Антонина Ванина - Свинцовый закат Страница 100

— Не знаю, но вы шли именно к пещерам. Вы даже говорили не своим голосом.

— Я разговаривала во сне? — удивилась Энни. — Наверное, несла какие-нибудь глупости?

— Вы назвались владычицей ночи, попирающей красных демонов.

На лице Хорниман застыло недоумение:

— Даже трудно представить, что вы в тот момент подумали, — вяло улыбнулась она.

— Это не имеет значение. Главное, я понял, что вы спите. А те слова имеют какое-то особое значение?

— Не знаю, впервые слышу подобное.

— Не беда, напишите брату S.R.M.D. в Париж, может он растолкует их смысл.

Рука Энни застыла, так и не поднеся мундштук к губам. Дым от сигареты тонкой струйкой поднимался вверх к панцирю черепахи, а женщина молчаливо смотрела на мужчину, видимо, пытаясь понять, кого же она так бездумно пригласила к себе в дом.

— Макгрегор ведь работал у вашего отца смотрителем этого музея? — заметил полковник и тут же язвительно улыбнулся. — Вернее, тогда он ещё не был Макгрегором.

Энни не сводила глаз с полковника.

— К какому храму вы принадлежите? — сощурившись, спросила она. — Эдинбургскому, брэдфордскому?

— Мое посвящение прошло на Континенте, — без тени стеснения ответил полковник. — А недавно я был в Париже и гостил в доме Матерсов.

Энни с вызовом вопросила:

— И как вам? Пришлось по вкусу их гостеприимство?

— Я получил массу необычайных впечатлений.

— Наверняка, вам устроили грандиозный прием, с дорогими винами и изысканными блюдами.

— Вовсе нет.

— Как это не похоже на Матерса, — язвительно заключила она. — Он ведь так любит роскошь.

— Это чувствовалось в интерьере квартиры, — кивнул полковник.

В глазах Энни блеснули искорки гнева.

— А вам известно, за чей счет он так красиво живет?

— Простите, нет.

— Он очень любит пускать людям пыль в глаза. Сначала он вообразил себя борцом за кельтскую идею, потом для пущей весомости придумал себе титул графа Макгрегора де Гленстрэ, — Хорниман брезгливо поморщилась, — а теперь он хочет жить подобно настоящему аристократу. Он тратит так нужные ему деньги на мишуру, и даже не способен заплатить за квартиру. Каждый год ему нужно всё больше и больше. То он устраивает обед для некого герцога с целой свитой, то очередной переезд.

— Так кто же тот благодетель, что оплачивает все капризы Матерса? — спросил полковник, хотя догадывался, что ему ответит мисс Хорниман.

— Он слишком горд, чтоб просить лично, за него это всегда делает Мина. А я не могу ей отказать. Мы ведь с ней подруги ещё со времен обучения в школе изящных искусств, — по лицу Энни скользнула тень, и она произнесла, — Как же Мина была талантлива в рисовании, пока не встретила его. С ней произошло самое страшное, что может случиться с замужней женщиной.

— Что же?

— Она пожертвовала собой, своим талантом, и даже своим именем ради Матерса. У неё нет собственной жизни, личных амбиций, творческих стремлений — только его интересы, как будто она приворожена.

— Обычно это называют всепоглощающей любовью?

Энни презрительно фыркнула.

— Это затмение. Когда она только познакомилась с Матерсом, она сказала мне, что не собирается замуж за этого человека. Прошло немного времени, и они объявили о помолвке. Но до самого дня бракосочетания Мина и не думала идти под венец. В итоге, Матерс сам отвез её к священнику. Когда всё свершилась, я уговорила отца взять Матерса на службу в наш дом, только чтобы он хоть как-то обеспечивал Мину. Потом, Матерс загорелся желанием переехать в Париж и, кажется, его совсем не волновало, что на это у него нет средств.

— Но ведь нашлись же. Вам снова стало жаль миссис Матерс?

Казалось, Энни не понравилось, что к имени её любимой подруги привязывают фамилию малоприятного ей человека, и потому резко сказала:

— Я делала это только для Мины, для её счастливой семейной жизнь, раз её муженек не способен заработать и соверена даже на еду. Когда я стала отсылать ему деньги, я, конечно же, не думала, даже мысли не допускала, что этот жест будет обязывать его, императора храма Изиды-Урании делать мне, младшему адепту-теоретику Ордена, какие-то поблажки в присвоении новых степеней. Я никогда не давала Матерсу почувствовать, что он зависит от меня, хотя так оно и есть. Я лишь рассчитывала на его порядочность, но как видно, зря. Он не просто не поддержал меня в трудной ситуации, он отчитал меня и обвинил в неподчинении.

— Неподчинении ему как императору, это вы имеете в виду?

Поднеся мундштук к губам, она безмолвно кивнула.

— Что же такое могло произойти в Ордене, чтобы Матерс, если позволите такое сравнение, неосмотрительно укусил руку, которая его кормит?

— Он решил вступиться за отвратительного распутника, потому что он его любимчик, и никогда не говорит слова поперек, в отличие от меня.

— И кто же этот подхалим?

— Конечно же, его заместитель на посту императора, доктор Берридж. Этот гомеопат в завуалированной форме сделал мне непристойное предложение.

— Неужели он звал вас переселиться в деревню, и трудиться не покладая рук на благо «Братства новой жизни», пока сам Берридж со своими наложницами будет призывать по ночам небесных двойников? — Немного подумав, полковник лукаво добавил, — А может он предложил вам стать его наложницей?

— До этого не дошло, — сердито ответила Энни. — Но, возможно, к этому Берридж и клонил. Он всего лишь дал мне ознакомиться с брошюрами по дыхательной технике. Когда я их прочла, то пришла в ужас. Это же настоящий ритуал по призыву инкуба!

Услышав знакомое слово, давно не дающее ему покоя, полковник тут же спросил:

— А миссис Эмери, случайно не знакома с этой дыхательной техникой?

— Понятия не имею. А что?

— Нет, ничего, — пошел на попятную полковник. — Хотя, полагаю, доктор Берридж даже не стал бы ей и предлагать те брошюры.

— Почему вы так думаете? Или я в чём-то хуже Флоренс? — с еле скрываемой обидой в голосе спросила Энни.

— Наоборот. Вы куда богаче.

Хорниман недоумевающе смотрела на полковника, пытаясь понять, к чему же он клонит, и он пояснил:

— Вам, наверное, известно, что доктор Берридж хочет организовать в Англии что-то на подобии общины Лейка Харриса, которую он посещал в Новом Свете. Да будет вам известно, что вступивший в такую общину должен отказаться от нажитого в миру состояния в пользу главы братства, стало быть, самого доктора Берриджа. Полагаю, он считает, что вы в отличие от миссис Эмери стали бы неплохим меценатом для его предприятия.

— Какая мерзость, — только и произнесла Энни. — А ведь я не единственная, кого он пытался втянуть в этот омут разврата. Когда одна из сестер нашего Ордена призналась мне, что он домогался её, я посчитала, что об этом не следует молчать и подняла вопрос об исключении доктора Берриджа из Ордена. И многие меня поддержали. Но Матерс категорически нам в этом отказал.