Салман Рушди - Гримус Страница 48

Виргилий надул щеки и прыснул. Взлетающий Орел понял, что жалок донельзя, и поднявшийся в нем гнев смешался со стыдом и отвращением, лишив его всякого благоразумия.

— Что ж, прекрасно, — отозвался он, — я действительно не знаю, зачем пришел сюда. Что руководило мной — дружеские чувства, обязательства или — не могу не признать это — чувство вины? Я рассчитываю на вашу помощь… я хотел о многом вас расспросить, надеялся, что вы снова согласитесь стать моим проводником… Но теперь я понимаю, что надеялся напрасно. Печально видеть, что именно вы, Виргилий, нашли успокоение в таком… пали так низко. Не вы ли говорили мне, как важно иметь достоинство? «Человек живет, чтобы хоть как-то упорядочить своим существованием пустоту бессмысленности окружающей вселенной»… разве это не ваши слова? Неужели, говоря это, вы имели в виду это дно жизни, эту душевную импотенцию похоти? Неужели жалость к себе затмила в вас все остальное, высокое? Каким образом им удалось заставить вас забыть о том, ради чего вы покинули Долорес? Я хочу расспросить вас о многом, у меня десятки вопросов, но я ждал, когда вы будете к ним готовы. Как выяснилось, ждал слишком долго и упустил шанс докричаться до вас. Вы пали, а я уже не могу уйти из этого города. Вы не просто пали… вы мумифицированы, вас поместили в саркофаг и вместо пирамиды воздвигли над вами публичный дом. В котором…

— Заткнись, — со спокойной яростью приказала мадам Джокаста.

Взлетающий Орел, чьи отчаяние и вина наконец нашли выход, вздрогнул и замолчал, застыв посреди душной комнаты под злобным взором Гила Приапа и насмешливым Виргилия, которому Кама, ни на что не обращая внимания, продолжала самозабвенно целовать ноги. Мадам Джокаста дрожала от ярости, не сознавая, как эта ярость способствует укреплению мостика между двумя странниками.

— Вы, — продолжала мадам, кривясь, — законченный эгоист. Как только вы поняли, что мистер Джонс добрый и отзывчивый человек, готовый пойти навстречу любому, вы начали безжалостно использовать его всеми возможными способами. Вы вырвали у него услугу, словно живой зуб. Вам было наплевать на боль, которую он испытал при этом, наплевать на то, что он оставил ради вас, наплевать на то, что стало с ним потом. И вот теперь вы снова пришли к нему за помощью и советом. Вам снова нужен проводник, и вас не волнует, что мистер Джонс наконец-то нашел у нас покой и защиту. Какое право вы имеете требовать что-то от мистера Джонса? Он вам ничего не должен. Человек, отвечающий предательством на любовь, бесчестен. Виргилий нашел наконец свой дом; оставьте же его в покое.

— Но он должен мне объяснить, — тупо повторил Взлетающий Орел. — Он должен объяснить мне, что заставило его привести меня сюда.

— Но дорогой мой, — отозвался Виргилий Джонс, — не я, а вы привели меня.

— Но зачем? — воскликнул Взлетающий Орел. — Зачем?

— Мистер Орел уходит, — сказала Гилу Приапу мадам Джокаста. — Пожалуйста, Гил, покажи ему выход.

Со скоростью, которой от него никак нельзя было ожидать, Гил Приап заломил Взлетающему Орлу руку за спину.

— Нет, этого не нужно, — раздался глухой, прежний голос совершенно трезвого Виргилия Джонса, немолодого уже человека. — Оставьте его. Я отвечу на его вопросы.

— Николас Деггл был изгнан с острова Каф мной и Гримусом, — начал свой ответ Виргилий Джонс, — потому что в намерения этого человека входило уничтожение источника власти, находящегося в распоряжении Гримуса. В то время я разделял мнение Гримуса о том, что новое знание имеет невероятную ценность и что враждебная ему сила, которую олицетворял Деггл, должна быть нейтрализована. Теперь я так не думаю. Эффект набирает силу… и я не уверен, что Гримус способен контролировать его. Я хочу уничтожить источник Эффекта.

— Значит, вы использовали меня, — проговорил Взлетающий Орел, больше в пику мадам Джокасте.

— Если угодно, на это можно смотреть и так — да, я использовал вас. Бороться с Гримусом я больше не в состоянии. Но вы можете продолжить эту борьбу, так как подтвердили свою способность противостоять силе внутренних измерений. Я уверен, что у вас есть необходимая воля, силы и напор — вы же еще хотите найти свою сестру?

— Она с ним? — спросил Взлетающий Орел.

— Конечно, а где же? — устало удивился Виргилий. — Где еще ей быть?

— Я видел ее, — сказал Взлетающий Орел. — Здесь, в К.

— Ну вот и хорошо, — отозвался Виргилий Джонс, и его глаза на мгновение блеснули, а потом потухли вновь. — Хорошо — вы знаете теперь, что имела в виду бедная Долорес, когда говорила о Духе Каменной Розы.

— Что такое эта каменная роза? — спросил Взлетающий Орел. — И где найти Гримуса? Как я понял, он скрывается где-то на вершине горы?

— Теперь это значения не имеет, — ответил Виргилий Джонс. — И вы и я уже приняли свое решение. Наша общая дорога кончается здесь. Прощайте, мистер Орел.

Ступив в эту комнату, Взлетающий Орел пережил слишком многое, и гнев его был оправдан.

— Я рад, что не кончил так, как вы, — резко объявил он, — здесь, среди шлюх и безумия.

— Вы уверены? — вопросом отозвался Виргилий Джонс.

— Да, уверен, — проорал в ответ Взлетающий Орел. — За себя я ручаюсь, черт возьми. Ручаюсь так, как ни за что другое. Я вам не чета.

— Я с подозрением отношусь к чрезмерной уверенности, — заметил Виргилий. — Повышенная уверенность сужает горизонт. Сомневающийся видит дальше и глубже.

Взлетающий Орел покинул Дом без помощи Гила Приапа, представлявшегося ему гротескным кошмарным напоминанием о собственном прошлом… выполнив это в традиционной для К. манере. Он заставил себя не думать о прошлом, забыть о всякой вине и унижениях, отринув уколы совести, которые могли в нем пробудить слова и яростный обвиняющий взгляд мадам Джокасты. Виргилий был прав: решение принято.

Виргилий Джонс ему разонравился — решил он среди прочего.

Все это помогло ему сделать выбор, окончательный и бесповоротный.

По пути к выходу из Дома он встретил двух известных в К. лиц. Первой была темноволосая нагая красавица Мидия — внутри Дома Мидия предпочитала обходиться без одежды. При виде Взлетающего Орла девушка замерла как загипнотизированная и следила за ним глазами, пока он спускался по лестнице и шел к двери. Взлетающий Орел Мидию не заметил — взгляд его блуждал, а мыслями он был очень далеко. Мидия поднялась на второй этаж Дома и вошла в комнату к серьезным и опечаленным Джокасте и Каме и изрядно веселящемуся Виргилию. Гил Приап уже удалился, торопясь уединиться и подремать.

— Мистер Джонс, — спросила Мидия, — этот человек и есть ваш друг?

— Нет, — резко отозвалась мадам Джокаста.

— Да, — ответил Джонс, — он был мне другом.

— Расскажите мне о нем все, что знаете, прошу вас, — взмолилась Мидия.

Мадам Джокаста почувствовала, что ее ярость сменяется бессилием. Похоже, Взлетающий Орел встал между ней и ее фавориткой. Жизнь иногда бывает страшно несправедливой.

Вторым человеком, которого Взлетающий Орел встретил по дороге к выходу из Дома, был Фланн О'Тулл, только что закончивший свою очередную сессию с Бум-Бум де Сад. Они столкнулись в дверях.

— Ого! — загрохотал О'Тулл. — Так вот вы где. Наслышан о вашем оглушительном успехе у Черкасовых и Гриббов. Как насчет того, чтобы отпраздновать ваше прибытие с нами, простыми людьми? Так сказать, «с приездом»?

— Ведите, — ответил Взлетающий Орел.

Они вышли из Дома вместе; только после первого стакана в «Зале Эльба» Взлетающий Орел вспомнил, что забыл передать Виргилию привет от Лив.

Глава 43

— Известен ли вам хоть один гений, который не был бы так или иначе одержим? — торжественно спросил Игнатиус Грибб. — Одержимость есть путь самопознания. Причем единственный путь, мистер Орел, заметьте, единственный.

— Виргилий Джонс считает одержимость отображением внутренних страхов, — ответил Взлетающий Орел. Он был достаточно пьян, чтобы не заботиться о том, что говорит, а Гриббы достаточно тактичны, чтобы не замечать его опьянения; тем не менее в воцарившемся ненадолго за столом молчании взгляд Эльфриды стал тревожным.

— Виргилий Джонс — отребье, — объявил наконец Игнатиус Грибб. — Живое свидетельство идиотизма, который он именует своей теорией. Я рад, что вы с ним расстались, мистер Орел, искренне рад. Вам осталось только выкинуть из головы его бредни, и все будет в порядке.

— Виргилий Джонс считает, что сомнения предпочтительней уверенности, — пробормотал в ответ Взлетающий Орел.

Игнатиус Грибб глубоко вздохнул.

— Болезнь Гамлета, — заметил он. — Я имею в виду сомнения. Всем известно, до чего они довели Гамлета, — до могилы. Другой пример — старинная история о Фоме сомневающемся. Есть вещи, сомневаться в которых просто смешно. Вы согласны?