Александр Етоев - Нечертова дюжина (Сборник) Страница 5

Тогда Валька подбежал к борту, дернул на себя дверцу, и мы, подсаживая друг друга, забрались в тесное нутро самолета под защиту его ангельских крылышек.

В самолете было довольно уютно. Вдоль бортов тянулись узкие железные лавочки; за пестрой тряпочной занавеской проглядывали кабина пилота, небо и скошенные верхушки ёлок; сзади было что-то навалено и прикрыто куском брезента; пыльные оконца иллюминаторов едва пропускали свет.

Борька Бунчиков примостился на лавочке и выдергивал из пяток занозы.

Валька, плюща нос об иллюминатор, вел наружное наблюдение.

Я просто сидел и ждал, когда же нас всех накроют.

Снаружи что-то происходило. Незнакомый веселый голос спорил с чьим-то другим, картавящим и вроде знакомым. Кажется, этот другой был голосом Короедова-младшего.

– Он это, я его точно видел, – говорил Короедов-младший. – Вместо головы – череп, глаза вот такие – светятся, сам весь в чешуе и орёт нечеловеческим голосом.

– Кто он-то? – отвечал ему другой, незнакомый. – Ну, бойцы, вы даёте. Доигрались – мертвецы по кустам мерещатся. А рогов ты у него случайно не видел?

– Не было у него рогов.

– Ладно, воины, мне пора, – сказал незнакомый голос. – За картошечку большое спасибо, хорошую вы испекли картошечку, вкусную. И за балалайку спасибо, я этот простой инструмент уважаю. Три струны – а душу треплет, как целая филармония. Этому вашему Петухову надо бы в район ехать, в оркестр какой-нибудь поступить народных балалаечных инструментов. И вообще, не дело это – в лесу по шалашам прятаться да по чужим огородам лазить. Вон какие лбы вымахали, а в голове одни фигли-мигли.

Снаружи по корпусу постучали. Мы замерли. Красная пятка Бунчикова зависла на полдороге к полу и светилась, словно сигнал тревоги.

– Ну что, старушка, заждалась своего седока? – Незнакомый голос прозвучал совсем близко. – Ничего, сейчас полетим. – По корпусу опять постучали.

– Сим Симыч, а нам полетать можно? – Новый голос принадлежал Кудыкину.

– Полетать можно, да только сложно, – ответил незнакомый Сим Симыч. – Вон вас какая орава, а машина у меня перегруженная. Я тёще подарок везу на День военно-морского флота.

– Ну, пожалуйста, ну, Сим Симыч, ну, только один кружок.

– Не могу, ребята, – сопротивлялся незнакомый Сим Симыч. – Начальство узнает, меня же премиальных лишат. За перерасход бензина.

– Ну пожалуйста, ну Сим Симыч, – канючил голос Кудыкина.

Незнакомый Сим Симыч примолк, должно быть, задумался. Какое-то время снаружи раздавалось сопение, затем голос Сим Симыча произнес:

– Вот что, ребята. В следующий выходной – праздник военно-морского флота. А не устроить ли нам по такому подходящему случаю показательные военно-морские учения с поддержкой с воздуха сельскохозяйственной авиацией? Я договорюсь со своим лётным начальством и с поселковой администрацией. Выберем место – скажем, ваш водоем. И лужок там, кстати, рядом удобный – как раз чтобы посадить самолет. За неделю вы подготовитесь, подключите к этому делу поселковых ребят, кому доверяете. А в самый праздник прямо с утра и начнем. Ну как, ребята, ударим с воды и с воздуха, постоим за честь матросской тельняшки? Пару мертвых петель я вам, так и быть, обещаю, дальше уж как получится.

– Это что же, а мы? – Красная пятка Бунчикова от обиды сделалась белой. – У Кудыкина, значит, праздник, а мы, значит, как бы и ни при чем?

– Тихо ты, – сказал Валька. – Праздник, он для всех праздник. Лично мне эта идея нравится.

– Ему нравится, – ехидно передразнил Бунчиков. – Мне она тоже нравится. Вот ты скажи, Кулебякин, на кой хрен ты нас в самолете спрятал? Мы ж теперь вроде как вражеские лазутчики. Сейчас они нас застукают, и не видать нам праздника как своих ушей.

– Борька прав, – сказал я. – Зря мы в самолете засели.

– А я знал? – рассердился Валька. – Я что, специально? Вон, пожалуйста, выход рядом. – Валька кивнул на дверь. – Идите, раскланивайтесь со своим Кудыкиным. И предателю Петухову приветик передавайте, пусть он вам «Танец с саблями» на балалайке сбрякает.

Борька Бунчиков грохнул пяткой об пол. Самолет ответил гулким металлическим эхом. Голоса снаружи умолкли. Борька сделался такой же бледный, как пятка. Мы смотрели и ждали, когда откроется наружная дверь.

И тут за лавками в хвосте самолета, из прикрытой брезентом кучи раздался тонкий протяжный звук, сильно смахивающий на зевок.

Мы в тревоге посмотрели туда.

Брезент сморщился, край его отогнулся и мы увидели заспанную физиономию Пашки.

– Что, уже прилетели? – спросил Пашка невинным голосом и, покачиваясь спросонья, пошел мимо нас на выход.

Дверца в борту открылась, Пашка постоял с полминуты и солдатиком прыгнул вниз.

Сим Симыч носил старую рабочую кепку и большие лётчицкие усы.

Сам он был малорослый, крепкий, и с лица его не сходила улыбка.

– То-то, я смотрю, осадка у самолета низкая. Вроде, когда садился, шасси в траву неглубоко уходили, а сейчас – на два сантиметра ниже.

В стороне, у погасшего костерка, Жмаев, Бородавкин и Коклюшев спасали Короедова-младшего. Тот лежал, закатив глаза, тыкал пальцем на Борьку Бунчикова и шептал что-то про череп и чешую.

Борька Бунчиков стоял рядом и виновато объяснял про болото.

Мы с Валькой и примкнувший к нам вражеский командир Кудыкин обступили усатого авиатора.

– Вот был бы моей тёще подарочек, – весело говорил Сим Симыч, – раскладное кресло-кровать и четыре оглоеда впридачу.

– Пашка раньше, – объяснял Сим Симычу Валька. – Пашка, он так, он к Борьке на выходные приехал, они лодку резиновую заклеивают. Восемь дырок уже заклеили, еще четыре осталось.

– У Пашки дядя тренер по боксу, – добавил я и многозначительно посмотрел на Кудыкина.

На Пашкиного дядю Кудыкин, похоже, не среагировал, зато усатый Сим Симыч, когда услышал про лодку, весело встопорщил усы.

– Лодка, говорите? Резиновая? – Он прошелся вприсядку около фюзеляжа. – Лодку мы используем как плавсредство. Что за праздник без корабля, тем более День военно-морского флота.

Сбоку робко подошел Петухов. На плече у него была балалайка.

– Петухова не возьмем, утопленники нам не нужны, – сурово сказал Кудыкин.

– А вот тут, боец, ты не прав, – ответил ему Сим Симыч. – Балалайка – это тоже оружие. Возьмем, к примеру, переход Суворова через Альпы…

– Пашка, – раздался вдруг Борькин голос, – где корзина? Я тебе корзину давал, гони корзину.

Сонный Пашка ходил кругами, то и дело норовя свалиться в костер. Похоже, он еще не проснулся. За ним кругами семенил Борька Бунчиков и орал ему про корзину.

По лбу Сим Симыча пробежали маленькие морщинки, усы его опустились. Авиатор задумался.

– Нет, ребята, это вы зря, – сказал Сим Симыч, поправляя свою рабочую кепку. – Жить надо дружно, этому лохматому командиру я уже объяснил, – Сим Симыч показал на Кудыкина, – теперь повторяю вам. Жить надо дружно и весело. Был у меня на работе случай. – Сим Симыч поднял вверх палец и внимательно посмотрел на нас. – Боролись мы как-то по долгу службы с колорадским жуком. Лечу я, значит, на базу, а вечером дело было, солнце уже садилось. Вдруг вижу, стоит в болоте корова. Мычит, плачет, увязла по самое вымя, тычет мне прямо в воздух своим мокрогубым ртом и хвостом от слепней отмахивается. Заблудилось, в общем, животное.

Бензину у меня было мало, только до аэродрома добраться. Но, думаю, пропадет скотина, и чьи-нибудь голодные детки нынче без молока останутся. Я сделал кружок пониже. Думаю. Сесть мне никак нельзя – болото и все такое. А корова мычит и тонет. И тут, не знаю уж почему, вспомнил я один кинофильм из жизни американских ковбоев. Они там у себя в прериях веревочную петлю на диких коней набрасывали и останавливали их на полном скаку. Ага, думаю, а чем мы хуже этих американских ребят? Чем наши болота уступают каким-то прериям? У них и клюквы там, небось, обыщешься, пока ходишь.

Смотал я, в общем, большую такую веревку, была у меня в запасе, свой конец привязал к сиденью, соорудил на другом петлю, примерился, поплевал на счастье и бросил. И в аккурат петлю на правый ее рог и накинул. Сбавил скорость, чтобы животное головы не лишилось, и пошел в параллель с землей.

Ну, потом, когда корова на пригорочек вылезла, свой конец я – чик ножиком! – перерезал. Бог с ней, думаю, пропадай веревка, жизнь животного все равно жальче, у него душа есть, а веревка что – обыкновенный материальный предмет.

– Я это всё к чему. – Сим Симыч внимательно посмотрел на нас, затем на Бунчикова, потом снова на нас. – Вот он пристал к своему другу насчет корзины. Правильно, если доверили тебе чужое имущество, не теряй, а верни обратно. Это одна сторона вопроса. Теперь другая. Веревка, корзина, мячик, да хотя бы этот мой самолет – все это вещи. Большие, маленькие, но вещи. Вы их всегда найдете. А вот дружбу… – Сим Симыч по очереди похлопал нас по плечу. – Нет, ребята, потерять дружбу легко. Но найти…