Константин Рольник - Расстановка Страница 53

— Вы и так много сделали для горожан. А если вы насчет работы интересуетесь — в полиции лучше стало. При Медвежутине нас больше уважают. Автомобили выделили, повысили лимит на бензин, обеспечили спецтехникой. И порядку больше стало, и зарплата повыше. Так что — не жалуюсь. Выполняю, как говорится, служебный долг. Сейчас вот поймали нелегального торговца. Судить будут. — жирный палец Макухина указал на парня.

— Ну, ты полегче. — Дареславец окинул равнодушным взглядом щуплую фигуру задержанного — Мелкий вор зовется воришкой, а крупный — финансистом.

Услышав эту фразу, худой желтолицый торговец с надеждой воззрился на чиновника. Макухин же насторожился. Заметив это, Валерий невозмутимо продолжил:

— Впрочем, это не мое дело. Ты мне лучше скажи…

Они провели пять минут, вспоминая общих знакомых и делясь впечатлениями. Затем Валерий спросил у подобревшего Макухина:

— А сейчас ты куда направляешься?

— Да вот, навязали мороку… Веду этого охламона по месту проживания. Там я участковый. Надо мне разъяснительную беседу с ним провести. Кстати… Парень, погоди-ка. Лицо твое видел где-то. Да ведь ты напротив моего дома живешь. Все правильно — ты же Пенкин! Точно, Пенкин Матвей! То-то я смотрю, знакомая фамилия в объяснительной. Твоя мать с моей сестрой вместе работала, а сейчас на пенсии! В нашем дворе я ее вижу иногда. Правда, редко она выходит…

— Да — ответил парень, потупившись — У нее астма. Она тридцать лет на химкомбинате, вот и заболела. А отец давно погиб, у них на заводе "Калибр" отказал магнитный кран, в цех упала трехтонная заготовка. Пятерых рабочих — насмерть… В том числе и отца моего. Я ведь не от хорошей жизни занялся этой торговлей вразнос. Мечтал быть инженером, но сейчас образование всюду платное, возможностей мало. При Савейском Союзе обязательно бы поступил в университет, а сейчас вот мыкаюсь на улицах с лотком.

— Лоток у него изъяли при задержании — хмуро пояснил Макухин — Там всякая мелочь: лосьон, шампунь, мыло, дешевые духи, шерстяные носочки, календарики… С ним шатался повюду. В учреждения заходил, в больницы, в институты. У проходных стоял. А взяли его близ оптовой базы.

— Я табличку не заметил, о штрафе за торговлю! — воскликнул Матвей — Там вечно бабушки торговали: кто яблоками, кто чем. Очень оживленный был пятачок. Ну, я пришел, как всегда — меня повязали.

— А синяк откуда? — поинтересовался Дареслвец, стуча пальцами по баранке автомобиля.

— Он вырываться вздумал — сердито ответил Макухин — Впрочем, брал его не я. Не знаю, стоило тут силу применять, или нет… Потом еще двое патрульных подбежали, скрутили его — и в управление. Там оформили задержание, изъяли товар, записали его данные. С чего он сопротивляться вздумал?

— Да не видел я, что это полиция — нервно отозвался парень — Вообще-то, зрение у меня отменное. Но я же по сторонам смотрю, ищу клиентов, а тут на спину свинцовая ручища ложится. Ну, я и рванулся, от неожиданности. А мне по морде. И куртку порвали. Впрочем, это ерунда. Страшно другое — у нас денег на штраф нет. Двадцать минимальных зарплат. Где мне их взять? Неужели придется продать квартиру и выметаться на улицу, вместе с мамой? Она тридцать лет на государство проработала, у нее астма. Ни родственников нет, ни денег. Работы для меня тоже нет. Вы говорите, я нелегальный торговец, не имею разрешения. А что делать? За рубежом регистрация уведомительная, а у нас в Рабсии разрешительная. Значит, надо чиновникам взятки давать. Откуда у меня такие деньги?

— Так-то оно так… Но закон соблюдать надо! — нахмурился старшина, и ворчливо добавил, обращаясь к Дареславцу: — Мы решили, что брать его под стражу не стоит. Дали ему повестку в суд, а мне поручили разъяснительную беседу провести. Зачем беседа? Что я, семью Пенкиных не знаю? А если сейчас поведу его в участок, то не успею сына забрать из школы.

Дареславец, сидя за рулем, анализировал: "Итак: молодой парень в трудной ситуации. Штраф непосилен, грозит потеря жилья, мать больна, отец погиб на заводе. А между тем, у этого Пенкина отменное зрение, неприметная внешность, развитый интеллект. Даже торговлей он занялся против желания, мечтал поступить в институт. Умеет делать политические выводы. Лихо он сравнил порядки у нас и за границей! Выручу парня. Он может быть полезным."

Вслух же сказал, усмехнувшись в бороду:

— Слышь, Макухин… Какая разница, кто с ним беседу проведет? Что старшина, что отставной полковник, все едино. Так?

— Так — жирная физиономия Макухина расплылась в улыбке.

— Ну вот, я думаю — ты давай топай за сыном в школу, а я с Матвеем тут поговорю… Сниму с тебя эту неприятную обязанность.

— Ой, спасибо, Валерий! Ладно… Тогда я побежал, а ты ему мозги прочисти как следует, чтоб не нарушал в следующий раз… Да он и так не будет, я же с их семьей знаком. Ну, здравия желаю! Побежал…

Дареславец, выйдя из машины, перехватил задержанного торговца, и они отправились в парк перед мэрией, у здания театра. Пенкин быстро соображал, но стереотипы сыграли с ним дурную шутку. Торговец видел, что чиновник выехал из мэрии на роскошном "Итильвагене", а старшина к нему обратился "господин полковник в отставке".

Матвей подумал: "Полковник и старшина — одна банда. Cейчас этот холеный тип начнет вымогать деньги. Ради этого, очевидно, и затеяли мое задержание". Когда Дареславец завел речь о грозящем торговцу неподъемном штрафе, а вслед за тем — о "дружеской помощи", то подозрения Пенкина переросли в уверенность. При остром уме, Матвей никогда не скрывал своих чувств. Он был несдержан, резок и страстен. Мытарства последнего времени окончательно расшатали душевное равновесие парня. Вообразив, будто чиновник вымогает у него взятку, Матвей вскричал, яростно размахивая руками:

— Давайте этот разговор закончим сразу, денег ведь у меня нет. — глаза нарушителя засверкали, он обвиняюще уставил на Дареславца указательный палец — И вот еще что я вам скажу. Это вы во всем виноваты! Именно вы! Вы, чиновники, нам плели байки про свободный рынок! У нас миллионы людей жаждали такого рынка, чтобы работать своими руками — хоть шапки шить или торговать помидорами, и чтобы за это не били по морде и не отнимали деньги. А что получилось?

Дареславец приоткрыл рот, но Пенкин не дал ему ответить. Кровавая волна ненависти затуманила мозг Матвея, и он перешел на визг:

— Кто раньше был богачом и начальником — остался им и сейчас! Взяточники! Пауки! Где ваша хваленая свобода?! Ваше государство, господин полковник, само выращивало бандитов и рэкетиров! Вы устроили нам дефолт! Вы запретили торговать не только на улицах, но и в ларьках. Всех переводите в торговые комплексы. А кто выдержит тамошнюю арендную плату?? — Пенков, все более заводясь, кричал уже в каком-то экстазе, как древний пророк — Кто в Рабсии имеет право быть бизнесменом? Только бывшие директора и чиновники! И раньше вы неплохо жили, а теперь еще лучше. А мою мать, которая всю жизнь травилась на химзаводе, на вас работая, — палец Пенкина еще острее вытянулся в сторону Дареславца — ее выкинут теперь на улицу за какие-то паршивые календарики! Что вы нам построили? Какой-то феодализм! Административно-командный рынок со звериным лицом! Про демократию я уж вообще не говорю — ее как не было, так и нет! Смерть Медвежутину и его сатрапам! А если вы после этих слов обвините меня в "крайнизме" — мне плевать! Хуже чем есть, мне уже не будет!

Дареславец невозмутимо слушал выкрики задыхающегося от ярости молодого человека. Взгляд Валерия был все напряженнее, все внимательнее. Чиновник заинтересованно склонил голову набок, слушая поток жгучих обличений. Наконец, Пенкин умолк. Оправив черную бороду, Дареславец грустно усмехнулся:

— Ваше счастье, что парк пустует. Иначе вокруг собралась бы толпа. В крайнизме я вас обвинять не стану, хотя имею все основания. Вы сказали много верного о чиновниках. Но не обо мне. Регулирование малого бизнеса — это не моя область. Ваш стиль мышления мне симпатичен, молодой человек. Куда более, чем вы думаете. Я помогу вам решить проблему, причем совершенно бесплатно.

Пенкин ожидал услышать в ответ все что угодно, только не это. Он ошарашено взглянул на Дареславца — уж не издевается ли тот над ним? Валерий, отечески взирая на Пенкина, усмехнулся и произнес:

— Да, вы не ослышались. Денег мне от вас не нужно. Я готов оказать вам дружескую услугу. Конечно, если вы сумеете молчать о ней. Впрочем, это в ваших интересах, так?

— Хм… Дружескую? Я не понимаю. Впрочем, догадываюсь. Вы работаете в полиции, да? Вы что, хотите сделать из меня стукача? Нет уж. Пусть присуждают штраф, я как-нибудь постараюсь расплатиться, взять взаймы у знакомых. Я не способен быть провокатором. Уж такой я человек. Не смогу стать другим.

— А зачем? Вы мне нужны именно таким, Пенкин. Ну, ну… Не разевайте рот от недоумения, мезлянская ворона залетит! Вот вам номер моего кабинета в мэрии. — Дареславец протянул визитную карточку. — Когда у вас будет суд? Через две недели, так?