Бодхи - Твердые реки, мраморный ветер Страница 51

– Смотри, – ткнул он ее носом в микроскоп, поколдовав над ним пару минут.

Смотреть было на что! Перед ее глазами носились туда-сюда какие-то одноклеточные существа, пушистые как кролики.

– Увеличь, – распорядился Джерри.

Джейн набрала на сенсорном пульте необходимые данные и подождала пару секунд, пока автоматически настраивалось освещение. Теперь стало видно, что пушок, который покрывал "кроликов", представлял из себя очень странное зрелище.

– Они… эти ворсинки… шевелятся, все сразу и каждая – по-своему! – Джейн в изумлении нависла над монитором.

– Это спирохеты, – пояснил Джерри. – При большом увеличении видно, что они представляют собой извилистые подвижные жгутики, прикрепленные к своему хозяину-одноклеточному в виде ресничек. Одноклеточное, которое ты видишь, это миксотриха – объект моего пристального интереса. Спирохеты и миксотриха живут вместе и образуют симбиотическую связь.

– Так же, как, предположительно, живут вместе человек и вирус герпеса? – Спросила Джейн, вспомнив рассказ Макса. – И как митохондрии живут с нами в симбиозе?

– Да, тут тоже симбиоз, как и у человека с митохондрией. Спирохеты помогают миксотрихе передвигаться – видишь, как они шевелятся? Это шевеление упорядочено. Спирохеты питаются углеводородами, которые производит миксотриха. Более того, на поверхности миксотрихи есть множество других бактерий, живущих в симбиозе и с ней, и со жгутиками одновременно! Так что это очень сложный комплекс живых существ, которые живут вместе, будучи необходимы друг для друга. Эти бактерии поставляют часть тех ферментов, которые нужны для переработки целлюлозы в углеводороды и лигнин, и именно это очень интересно!

– Чем же именно?

– А…, – рассмеялся Джерри. – Надо изучать зоологию! Узкие специалисты, разбирающиеся лишь в своей науке, беспомощны как малые дети. Будь ты зоологом, ты бы, возможно, знала, что миксотриха – не просто какое-то там одноклеточное среди множества других. Они живут в пищеварительном тракте термитов!

– Ага, термитов я видела в лесу:), это такие белесые, почти прозрачные муравьи, живут в пнях, поваленных стволах деревьев. Еще я видела термитники, когда отдыхала в Гоа – там в джунглях прямо рядом с берегом моря много их высоких глиняных домиков.

– Термиты – это никаким образом не муравьи. Это совершенно особые существа. Среди их уникальных свойств – то, что они умеют питаться целлюлозой. И именно миксотриха занимается переработкой целлюлозы в питательные вещества. Это – "ноу-хау" термитов. Они умеют переваривать древесину, поэтому и кушают ее с удовольствием, не имея при этом никакой конкуренции.

– Клёво устроились!

– Вот именно.

– Мы так не умеем, а было бы клёво – идешь по лесу, перекусил веткой березы и идешь дальше. Или, – продолжала фантазировать Джейн, – можно позавтракать салатом из листьев крапивы, сметаны, щавеля, и добавить туда вкусных, пахучих кончиков еловых веток, они такие нежно-зеленые, мягкие, я пробовала их пожевать, но это оказалось невкусно:) И несъедобно… Здорово было бы и нам подружиться с миксотрихой, а? А что? Как ты думаешь, это возможно?

Увлекшись своими фантазиями, Джейн не заметила, как к ним присоседился какой-то ребенок. Это и была Росомаха. Росомаха, внимательно прислушиваясь к Джейн, переглянулась с Джерри. Тот пожал плечами.

– Это вы так не умеете, – произнесла Росомаха. – А мы уже умеем.

Джейн застыла в прострации, не зная, как реагировать на ее слова. Промелькнули образы разговаривающих ворон и деликатных хорионов. Но хорионы – что-то предельно отстраненное, далекое, что можно увидеть на фотографиях, а способность переваривать целлюлозу – нечто пугающе конкретное.

– Это тоже связано с теми… экспериментами?

– Здесь все связано с экспериментами, – сказала Росомаха, все еще глядя на Джейн тем самым взглядом, которым смотрели на нее живущие на базе дети, как будто перед ними не человек, а призрак.

– Я имею в виду те эксперименты, которые приводят к генетическим изменениям в детях, – пояснила Джейн.

– Да. – Коротко ответила Росомаха.

– Значит…, ты вот так можешь гулять по лесу и съесть лист березы или откусить кусок соснового пня, и это переварится и превратится в питательные вещества?

– Могу. Мы – новые дети – все это можем, только грызть сосновый пень неинтересно – слишком жестко.

– Но ведь это невкусно!

– Для тебя – невкусно, а для нас – вкусно.

Росомаха снова взглянула на Джерри, и он снова пожал плечами.

– Решай сама, – непонятно что имея в виду бросил он Росомахе, и стремительными шагами унесся куда-то в глубины лаборатории.

Росомаха смотрела на Джейн в упор спокойным взглядом, который автоматически хотелось назвать задумчивым, но задумчивым он не был. Она словно впитывала в себя образ Джейн, эта аналогия подходила больше всего. Взгляд ее словно потеплел, и Джейн уже не чувствовала себя призраком.

– Ты когда-нибудь травилась чем-нибудь? – Спросила Росомаха.

– Ты имеешь в виду, было ли так, что я что-то такое съела и отравилась? Конечно.

– Ты знаешь, как узнать – чем именно ты отравилась?

– Ну…

– Представь себе всю еду, которую ты съела. Если представляя что-то тебя начинает тошнить, значит этим ты и отравилась. Тело обладает такой способностью. Еще тело обладает многими другими способностями, некоторые из которых доступны всем людям, некоторые – только тем, кто культивирует озаренные восприятия, а некоторые свойственны пока только нам, ежам.

– Ежам?

– Новым детям. Детям, рожденным у морд под влиянием намерения.

– А много ежей среди тех детей, которые живут здесь?

– Все. Других детей тут нет.

Джейн уже забыла, о чем они начали разговаривать и готова была засыпать Росомаху вопросами, но та безапелляционно вернулась к теме.

– Тело обладает способностью выбирать себе еду. Если ты не оболванена концепциями о том, что "надо" есть и как м когда "надо есть", если не глушишь свое тело обжиранием…, – тут она с сомнением посмотрела на Джейн.

– Я уже две недели занимаюсь контролем голода! – Воскликнула Джейн.

– "Уже", – смешно скривив мордочку передразнила ее Росомаха и улыбнулась. – Так вот тогда тело научается само решать все эти вопросы. У тебя возникает желание съесть что-то конкретное, и оно кажется тебе именно сейчас очень вкусным. Понятно?

– Понятно. То есть ваш организм, вступив в симбиотическую связь с миксотрихой, изменился таким образом, что стал способен переваривать целлюлозу, и это привело к тому, что изменились и ваши вкусовые реакции на целлюлозу, она стала вам казаться вкусной?

– Да. И вообще говоря, в этом нет ничего такого сверх-странного, что организм ежей стал обладать способностью перерабатывать именно целлюлозу, а не, скажем, хитин или муреин, ведь целлюлоза – это та же самая глюкоза, только немного иначе организованная. А еще совсем недавно мы обнаружили, что организм ежей способен накапливать фосфорную кислоту в виде гранул полифосфата – иногда их называют еще "волютиновые гранулы". Такие гранулы умеют накапливать многие бактерии и зеленые водоросли…

– Так что вы теперь переняли кое-что и у водорослей?:), – засмеялась Джейн. – Может быть научитесь дышать под водой?

– Может быть, – неожиданно серьезно ответила Росомаха, – хотя именно полифосфаты не имеют отношения к подводному дыханию. Фосфор играет огромную роль в жизни организма, и волютиновые гранулы у бактерий используются чаще в качестве дополнительного источника энергии, а как они используются у ежей, мы только начинаем изучать.

– Страшно интересно, – пробормотала Джейн. – Классно, что Джерри пришло в голову затащить меня к этому микроскопу и показать спирохеты с миксотрихиями. А он, значит, теперь исследует – как именно миксотрихии живут в организме ежей, правильно?

– Да. Это ведь очень интересно, раньше ничего такого нельзя было наблюдать в реальном режиме времени – установление симбиотических связей высших организмов в одноклеточными.

– А герпес?

– Герпес установил эту связь с человеком не сейчас, а уже очень давно, возможно сотни лет. Это не то, что происходит прямо сейчас. Ты видела вирус герпеса?

– Нет, а он тоже тут есть в лаборатории?

– Конечно, – удивилась Росомаха. – Здесь очень много чего есть. И генетическая, и химическая, и физическая и какая угодно лаборатория – все они почти наполовину состоят из демонстрационных приспособлений, чтобы можно было учиться.

– Я этого не замечала…

– Но ведь так интереснее – смотреть все своими глазами, щупать своими руками. Одно дело увидеть нарисованным на плакате, как луч белого света разлагается призмой на составные части, и совсем другое дело – увидеть это своими глазами, как он сначала разлагается, и как потом в следующей призме снова сходится в белый свет. На плакате можно что угодно нарисовать, хоть член, торчащий из призмы! Во внешнем мире обучение почти сплошь основано на картинках и плакатах, а мы – сами смотрим, щупаем, нюхаем, смешиваем… так интересно, так начинаешь не просто зазубривать, а чувствовать.