Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн Страница 67

Улыбка исчезает с ее лица, взгляд становится отчужденным и тоскливым.

— Послушай, мы с тобой еще неизвестно когда увидимся. Я изо всех сил стараюсь быть милой и хорошей. А тебе надо обязательно делать серьезное лицо и заводить неприятные разговоры.

— Прости, — разводит руками Этьен. — Я не буду, Ева. Только не дуйся.

Она облокачивается на спинку сиденья, поворачивается к нему, смотрит устало.

— У меня усы. От коктейля.

Этьен обнимает ее одной рукой за плечи и целует в приоткрытые губы — долго, сладко, раскаянно. Девушка кончиками пальцев ерошит неровно обстриженные пряди, улыбается расслаблено и отвлеченно. Ей нравится держать его на близком расстоянии — и при этом оставаться недосягаемой.

— Всё, всё. Поедем, — вздыхает она. — Ты прощен.

Когда город остается позади, Ева откидывается на сиденье и довольно жмурится, как сытая кошка.

— Домой… Наконец-то обниму мелкашек, поговорю с мамой. К вечеру вернется отец. Алан обязательно приедет погостить. И Роберт… Мы пойдем к морю, и я буду целый день лежать и слушать, как песок шепчется с волнами. Я смогу купаться ночью без всего. И никто не скажет мне, что это аморально. И мне не нужно будет никуда спешить, слушать бесконечную болтовню клиентов. Я страшно скучаю по семье. С тех пор как уехала, я чувствую себя вырванной из своего мира.

— Почему тогда ты не вернешься? Твой отец хорошо зарабатывает, да и я мог бы тебя… — Он осекается и умолкает.

Руки в кожаных перчатках крепче сжимают руль. Этьен ждет, что сейчас Ева снова вспылит, раскричится и хрупкое равновесие рухнет. Вот-вот исчезнет зыбкое состояние покоя и тихого счастья. Но Ева молчит. Проходит минута, вторая. Эвелин смотрит в сторону и негромко говорит:

— Я должна сама, Этьен. Проще всего сидеть у кого-то на шее. Особенно когда ты женщина. Но я хочу быть хозяйкой своей судьбы. Я хочу быть свободной в своем выборе.

— А я хочу семью. С тобой, Ева. Детей. Стабильности в жизни, а не неопределенности.

Она не отвечает. Смотрит в небо, изредка поправляет выбивающиеся из-под тюрбана пряди волос. Ее разогретая солнцем кожа пахнет мандариновым маслом, от ресниц на щеках лежат длинные тени. Этьен старается смотреть только на дорогу, но нет-нет да взглянет украдкой на Эвелин.

«Что в ней такого, от чего я никак не могу успокоиться? Что заставляет меня терпеть ее капризы, не дает плюнуть на все и найти девчонку посговорчивее? Чем ты так привязала меня, Ева?..»

Машина сворачивает с трассы под указатель «Гринстоун, 4 мили», мягко катится по грунтовой дороге, пыля колесами. Вдалеке между холмами виднеется маленький городок, ветер пахнет океаном. Ева оживляется, беспокойно ерзает на сиденье, вглядывается в окрестности.

— Сверни во-он там направо и поезжай вниз. Я тебе кое-что покажу.

Сразу за поворотом дорога резко идет вниз, петляя меж холмов. Автомобиль проезжает около мили, и Эвелин просит остановиться. Они с Этьеном выходят из машины, и Ева берет молодого человека за руку.

— Закрой глаза. Иначе не получится почувствовать то, что всякий раз испытываю я сама. Закрывай глаза, я тебя поведу.

Он подчиняется и следует за ней. Девушка идет медленно, заботливо предупреждая:

— Сейчас спускаемся, ставь ноги осторожнее, тут осыпается. Руки повыше, здесь колючки. Пригнись, уберу ветку с прохода. Теперь можно смелее. И даже быстрее. Этьен, что ж ты неуклюжий такой! За мной, за мной…

Хочется открыть глаза. В темноте Этьен чувствует себя беспомощным, ощущение опасности накрывает холодными волнами. Но Ева уверенно ведет его за собой, и он терпит. Хрустят под ногами веточки, шелестит трава.

— Стой. Теперь можешь смотреть.

Этьен открывает глаза и видит сиреневое море — до самого горизонта. Ветер с шелестом гонит волны, качает тонкие стебли цветов. Вдалеке над ровными рядами растений плывет кораблем поливочный механизм. Ева садится на корточки, берет горстью нежные цветки, вдыхает сладкий, дурманящий аромат.

— Разве это можно сравнить с деньгами, драгоценностями, изысканной едой, дорогими винами? — спрашивает она, глядя на Этьена снизу вверх и щурясь от солнца. — Смотри, Легран. Вот оно — настоящее…

Небо над лавандовым морем меняет цвет, бледнеет, сливается с сиреневым горизонтом. Ева сбрасывает туфли и босиком бежит через поле, раскинув руки.

— Оно настоящее! — кричит она. — Если и есть в мире что-то бесценное, то оно здесь! Смотри, Этьен!

Кружится голова. Глаза болят от солнца и невыносимо ярких красок. Колышутся лавандовые волны. Порхают над полем сотни разноцветных бабочек, спугнутых Евой. Запах цветов становится удушающим. Этьен закрывает глаза, садится в траву и слушает голос Эвелин, летящий над землей:

— Что ты можешь мне дать, Этьен? Есть ли у тебя хоть что-то, способное заменить это море? Что-то дороже, живее, что-то более настоящее?..

Он отвечает ей одними губами, но она не слышит и не замечает ничего — счастливая, легкая, свободная.

— Ма-а-ам! — звонко разносится по дому. — Ма-а-ам, я дома! Почему никто не встречает Еву? Ма-а-ам? Мелкашки? Алан?..

Ева быстро спускается по лестнице со второго этажа, растерянно разводит руками.

— Никого. Вот так сюрприз.

Этьен ставит на кухонный стол пакеты со сладостями для близнецов, выглядывает в окно и хитро улыбается девушке:

— А кто быстрее до калитки?

Ева смотрит из-за его плеча, радостно ойкает и несется к выходу. Этьен догоняет ее, у двери они устраивают шуточную потасовку. Он щекочет Эвелин бока, она шлепает его ладонями по груди и хохочет. Вместе они вываливаются на крыльцо и наперегонки бегут к воротам. Элизабет с сумкой через плечо как раз входит в палисадник. Этьен успевает первым, останавливается в полуметре от Элизабет и выдыхает:

— Здравствуйте, миссис Фланнаган!

Она успевает лишь удивленно вскинуть ресницы, и на нее тут же налетает довольная дочь.

— Ма-а-ам! Я вернулась! — кричит Ева, выхватывает у нее сумку и передает Этьену: — Держи, жулик. Воспользовался тем, что я на каблуках, да?

Элизабет заключает дочь в объятья, покрывает щеки поцелуями. Этьен смотрит на обеих и удивляется, насколько девушка не похожа на мать. Только улыбка и немного глаза выдают родство.

— Здравствуй, родная моя! Здравствуй, Этьен! — Глаза Элизабет сияют от радости. — Я думала, вы будете чуть позже, отбежала до рынка за свежим хлебом. Вы на машине? Как доехали? Не заблудились?

— Нет, все отлично, миссис Фланнаган.

— Просто Элизабет, — поправляет она его.

Ева ведет мать к дому, держа под руку и целуя то в щеку, то в плечо.

— Мам, а где мелкашки? Я им накупила конфет на целый год, а их нет!

— Приедут завтра. Хочешь, встретим их все вместе на вокзале?

— Спрашиваешь!

— Этьен, у меня есть вареная курица и холодный картофель со сметаной. Перекусишь?

Он улыбается, открывает дверь перед дамами.

— С удовольствием.

Ева бросает на него ревнивый взгляд и, мило улыбаясь, предлагает:

— Месье Легран поможет разобрать сумку и слопает то, что мама приготовила себе на обед, а Ева быстренько переоденется, ага?

— Эвелин! — с укоризной качает головой Элизабет. — Хватит пороть ерунду. Этьен подумает, что мы живем впроголодь.

Ева фыркает и стремительно исчезает в коридоре. Элизабет провожает ее взглядом и снова переключает все внимание на Этьена:

— Я очень рада, что вы приехали вместе. Это добрый знак. Ты останешься погостить?

Молодой человек бережно выкладывает из сумки на стол пучки свежей зелени, хлеб, яблоки и связку колбас, неопределенно поводит плечами.

— Я бы с радостью, но…

Элизабет пощелкивает пальцами, заставляя его обернуться, заглядывает в лицо с тревогой:

— Ну-ка, пока ее нет, рассказывай, что у вас происходит!

— Ничего, — честно признаётся он.

Яблоки и зелень отправляются в жестяную раковину, хлеб — на разделочную доску. Колбасы Элизабет спускает в погреб, возвращается оттуда с обещанной курицей и картошкой. Ставит тарелки на стол, режет хлеб.

— Садись. Ешь и рассказывай, почему у вас до сих пор «ничего».

— Ева не хочет замуж, — просто отвечает молодой человек.

— Поправка, мам: Ева не хочет замуж за Этьена.

Этьен вздыхает и отправляет в рот ломтик картофелины. Элизабет вздрагивает и оборачивается. Дочь стоит в дверях, одетая в отцовский старый жилет и шелковые черные брюки-юбку.

— Господи, — невольно вырывается у Элизабет, краска отливает от ее лица.

— Мам?..

— Элизабет, вам нехорошо?..

Падает со стола фарфоровая солонка, задетая рукавом платья. Разлетается на части. Мелкие кристаллики соли веером рассыпаются по полу. Худенькая русоволосая женщина оседает на стул, с ужасом смотрит на Эвелин.