успевает отскочить.

Ника стоит в растерянности, глядя на мертвого с рукояткой боевого ножа тети Светы в груди, и не верит — неужели это я сделала?

Но тут Лева хватает Марину за руку и втаскивает ее назад в круг, потому что снаружи кипит море гноя, зеленоватое, булькающее море распадающейся плоти, из которой на секунду высовывается колено, голень, скрюченная рука, оскаленный в немом крике рот.

— Что это? — спрашивает Марина.

— Упыри, — шепчет Лева, — хозяина больше нет, вот они и распадаются.

— Ух ты! — говорит Гоша.

Четверо друзей стоят, обнявшись, прижавшись друг к другу в самом центре пентаграммы, кругом шипит, булькает, плещется слизь, стекая в бескрайнее море, растворяясь в бесконечной соленой воде, зеленоватое в сине-зеленом, вечно мертвое в вечно живом, и Марина понимает: гниющая плоть, гниющие водоросли — кто различит запахи? Литораль примет все, море примет все, слизнет остатки мертвых жизней, поглотит, унесет в заветную глубину.