Ярослава Лазарева - Любовник роз Страница 16

Он медленно брел по пляжу, наслаждаясь видом спокойного моря, начинающего краснеть предзакатного неба, испещренного мелкими пепельными облачками. Все вокруг приобрело фантастический неземной вид розовато-сиреневого мира с опалово-мерцающей водой, золотисто-серым песком, влажной размытой линией горизонта, словно плохо прорисованной неумехой художником. Виктор любил это время суток. Закаты влияли на него, как бокал хорошего вина, он расслаблялся, внутренне себя отпускал, впитывал красоту неба и воды и медитировал, прекратив нескончаемый диалог с самим собой. И сейчас он впал в привычное состояние полного умиротворения. Его взгляд бездумно скользил по силуэтам редких отдыхающих, прогуливающихся по пляжу, но не цеплялся за них.

И вдруг Виктор ощутил укол волнения. Он слабовольно решил не обращать внимания на заработавший «внутренний радар», но служение уже стало второй натурой, и Виктор не мог проигнорировать сигнал психики. Он повернул голову и заметил понуро ссутулившегося парня, сидящего на скамейке лицом к морю. Несмотря на немного сбивающее сиреневое сумеречное освещение, Виктор четко увидел энергию самоубийцы. Она всегда была мутно-фиолетовой, переходящей в пепельно-серый. И парня с ног до головы окутывали волны этих цветов. И только кое-где пробивался «здоровый» зеленый.

«На ловца и зверь бежит!» – подумал Виктор и вздохнул.

Иногда ему казалось, что его энергетика настолько изменилась, что управляет им, и ноги будто сами ведут туда, где может находиться потенциальный клиент.

Виктор подошел к скамье и сел на край. Парень не прореагировал, полностью погруженный в свои мысли. На вид ему было около семнадцати, самый опасный возраст для суицидников. Он был худощавым, бледным, с разлохмаченными волнистыми волосами, большими навыкате серыми глазами. Нос с горбинкой, крупные губы, на шее сбоку татуировка в виде молнии, пересекающей слово amour. Виктор ощутил слабый запах масляных красок, словно клетчатая рубашка парня пропиталась ими, он скользнул взглядом по его сцепленным пальцам и заметил остатки краски.

«Творческий… Видимо, художник, обостренная чувствительность от природы, – подумал Виктор. – Или в кризисе, или несчастная любовь».

– Buona sera, – поздоровался Виктор на итальянском.

– Bonsoir, – вяло ответил парень на французском.

– Отдыхаешь на Лидо? – перешел Виктор на французский. – Или приехал за вдохновением?

Он назвал свое имя и сделал ударение на второй слог. Парень, наконец, повернул голову к нему. Его глаза были влажными, с красными прожилками.

– Клод, – представился он. – Тебе скучно и решил поболтать?

– Я привык один, – ответил Виктор, стараясь быстрее попасть на одну эмоциональную волну с новым знакомым и стать для него «своим».

Приемов было несколько: повторять интонации и даже тембр голоса; никогда не перебивать; отвечать на вопросы искренне и открыто; самому задавать такие вопросы, которые предполагают только ответ «да», чтобы вызвать у собеседника положительный настрой и ощущение комфорта; всегда «зеркалить» позы и выражение лица. И для начала Виктор сел, чуть сгорбившись и сцепив руки в замок. Его брови сложились домиком, губы чуть сжались.

– А я не привык, – ответил Клод более заинтересованным голосом.

– Но сейчас ты один? – мягко спросил Виктор.

– Да, – ответил тот.

Он опустил голову, Виктор молчал. Он знал, что торопить в таких случаях не стоит. Лучше выждать. Клод сидел неподвижно, его взгляд был устремлен будто бы внутрь. После длительной паузы он все же повернулся к Виктору, в его глазах появилось любопытство.

– Ты сказал «за вдохновением». Пишешь картины? Или, может, ты поэт? – более оживленно проговорил Клод.

Виктор развернулся к нему, в точности скопировав позу, и мягко улыбнулся.

– Я бездельник, – сообщил он. – Просто шатаюсь по миру. Хотя да, иногда пишу, веду типа дневника.

– Mon Dieu! Блогер! – предположил Клод и усмехнулся. – Среди моих друзей полно! Все эти бесконечные посты, тупые селфи, погоня за рейтингами, за количеством лайков.

– Это не мой случай! – рассмеялся Виктор. – У меня есть страничка на фейсбуке, но я редко там бываю. А дневник веду по старинке! Не поверишь, обычной ручкой в обычной тетрадке.

Клод улыбнулся, его лицо просветлело, в глазах появился блеск. Виктор достал из кармана шорт айфон, вышел в Сеть, открыл свою страничку и показал Клоду. Тот склонился к дисплею.

– Так ты русский! – удивленно сказал он. – Никогда бы не подумал! Ты отлично говоришь на французском, правда, есть какой-то акцент, но совсем незначительный.

– А у тебя есть страничка? – спросил Виктор. – Хотя ты так негативно отозвался о блогерах! – добавил он и весело рассмеялся.

– Да, есть, – кивнул Клод. – И тоже на фейсбуке.

– Добавимся в друзья? – предложил Виктор и постарался буквально излучать доброжелательность и позитив.

Это был один из ключевых моментов работы с «клиентами». Соцсети использовались как источник информации для Ордена. Специальные сотрудники работали над созданием базы потенциальных самоубийц и отслеживали по дневникам изменения в эмоциональном состоянии.

– Давай, – легко согласился Клод.

Он взял айфон Виктора, нашел свою страничку, затем добавил его в друзья.

– Я профессионально занимаюсь живописью, – серьезно сказал он, – блог мне нужен для рекламных целей.

– А можно посмотреть твое творчество? – с искренним интересом спросил Виктор.

– Экран дисплея небольшой, – ответил Клод, но его щеки зарумянились.

Было видно, что ему приятно такое внимание нового друга. Виктор знал, что ничто так не привлекает людей, как возможность использовать вновь возникшее знакомство для своей выгоды.

– Все равно можно будет понять, в каком жанре ты пишешь, есть ли у тебя талант, – мягко проговорил Виктор. – Я обеспеченный, могу себе позволить приобрести понравившуюся вещь. А может, ты современный Моне или Сезанн? Гений на восходе своего таланта.

Клод залился краской до ушей.

– И я запишу в свой дневник, как случайно встретил тебя, сидящего на закате у моря и мечтательно глядящего вдаль на горизонт, – продолжил Виктор.

– Ты меня смущаешь, – тихо ответил Клод, – момент…

Он поднял рюкзачок с песка и достал планшет. Виктор в этот момент отправил в базу Ордена ссылку на его страничку. Клод открыл папку с фотографиями и протянул планшет Виктору.

– Почти все мои работы, – сказал он. – Только ты честно скажи, как на твой взгляд… не надо жалеть меня! Я спокойно отношусь к критике.

– Конечно, честно! – ответил Виктор. – К тому же со стороны виднее, мы ведь с тобой только что познакомились, поэтому мое мнение будет непредвзятым и точно беспристрастным.

И Виктор начал «листать» фотографии. Он ожидал что-нибудь вроде авангарда или абстракционизма, но, к его удивлению, Клод писал в классической манере. Красивые пейзажи с яркими живыми красками, портреты, в основном девушек, натюрморты с цветами и фруктами вызвали у него искреннее восхищение. Письмо было тонким, изящным, в стиле французского классицизма. Картины даже на сравнительно небольшом дисплее планшета будто сияли.

– Вот это да! – сказал он и повернулся к замершему Клоду. – Да ты и впрямь талант!

– Тебе понравилось? – недоверчиво спросил он и заглянул в глаза Виктору. – Я выставил несколько на продажу… ну на страничке… так комменты почти все типа «слишком ванильно», «слюняво», «женское рукоделие, а не картины», «сахарно», «отстало, как из прошлого века». А мне так видится! Так хочется писать! – запальчиво добавил он.

– И ты прав! – подхватил Виктор и, машинально включив «второе» зрение, оценил, как серо-фиолетовое поле суицидных мыслей будто гаснет и заменяется на зеленовато-бирюзовое. – Для художника главное самовыразиться до конца, полностью раскрыть миру свою индивидуальность. А вовсе не следовать моде и уж тем более ориентироваться на мнение толпы. Знаешь, я много путешествую, люблю посещать музеи, выставки. Иногда покупаю кое-что для себя…

Виктор замолчал и снова начал просматривать фотографии картин. Клод с любопытством за ним наблюдал. Его лицо прояснилось, он начал улыбаться, настроение пошло вверх. Виктор это ощущал на энергетическом уровне и про себя прикидывал, что, возможно, его новый «клиент» не доставит много хлопот. Но он пока не выяснил причину суицидальных мыслей, а это было первостепенно в его деле.

– О, какая прелесть! – восхитился Виктор, увидев открывшуюся картину.

Нежнейшая, казавшаяся эфемерной юная блондинка стояла в арке из шпалерных роз. Раскрытые мелкие бутоны розового цвета сплошь покрывали зелень листвы и оттеняли белую кожу девушки. Ее распущенные светло-пепельные волосы развевались, словно арку пронизывал сильный сквозняк. Позади девушки просматривался морской пейзаж, написанный неярко и будто размытый молочным туманом. Белое легкое платье, колышущееся на ветру, обвивало точеную фигуру. Виктор раздвинул изображение кончиками пальцев, максимально увеличив лицо. Овал рафаэлевских мадонн, светлые глаза с опущенными длинными ресницами – казалось, девушка смотрит внутрь себя и о чем-то грустит, – маленькие бледно-розовые губы с поникшими кончиками… Виктор заметил крохотные слезинки в уголках глаз, сияющие как росинки в чашечке цветов. Он не мог оторваться от этого лица, сам не понимая, отчего оно так притягивает.