Энн Райс - Мумия Страница 106

Что означала эта изоляция? Что каждая попытка вырваться из заколдованного круга окончится катастрофой?

Рамзес положил руку на грубую каменную лапу сфинкса. Песок здесь мягкий и глубокий, ветер поднимает его, песчинки забиваются под одежду и жестоко терзают глаза.

Он снова взглянул на изувеченное каменное лицо. Вспомнил, как когда-то совершал паломничество и подходил сюда в процессии. Услышал флейту и барабан. Почувствовал запах благовоний и услышал ритмичные песнопения.

Теперь он творил свою собственную молитву, но на том же древнем языке и в той же древней манере, которая была знакома ему с детства.

– Бог моего отца, моей земли! Посмотри на меня всепрощающим оком. Вразуми меня, научи, что мне делать, чтобы вернуться в лоно природы. Или мне уйти отсюда всеми презираемым, плачущим, кричащим о том, что я уже вдоволь настранствовался? Я не бог. Я понятия не имею о том, что такое созидание. И что такое справедливость. Но кое-что я все-таки понимаю. Тот, кто создал всех нас, тоже не очень-то справедлив. А если и справедлив, то его справедливость похожа на твою мудрость, о сфинкс. И это есть великая тайна.

Чем больше светлело, тем отчетливее и прочнее становилась огромная тень отеля Шеферда. Рамзес и Самир подходили к нему – две молчаливые фигуры в балахонах.

Крытый черный фургон на своих четырех колесах подкатил к центральному входу. На асфальт сбросили туго перевязанные пачки газет.

Пока мальчишки разбирали утреннюю почту, Самир быстро вытащил газету из тугой пачки. Полез в карман за монеткой и кинул ее одному из мальчишек. Тот ловко поймал ее.

КРАЖА И УБИЙСТВО В МАГАЗИНЕ ОДЕЖДЫ

Заглянув через плечо Самира, Рамзес тоже прочитал за­головок.

Мужчины молча переглянулись.

Потом они пошли прочь от спящего отеля, в поисках какого-нибудь кафе, где можно посидеть, подумать, узнать из газеты о новых преступлениях и прикинуть, что делать дальше.

Когда первые лучи солнца проникли сквозь тонкие занавеси, ее глаза были открыты. Какими прекрасными они казались ей – эти теплые руки божества, обнимающие и согревающие ее!

Ну и тупицы же эти греки – с чего они взяли, что кто-то вывозит солнце из-за горизонта на колеснице?

Ее предки знали: солнце – это бог Ра. Дающий жизнь. Самый главный из всех богов. Без него другие боги немыслимы.

Солнце достигло зеркала – и дивный золотистый свет наполнил всю комнату, на мгновение ослепив Клеопатру. Она села в постели и легонько прикоснулась к плечу своего любовника, ощутив странную слабость. У нее закружилась голова.

– Рамзес! – прошептала она.

Теплый солнечный луч коснулся ее лица, тонких черных бровей и закрытых век. Она почувствовала его тепло на груди и на протянутой руке.

Покалывание, тепло, жаркое дыхание жизни.

Она встала с постели и неслышными шагами прошла по ворсистому зеленому ковру. Мягче травы, он полностью заглушал ее шаги.

Она остановилась у окна, глядя на площадь и на широкую серебристую ленту реки. Ладонью коснулась своей теплой щеки.

Какая-то живительная волна колыхнула все ее тело. Словно ветер поднял волосы и оторвал их от шеи – горячий ветер пустыни, ворвавшийся в коридоры дворца, обдувающий ее со всех сторон, проникающий внутрь.

Ее волосы зашелестели – словно кто-то водил по ним расческой.

Это началось в катакомбах! Старый жрец рассказал ей сказку, они посмеялись над ней за ужином. Надо же, в глубокой каменной пещере будто бы спит бессмертный по имени Рамзес Проклятый, который якобы был советником при царях далеких династий, который удалился во мрак и погрузился в сон во времена ее прапраотцов.

А когда она проснулась, то пошла будить его.

«Это очень старая легенда. Отец моего отца рассказал мне ее, хотя сам в нее не верил. И я видел его своими глазами – этого спящего царя. Но знай, это опасно».

Ей было тогда тринадцать лет. Она не поверила, что это опасно.

Они вместе прошли под узкому каменному коридору. С потолка на них сыпалась пыль. Жрец нес в руках факел.

«Что тут опасного? Опасны сами катакомбы. Они могут похоронить нас!»

К ее ногам упало несколько каменных обломков.

«Говорю тебе, старик, мне это не нравится!»

Жрец шел дальше. Высокий, лысый старик с сутулыми плечами.

«Легенда гласит, что, если его разбудить, снова усыпить его будет нелегко. Это не бессмысленное существо, а бессмертный человек, наделенный волей и разумом. Он станет советником египетских царей и цариц, каковым и являлся многие годы в прошлом. Он действует вполне самостоятельно».

«Мой отец знал об этом?»

«Ему рассказывали, но он не поверил. Его отец и дед тоже не верили. Ах да, знал и царь Птолемей, который жил во времена Александра, и он пытался разбудить его вот такими словами: „Поднимайся, Рамзес Великий, царю Египта нужен твой совет!“

«А потом этот Рамзес снова вернулся в темную келью? И доверил свой секрет только жрецам?»

«Так мне говорили, так рассказывали и моему отцу. Мне говорили, что я должен раскрыть эту тайну своему повелителю».

Там было жарко и душно. Совсем не похоже на холод подземелья. Ей не хотелось идти дальше. Ей не нравились блики факела и зловещая игра теней на сводчатом потолке. На стенах повсюду виднелись отметины, какие-то древние иероглифы. Она не могла прочитать их, да и кто бы смог? Ее это пугало, а она ненавидела чувство страха.

Они так часто поворачивали, что она вряд ли в одиночку нашла бы обратный путь.

«И ты рассказал эту сказку своей царице, молодой и глупой, – может, поверит?»

«Ты молода, чтобы поверить. У тебя есть и вера и мечты. Мудрость не всегда радует стариков, владычица. Иногда мудрость становится проклятием».

«Значит, мы идем к тому древнему ископаемому?» Она расхохоталась.

«Смелее, владычица. Он лежит там, за этими дверями».

Она бросилась вперед. Там были двойные двери – просто громадные! Испещренные надписями, покрытые пылью. Ее сердце заколотилось.

«Возьми меня в эту келью».

«Да, владычица. Но помни о предостережении. Разбудив, от него уже не избавишься. Он очень могуществен и бессмертен».

«Не важно. Мне хочется увидеть его!»

Она пошла впереди старика. В танцующем свете факела прочитала вслух греческие письмена: «Здесь покоится Рам­зес Бессмертный, который называет себя Рамзесом Проклятым – из-за того, что не может умереть. Он спит вечным сном, ожидая зова царей и цариц Египта».

Она отступила назад.

«Открой двери! Живее!»

Стоя за ней, старик дотронулся до какого-то потайного места в стене. Со страшным скрежетом двери медленно растворились, открывая взору просторную душную пещеру.

Зайдя, жрец поднял факел высоко над головой. Пыль, чистая бледно-желтая пыль, по которой не ступали ни дикие звери, ни бедные странники, ни охотники за сокровищами пещер и гробниц.