Роберт Хайнлайн - Дорога Славы Страница 72

Их хозяин расслабился на одной из свободных конструкций; два других сделали то же самое. Ни один ничего не говорил. Мальчики были не туристы, поэтому они знали, что лучше не пытаться торопить марсиан. Прошло немного времени, и Джиму пришла в голову идея попробовать осторожно приподнять маску.

— Послушай! Ты что делаешь? Хочешь задохнуться? — заметив это, набросился на него Френк.

Джим совсем снял маску.

— Все нормально. Давление выше нормы.

— Этого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Мы же не проходили через переходную камеру.

— Попробуй сам, — сказал Джим.

Увидев, что он не задыхается и не становится вялым, Френк рискнул тоже сделать это. Он мог дышать спокойно и безо всяких неприятных последствий. Давление было такое же, каким они пользовались дома, и соответствовало стратосферному давлению Земли, что было достаточно для нормального отдыха человека.

Вошли еще несколько марсиан и неторопливо утвердили себя на конструкциях.

— Ты знаешь, что здесь происходит, Джим? — спустя некоторое время спросил Френк.

— Ну… может быть.

— Это не “может быть”. Это называется “взрослеть вместе”.

“Взрослеть вместе” — это неполный перевод марсианской идиомы, которая обозначает обычное для марсиан совместное действие — сесть в круг и ничего не говорить. Но говорить так — все равно что изображать скрипичную музыку как протягивание лошадиного хвоста через высушенную кошачью кишку.

— Думаю, ты прав, — согласился Джим. — Лучше нам помолчать.

— Конечно.

Долгое время никто ничего не говорил. Медленно текли мысли Джима. Он думал о школе и о том, что он будет там делать, о своей семье и о прошедшей жизни. Его мысли вернулись к настоящему моменту. Он вновь начал осознавать происходящее и понял, что никогда не был так счастлив, как сейчас. Это было спокойное счастье; он был совершенно расслаблен и удовлетворен, но не чувствовал желания ни смеяться, ни даже улыбаться.

Он знал всех присутствующих марсиан, каждого отдельного марсианина, и с каждой протекающей минутой узнавал о них все больше. Он даже не представлял себе раньше, как они прекрасны. “Безобразен, как абориген” — это было обычное сравнение колонистов: Джим с удивлением вспомнил, что он сам иногда использовал его, но никак не мог понять, почему он это делал.

К тому же он много узнал о Френке, сидевшем рядом с ним, и понял, как сильно он его любит. Верный — это слово больше всего подходило Френку. Хорошо, если за твоей спиной стоит такой человек. Он не мог понять, почему никогда не говорил Френку, что любит его.

Он нежно, но без беспокойства, вспомнил о Виллисе. Такая компания не подходила Виллису; Виллису больше нравились шум и бурное веселье, а не изысканность. Джим оставил мысли о Виллисе, откинулся на спину и окунулся в радости жизни. Он с восторгом заметил, что миниатюрное солнце движется по потолку так же, как настоящее Солнце движется по небу, а не висит там, где его подвесил художник, проектировавший эту комнату. Он увидел, как оно продвинулось к западу и теперь клонилось к нарисованному горизонту.

Позади него послышался шум — два марсианина обменялись фразами, и один из них, покинув свое место, легкой походкой вышел из комнаты.

— Как я хорошо выспался, — сказал Френк и сел.

— Ты спал? — спросил Джим. — А я нет.

— Какого черта — нет. Ты храпел, как доктор Мак-Рэй.

— Да я совсем не спал.

— Это ты так говоришь!

Ушедший марсианин снова вернулся в комнату. Джим был уверен, что это тот же самый; они теперь не казались ему совершенно одинаковыми. Он нес питьевую воду. Френк вытаращил глаза.

— Ты думаешь, они хотят дать нам ВОДУ?

— Похоже на это, — с благоговением б голосе ответил Джим. Френк покачал головой.

— Никому не рассказывай об этом; все равно никто не поверит.

— Ты прав.

Церемония началась. Марсианин с чашей назвал свое собственное имя, пригубил чашу и передал ее по кругу. Второй марсианин назвал свое имя; и пригубил чашу. Чаша перешла к следующему. Джим услышал, как марсианин, доставивший их сюда, назвался — “Гекко”. Джиму показалось, что это хорошее имя и вполне подходит хозяину. Наконец чаша с водой пришла к Джиму. Марсианин передал ее с пожеланием “никогда не страдать от жажды”. Джим ясно понял смысл слов.

— Чтобы у тебя всегда, когда захочешь, была вода! — хором сказали сидевшие вокруг него.

Джим взял чашу и решил, что доктор был не прав, когда говорил, будто у марсиан нет ничего, чем бы могли воспользоваться люди.

— Джим Мэрлоу! — возвестил он и сделал маленький глоток.

Он вернул чашу, порылся в своих несовершенных познаниях доминирующего языка и. сконцентрировав внимание на акценте, ухитрился сказать:

— Пусть вода у вас будет чистой и в достатке.

Раздался шепот одобрения. Марсианин передал чашу Френку.

Когда церемония завершилась в комнате поднялся шум. Марсиане болтали словно люди на вечеринке. Джим тщетно пытался понять, что говорил ему марсианин рост которого почти в три раза превышав роста Джима, когда его отвлек Френк.

— Джим! — сказал ок. — Ты видишь это солнце? Мы можем проворонить скутер!

— Как? Это не настоящее солнце; это игрушка.

— Да, но сне соответствует настоящему. Мне сказал это марсианин.

— Ох, ради бога! Где Виллис? Гекко — где Гекко?

Гекко услышал свое имя и подошел; он что-то вопросительно прокудахтал Джиму. Джим, спотыкаясь на синтаксисе, используя неправильные символы и со своим акцентом, оставляющим желать лучшего, попытался объяснить свою беду. Френк оттеснил его в сторону и заговорил сам.

— Они доставят нас на место до захода солнца, — сказал он Джиму, — но Виллис останется здесь.

— Почему. Они не могут этого сделать!

— Я говорю только то, что сказал он.

Джим задумался.

— Скажи, пусть он принесет Виллиса сюда, и скажет ЕМУ ОБ ЭТОМ.

Гекко согласился. Виллиса принесли и положили на пол. Он, переваливаясь, подошел к Джиму и сказал:

— Привет, Джим-мальчик! Привет, Френк-мальчик!

— Виллис, — серьезно сказал Джим. — Джим уходит. Виллис пойдет с Джимом?

Виллис был озадачен.

— Оставайся здесь. Джим останется здесь, и Виллис останется здесь. Хорошо.

— Виллис, — с жаром сказал Джим. — Джим ДОЛЖЕН уйти. Виллис пойдет с Джимом?

— Джим уйдет?

— Джим уйдет.

Казалось, будто Виллис пожал плечами.

— Виллис пойдет с Джимом, — печально сказал он.

— Скажи об этом Гекко.

Виллис сказал. Марсианин, казалось, был удивлен, но спорить е стал. Он поднял обоих мальчиков и прыгуна и вышел за дверь. Другой марсианин — Джим вспомнил, что он назвался Г’куро — освободил Гекко от Френка и пошел сзади. Проходя по тоннелю, Джим вдруг почувствовал, что ему нужна маска; Френк тоже надел вою.

Свернувшийся марсианин все еще находился в коридоре; те, что несли их, безо всяких замечаний перешагнули через него.

Когда они вышли на поверхность, солнце было очень низко. Хотя марсиане не торопились, их нормальные шаги составляли хорошую скорость; трехногая парочка быстро прошла три мили до Станции Циния. Солнце достигло горизонта, когда мальчиков и Виллиса марсиане доставили на док. Сразу же марсиане повернулись и пошли назад, торопясь к теплу их города.

— До свидания, Гекко! — крикнул Джим. — До свидания, Г’куро!

Водитель и станционный смотритель вышли на док; было очевидно, что водитель был готов стартовать оставить своих пассажиров.

— Ну что? — сказал станционный смотритель.

— Мы готовы, — ответил Джим.

— Я вижу, — сказал водитель и пристально посмотрел вслед удаляющимся фигурам. Он подмигнул и повернулся к станционному смотрителю. — Мы можем оставить этот вопрос, Георг. — Он кивнул мальчикам. — Ну, давайте на борт.

Они влезли в скутер и поднялись в купол наблюдения. Скутер по уклону сполз на поверхность льда, повернул налево, в канал Эре, и набрал скорость. Солнце опустилось за горизонт; пейзаж скудно освещался коротким марсианским закатом. По обоим берегам мальчики могли видеть сворачивающиеся на ночь растения. За несколько минут поверхность, покрытая густой растительностью еще полчаса назад, стала голой, как настоящая пустыня.

Вышли редкие и ослепительные звезды. Над видимым горизонтом повисли мягкие занавески сияния. На западе поднимался тусклый устойчивый свет, двигающийся против движения звезд.

— Смотри! — сказал Френк. — Там Фобос.

— Я вижу, — ответил Джим. — Холодно. Давай спать.

— Ладно. Только я хочу есть.

— У меня осталось несколько сэндвичей. — Они сжевали по одному, спустились в нижний отсек и забрались на койки. Тем временем скутер миновал город Геспередум и свернул на северо-запад, в канал Эрементус, но Джим не знал этого; он спал, и ему снилось, что они с Виллисом поют дуэтом перед изумленными марсианами.