Владимир Кузьменко - Гонки с дьяволом Страница 49

— И в этой простоте — действенность!

— Ты в этом имел возможность убедиться. Вспомни, как вела себя Ильга и какие слова она тебе говорила.

— Не напоминай мне об этом! — он встал и заходил по комнате, — как вспомню ее — покорную, беспомощную… Ее слова «…ты не отдашь меня всем?..», хочется выть от бешенства.

— Вот что бывает, когда переходишь от абстрактной теории к конкретным обстоятельствам…

— Я думал, что ты простил меня…

— Причем здесь я? Ты разберись с собой…

— Мне простить себя трудно. Наверное, это до конца жизни будет преследовать меня. Я видел своими глазами, к чему такая теория может привести!

— Тем не менее она реальна! Даже, пожалуй, реальнее, чем наши планы…

— И это говоришь ты?!

— Знаешь, если я ненавижу ее, это не значит, что я не учитываю ее реальной силы. Дело в том, что мы идем против, если не исторической необходимости, вызванной неизбежной деградацией производства, то против проторенного пути развития. Хотим избежать этих этапов. Надеюсь, что это нам удастся. Но только надеюсь, а не уверен.

— Не уверен, но все-таки взялся?

— Взялся и буду действовать так, пока есть силы.

— Однако, ты кое в чем противоречишь сам себе.

— В чем же? — спросил я, набивая трубку.

— Во-первых, ты унизил меня тем, что напомнил о моем падении, ударил по больному месту.

— Если бы я не считал тебя своим другом, я бы, конечно, воздержался в данной ситуации напоминать тебе.

— А другу, значит, можно? Хотя, спасибо! Ты меня впервые после всего происшедшего назвал другом.

— Другу можно, если друг понимает! Потом, я очень ценю твою способность к нестандартному мышлению. Такие удары по больному месту стимулируют мысль. Я надеюсь, что ты сможешь много чего подсказать нам!

— Ну, после такого объяснения у меня нет никаких претензий, — он широко улыбнулся и я впервые увидел в его глазах блеск, знакомый мне раньше, когда наши споры затягивались далеко за полночь.

— Какие же еще противоречия? — я взглянул на часы.

— Ты спешишь. Может, в другой раз?

— Можно и в другой раз. Тем более, что нас ждут дела, — я направился к двери.

На выходе столкнулся с Алексеем. Он ворвался красный от возбуждения.

— Ты должен немедленно вмешаться! — потребовал он.

— Что случилось?

— Это зверство! Я отказываюсь понимать!

— Сядь и объясни толком.

— Некогда! Идем скорее!

— Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, что случилось, — сказал я, усаживаясь в кресло.

— Сейчас только закончился суд и их повели на казнь!

— Кого, их? Бандитов?

— Да! Главаря и старух.

— Ну и что?

— Ты знаешь, к чему они их приговорили?

— Это их дело.

— Нет! Ты послушай. Их сейчас повели на какую то баскетбольную площадку, где осужденных растерзают собаки. И знаешь, как это называется? Представление!

Мы с Виктором переглянулись. Для меня сообщение Алексея не было неожиданным. Я уже догадывался о том, что именно такую казнь изберут для Можиевского и его «горилл».

— Сядь и успокойся, Алексей! У них есть достаточно оснований.

— Какие могут быть основания? Я понимаю — расстрелять, повесить, наконец… Но — так?!

— Месяц назад на этой площадке была растерзана девушка только за то, что оказала сопротивление насильнику, — тихо проговорил Виктор. — А вчера, если бы мы вовремя не подоспели, была бы еще одна такая жертва.

Алексей, пораженный, глядел по очереди на меня и на Виктора, как бы спрашивая, говорим ли мы серьезно или шутим. Наконец, сообразив, что такие шутки не к месту, все-таки попытался возразить:

— Но мы тем самым приравниваем себя к бандитам.

— Ничуть. Никто из наших не участвовал в суде и, надеюсь, никто не пойдет смотреть на казнь!

— Женщины все пошли!

— Это их право. Ты должен их понять. Потом, они еще не члены нашей общины и мы не можем нести ответственность за их действия.

— Ты прячешься за «параграф»!

— Да, прячусь. Тем более, что это иногда удобно. Ты мне лучше скажи, скот отправили? Это сейчас меня больше интересует.

— М-да…

— Нам нельзя быть слабонервными, Алеша. Ситуация не позволяет. Ты мне не ответил: отправили или нет?

— Отправили часа два назад. Сразу, как только решили переселяться.

— Охрана?

— Пятьдесят конных автоматчиков. Думаю, достаточно! — Алексей уже окончательно пришел в себя.

Я задал ему еще несколько вопросов, связанных с переселением людей и перевозкой имущества, как вдруг раздались автоматные очереди. Мы с Виктором вскочили, но Алексей сделал успокаивающий жест.

— Это там, — сказал он, — все кончено.

Переселение шло полным ходом. Я мог ехать, но решил задержаться на пару дней, хотя, откровенно говоря, в этом не было особой нужды. Просто я хотел побыть еще с Беатой. Там, дома, я не смогу с ней часто видеться.

В кладовых и погребах усадьбы хранилось много копченых окороков, колбас домашнего изготовления, соленое свиное сало. Изголодавшиеся по мясу ребята ели его с жадностью. Это вполне естественно. Большинству из них было по шестнадцать-восемнадцать лет, возраст, когда организм растет и требует мяса. Они ели, отдыхали от еды и снова принимались за нее. На лицах расползались блаженные улыбки, а глаза светились довольным сытым блеском. Скоро и мы сможем делать такие заготовки. Я также рассчитывал, что со временем немного мяса будет доставлять охота. Ежегодно мы расчищали от собак все большее и большее пространство. В лесах теперь плодилась дичь. На месте мелиорационных каналов появились болота. Они уже кишели утками. Освобожденная от хозяйственной деятельности человека природа начинала восстанавливать свои силы. Сначала воспрянул растительный мир. Придет время и очередь дойдет до животного. Поля поросли многолетними травами. В лесах появилось множество родников, сбегающих тонкими ручейками между корнями деревьев к озерцам и болотам. Сможет ли только человек подняться из той пропасти, куда его бросило собственное безумие? А если поднимется, то учтет ли он горький опыт погибшей цивилизации или начнет повторять те же ошибки?

— Грузовики придут только к вечеру! — сообщил мне Алексей, — они немного задержались. Просят не ругать, ребята сильно измучились за эти дни и встали поздно.

— Ничего, теперь полегче, нас стало больше. Скоро снова возьмемся за учебу.

— Мне тоже станет легче. Здесь оказалось много бывших механизаторов, да и, вообще, людей, которые могут быть с металлом «на ты»!

— Надо переписать их по профессиям. И вот еще что! Там, в Грибовичах, есть здание школы. Оно немного подпорчено, но можно восстановить. Я заметил, здесь много детей. Надо хотя бы к концу ноября начать с ними занятия в школе.

— Начнем, если никто не помешает.

— Не думаю, чтобы «Армия Возрождения» начала против нас действия в этом году. Того и гляди, пойдут дожди, дороги станут непроходимыми. Скорее всего — в конце лета следующего года они проявят себя. Подождут, пока мы соберем урожай. Но, к тому времени мы будем готовы их встретить. Кстати, есть ли вести от наших «десантников»?

— Пока нет.

— Надеюсь, ничего серьезного.

Алексей внезапно рассмеялся.

— Ты что?

— Как тебе пришло в голову послать Виктора на танке?

— Я искал нестандартное решение. Виктор должен был убедить бандитов в необходимости иметь тяжелое вооружение и начать добросовестно учить их с ним обращаться. Это рассеяло всякие подозрения. Он должен был оказаться им крайне полезным человеком. Сначала я хотел дать ему вертолет, но потом решил, что танк более внушителен.

— Как ты думаешь, сколько таких банд есть еще?

— Наверное, много! Это самый примитивный способ организации. Видишь ли, такие банды со временем превратились бы в племена и даже в подобие государств. Так оно, наверное, и будет. В биологическом отношении они для человечества играют положительную роль, так как объединяют мелкие изоляты в более крупные. Тем самым снижается вероятность генетической катастрофы. Их отрицательная роль заключается в том, что такие объединения не могут сохранить научно-техническую информацию и культурные ценности предшествующей цивилизации. Я уже не говорю о насилии, господствующем в их организации.

— Ты сейчас говоришь о них совершенно без ненависти!

— Причем тут ненависть! Я ненавижу насильников и бандитов. Но нельзя не отдавать дань объективности. Банда — это тоже организация. Если хочешь знать, то дружины Ромула или Рюрика были теми же бандами, с теми же нравами и с той же социальной организацией, что и банда Можиевского. Проходит время, методы забываются, но помнится результат и бывшие бандиты становятся историческими героями. Со временем банда приобретает респектабельный вид, потомки бандитов становятся сенаторами, князьями, герцогами, создается аристократия, классы, государство. Это проторенный путь. Банды начинают воевать друг с другом. Об этих войнах пишут исторические исследования, слагают поэмы. Потом все это изучается в школах.