Константин Рольник - Расстановка Страница 77

— Ладно, узнаем о войне из официальных СМИ. Мы ведь умеем их слушать критически, отделяя крупицы правды от потока лжи… Но теперь ты понял, почему многие люди идут к повстанцам? Конечно, знаний у обывателя мало. Но кроме знаний, у любого из нас есть и потребности. Целая пирамида потребностей. В первую очередь физических: есть, пить, одеваться, иметь жилье. Затем нужда в общении, в значимости, в красоте, в знаниях, в развитии, в самореализации, наконец. А теперь представим, что все эти потребности, начиная с самых примитивных и кончая сложными, кто-то ущемляет, закручивает в тиски… Каков первый рефлекс жертвы?

— Разбить череп насильнику и душителю. — предположил Алексей

— Ну вот, ты сам ответил, почему растут ряды повстанцев — кивнул писатель — Сводки новостей, если уметь их слушать — это сводки с фронта войны правительства против народа. Не только против повстанцев, а именно против народа: рабочих, студентов, пенсионеров, инакомыслящих… Естественно, часть народа остро реагирует на эти выходки правительства. Примыкает к бунтовщикам.

— Мало ли кто недоволен правительством… — возразил Алеша — У всех недовольных разные мотивы… Есть среди них и те, кто желал бы политики более агрессивной, более жестокой чем сегодня…

— Таких повстанцы отсекают своими "пятью принципами". Принцип "социализма" отсекает сторонников эксплуатации, принцип "космополитизма" напрочь отсекает шовинистов, принцип "свободы" отсекает поклонников тирании, принцип "атеизма" отсекает людей с ненаучным мышлением, принцип "революции" отсекает умеренных… Но кроме этих непригодных категорий, остаются еще миллионы возмущенных — из них повстанцы и вербуют самых смелых. Причем не требуют от вступающих глубокого знания философии. Организация повстанцев похожа на цилиндр двигателя, а ненависть униженных — тот пар, который движет поршнем. Но откуда берется этот движущий пар? Ненависть у людей появляется, когда их кто-то гнетет. В этом смысле, решающую помощь повстанцам, социальную базу для них, создает диктатор Медвежутин.

— Медвежутин? — понимающе улыбнулся Алексей.

— Да — кивнул писатель — Именно так. Медвежутин сделал всё для появления повстанческого движения в стране. Чтобы возродить в массах дух сопротивления, увлечь хоть какую-то часть масс революционными идеями, заставить их сопротивляться — надо было возродить в обществе черты средневековья: кастовость, регламентацию, тотальную несвободу, бедность, стесненность рядового гражданина в элементарных проявлениях самости. Пусть люди разобщены, но ведь и самые разобщенные реагируют на раскаленное железо одинаково. А установить в стране удушливую атмосферу, при которой люди себя чувствуют зажатыми в тиски, под силу лишь главе государства. Медвежутин, его чиновники, его церковь и рабсийские монополии — усердно этим занимаются.

— Если вдуматься, иначе быть не могло. — дополнил Алексей— Уж сколько раз мы говорили, что капитализм ведет к монополии, к концентрации капитала в руках немногих. А она требует концентрации власти, то есть диктатуры. Вопреки всем иллюзиям либералов.

— Я рад, что ты усвоил этот вывод. — отозвался писатель….. — Медвежутин — не злой колдун из сказки, по своему произволу загоняющий людей в рабство. Он — плод условий, его политика — плод сочетания долгосрочных тенденций. Даже если повстанцы убьют его лично — новый правитель, опирающийся на ту же систему и идеологию, будет таким же злодеем и диктатором. Но кроме монополизма, есть и другие мрачные тенденции, ведущие Рабсию к нищете и диктатуре.

— Какие же?

Тут им пришлось прерваться: мимо гаража с шумом протянулся длинный белый грузовик. Алексей заметил, что широкие листья придорожного кустарника почернели от дорожной пыли.

Николай пнул рваную резиновую втулку, лежащую у ног, она откатилась к мусорной куче. Горько вздохнув, продолжил:

— В двух словах: после распада Савейского Союза мы катимся к средневековью. Причем, этот откат истории вспять, проявляется на всей планете. В Рабсии он просто принял варварские, неприкрытые формы. Но сама деградация интернациональна.

— В чем же ее причины?

— Во-первых, поражение революции и распад Савейского Союза. Революционное движение и Савейский Союз был гигантским противовесом для диктатуры монополий. Сейчас Союз исчез, а протестное движение в упадке. Массы пережили огромное разочарование в революции, утеряли веру в новый справедливый мир, в саму его возможность. А когда раб не мечтает о свободе, считает рабство естественным — его можно угнетать как угодно, не церемониться. Прежние высокие зарплаты заграничных рабочих поддерживались их борьбой, и страхом правителей перед революцией…

— Узду этого страха они сегодня сбросили… — понимающе подхватил собеседник.

— Да, Алексей. Массы, не веря в возможность нового мира, способны лишь на стихийный местный бунт. Они беспомощны как скот. Вот пастухи и наглеют, стригут и режут кого и как угодно.

— А другая мрачная тенденция?

— Она еще ужаснее. На нашей планете, как ты знаешь, динамичное развитие началось с момента, когда наука освободилась от гнета религии, инквизиции, церковной цензуры — опираясь на проверяемые знания, критическое мышление и разум. Революционное движение включило науку, разум, логику и опыт в свой идейный арсенал. Когда революция потерпела крах, церковники при поддержке власти развернули контрнаступление, возрождая средневековую дикость, нетерпимость к мысли, травлю ученых…

Скорбное лицо литератора было в этот момент особенно выразительным. Пригладив седую бороду, он снял с рукава бегущую букашку, бережно посадил на траву. Мусорная куча поодаль — черепки, ржавая проволока, консервные банки и обломки ящиков — напомнила ему, во что обратили реакционеры прежнюю гуманистическую культуру… Повисла долгая тяжелая пауза… Наконец, писатель заговорил вновь.

— Была растоптана традиция материализма, атеизма, трезвого изучения мира: а именно из этой традиции вырастали и научные открытия, и революционные движения, весь прогресс вообще. Но под властью церкви, общество становится застойным, статичным. Пример тому — средние века. Церковь — организация тоталитарная, нетерпимая, ведь она претендует на монопольное знание божественной истины. И потому ее господство ведет к тотальной несвободе. Там, где побеждают церковники, людям предписывается манера поведения и одежды, цензура царит над книгами и фильмами, научное мышление шельмуется, людям с детства прививается комплекс вины и греховности, а поскольку церковь всегда на стороне властей — то бунтари, революционеры, даже просто критики режима, подвергаются травле. Таким образом, крах революции привел к засилью церкви, а это — откат в средневековье, в несвободу, в тоталитаризм.

— Но ведь ученые, интеллигенция, молодежь, всегда восстают против этого. — обнадежил Алексей — И чем сильнее давление церковников, тем фанатичней будет сопротивление думающих….

— Да. Потому я и говорю, что Медвежутин, своей клерикальной политикой, толкает в революцию лучших, мыслящих, способнейших…

Братья несколько устали. Полочка была уже готова, инструменты аккуратно сложены. Заперев гараж, они отправились домой.

— Есть и третья мрачная тенденция? — на ходу спросил Алексей.

— Я вижу ее — поделился писатель — Экономический кризис и военная истерия. Эти вещи взаимосвязаны. Мировой рынок сейчас затоварен, расти производству дальше некуда. Монополиям невыгодно в этих условиях внедрять новые изобретения, монополисты скупают патенты и держат их под спудом. Исключение — военная промышленность.

Братья вышли на широкую улицу, продолжая беседу.

— А война с Картвелией, выходит, вспыхнула из-за рынков сбыта? — спросил Алексей

— Это лишь частность. Готовится новый передел мира. Потому участились и конфликты на окраинах. Но военная истерия требует шовинизма, отказа от ценностей "чуждых", "привнесенных извне", "нетрадиционных", "антинациональных". От "инородных" идей — как бы разумны ни были эти идеи. Отсюда фашизация, унификация культуры, патриотическая истерия, военная муштра молодежи. Милитаристы желают превратить народ в пушечное мясо, покорное своим господам. Насадить дутое "национальное единство", чтобы ограбленные массы воспринимали интересы правителей как свои собственные, как "общенациональные". В частности, наносят удар и по любителям иностранной музыки, фильмов, культуры…

— Да, в нынешнем выпуске "Инглезианской волны" упоминалось об этом.

— Ну вот. Такие запреты тоже бьют по широким слоям молодежи. Медвежутин сам создает почву для повстанческого движения в стране. Молодежь Рабсии угнетена, и это угнетение все растет: запрет неформальных движений, комендантский час… А всякая тирания есть питомник для революции, лучшая школа революционеров. Неудивительно, что повстанцы именно из молодежи вербуют кадры. А выиграть молодежь — значит, выиграть страну…