Александр Варго - Гример Страница 17

– Ты это чего так? Камнями бросаешься… – бросился поднимать меня обладатель чистого джинсового костюма. – Марат тебя зовут?

– Ну, Марат, – растерялся я, понимая, что уже не хватит сил догнать машину, увозившую от меня Инесс. – Увез, гад… Она же с ним ехать не хотела!

– Кто? – присмотрелся ко мне алкаш; был он, кстати, почти трезв, если не считать неистребимого перегарного запаха.

– Ну, эти, на машине, один из которых мне нос разбил.

– Хлебни, – предложил сосед-алкан и протянул бутылку.

– Да не буду я пить.

Благодетель неправильно меня понял, протер горлышко рукавом и вновь подал бутылку.

– Глотни, помогает. Извини, конечно, что я тебе сотку уже второй месяц не отдаю. Никак не получается. Но с пенсии по инвалидности обязательно отдам. Ты мне только напомни, а то я, как получу, сразу в магазин. А там – понеслась кривая в щавель…

Чем-то он в этот момент напомнил Петруху с его универсальной методикой решения сложных проблем.

– Как, совсем не пьешь? – ужаснулся грязнуля. – Так не бывает, ты ж нормальный мужик.

– Если и пью, то только вечером, после работы… – Я вытер носовым платком кровь под носом, а благодетель помог мне подняться на ноги и даже пару раз отряхнул мои джинсы.

– Значит, не будешь… – Бутылка вновь опустилась в карман, лишь горлышко продолжало поблескивать в лучах утреннего солнца. – Чего это тебя так колбасит, нос даже сам себе разбил?

– Себе? – удивился я. – Да ты ж сам на меня пялился, когда этот тип меня бил.

– Не было рядом с тобой никого.

– Ты чего-то руками махал, кричал, а потом как полетишь – и кровь из носу!

Алкаши переглянулись. Они могли поверить, что человек не помнит вчерашний вечер, а то и на неделю провалился в беспамятство. Но чтобы вот так, не помнить, что случилось несколько минут тому назад, – с этим они сталкивались впервые.

– Обкурился, что ли? – прищурился грязнуля. – Это, парень, ты зря. Дрянь всякая, она для здоровья плохо – а вот беленькая, ее даже врачи рекомендуют.

До меня наконец дошло, что мне не верят, хотя все происходило у них на глазах. Даже мелькнула мысль, что Рамирес загодя подкупил их, чтобы в случае чего сказали, будто ничего не видели и не слышали. Но это было слишком сложно для таких одноклеточных, да и нельзя рисковать, расплачиваясь с такой публикой загодя.

– Меня же просто при вас машиной сбило, – пытался я достучаться до их сознания.

– Какая машина?

– А что тогда это было? Что вы видели?

– Ну, ты это… того, прыгнул чего-то… – Джинсовщик уже и сам находил какие-то нестыковки в том, чему был свидетелем.

– И то, как девушка в машину садилась, вы не видели?

На меня смотрели две пары уже сомневающихся глаз.

– Черная, красивая девушка. Испанка, – напомнил я.

– Точно, – хлопнул себя по лбу грязнуля. – Мы ж, Толик, видели, как они из подъезда выходили вместе. Ты ж еще сказал, что такая краля дорого должна стоить.

– Было дело, – признался джинсовщик. – Точно, видная девчонка. Ну, а потом стал я бутылку открывать, пробка еще прокручивалась… Пришлось зубами…

– Ну, а потом, потом, дальше… – поторопил я.

– Потом, смотрю, ты уже один во дворе чудишь, руками машешь. Куда баба подевалась, не заметил. Точно я говорю?

– Так и было, – с готовностью подтвердил грязнуля. – И я ее потом уже не видел. Ушла.

– Что, и машины не было? Вы совсем мозги пропили? – не выдержал я.

Алкаши посмотрели друг на друга, пожали плечами.

– Зря обижаешь. Мы мужчины самостоятельные. Как было, так и говорим. Не было машины. Вот тебе крест. Это у тебя с головой сегодня нелады.

– Зуб даю. Не было потом ни машины, ни твоей девки. Зря трындеть не стану. Это точно, а не как для протокола.

– Ну, а это тогда что? – Я поднял с асфальта обломок тротуарной плитки.

Грязнуля тут же продемонстрировал, что в курсе всех дел, творящихся во дворе.

– Эти обломки твой сосед с пятого этажа во вторник от контейнеров приволок, когда колесо у своего пикапа менял. Я ему еще говорил, что лучше на стройку за кирпичами сходить. Там дырка в заборе, и сторож всегда пьяный.

– Вы на нем след от синей краски видите?

– Ну, есть такое.

– А теперь на землю смотрите. Осколки габарита видите? Я этот обломок бросал?

– А я еще подумал – чего это ты камнями бросаешься?

– Была ведь все-таки машина, когда мы из магазина вернулись, – наморщил лоб грязнуля. – Синяя. Чужая, такой у наших во дворе нет. Еще на траву, гад, заехал… И за рулем такой чернявый сидел, а потом за ним и жлоб в трико вышел. Морда у него не то ментовская, не то бандитская.

– Во-во, абсолютно бездуховная морда. Была-таки машина… – джинсовщик с видом следопыта проверил неглубокую колею на газоне, потер небритый подбородок. – Значит, получается, что потом ты, Марат, их видел, а мы уже нет?

– Выходит, – вынужден был признать я. – Сперва вы их видели – и девушку, и тех двоих, и машину, – а потом только одного меня.

Мы трое помолчали, осознавая реальность. Вывод был очевидным: только так и могло все произойти. Но от этого случай становился необъяснимым. Как трое людей могли наблюдать разные вещи в одной точке пространства в одно и то же время?

– А кто он, этот мужик, с которым твоя краля уехала? – спросил наконец джинсовщик. – Он мне сразу не понравился. Наглый какой-то, хоть и слова нам не сказал. Не наш человек.

На этот вопрос я и сам бы хотел знать ответ. Практически все, что мне было известно – его зовут Рамирес и родной для него язык испанский.

– Черт его знает, видел его всего пару раз.

– У него глаза злющие, – продолжал вспоминать джинсовщик, уже явно дорисовывая то, чего не видел. – Это он все с нами и сотворил, точно. Гипнотизер, наверное.

– Брось, – отозвался грязнуля. – Гипнотизеры в цирке выступают. На хрена ему нас дурачить?

– Не нас, а его, Марата. Такое случается. Мне мужик один, Борманом его все звали, рассказывал, когда я еще на заводе работал. Сидел он как-то у магазина в своей деревне с другими мужиками. Ну, в отпуск поехал. Дом у него там от родителей остался. Отдыхали культурно, как положено. Одноклассники ж. А там как раз водопровод прокладывали. Канава выкопана, трубы валяются, все, как надо. И тут подходит к ним какой-то мужик не местный и говорит: мол, хотите, я через эту трубу внутри проползу? Ну, типа, на бутылку поспорили. Чего там сомневаться? Труба узкая, сантиметров пятнадцать, через нее и кот не проскочит.

– Семидюймовая, – подсказал грязнуля. – Трубы, их дюймами меряют. Я одно время сантехником работал.

– Какая, блин, разница! Главное, что узкая труба. Не пролезть. Разве что котенок прощемится. Вот мужики и подумали: дурак какой-то, раз спорить предложил. Но магазин-то рядом, и дело верное. А тот мужик даже деньги показал, чтобы не сомневались – не просто так спорит, а купит пузырь, если не проползет. Ударили по рукам. Тот клоун на карачки стал, голову в трубу и сунул. Не знаю уж, как там было, но говорили, что залез он в трубу весь, вместе с ботинками. Вроде сжался как-то, съежился и ползет. Самого уже и не видно, только шуршит внутри и сопит. Мужики вдоль трубы идут и только диву даются. А рядом беларусист с поля возвращался…

Я еще слушал эту ахинею, пытаясь найти связь с сегодняшним утром, пробуя уловить логику, но появление еще одного невероятного персонажа уже никак не укладывалось в реальность. Такое сложное и сугубо научное слово просто не могло находиться в словарном запасе конченого алкоголика.

– С поля… беларусист? – на всякий случай переспросил я, все-таки странностей сегодня хватало.

– А что такое? Ну, возвращался их Петька-беларусист. Я еще с ним выпивал, когда ездил к Борману крышу на сарае ремонтировать. Нормальный мужик.

– Он что, ученый, специалист по белорусскому языку и культуре, твой Петька?

– С какой стати? Ни хрена подобного. Он и по-русски пару слов без мата связать не умеет.

– Германист – знаток германских языков, славист – славянских, – принялся объяснять я. – А он – беларусист?

– Ты в деревне жил когда-нибудь? – ужаснулся грязнуля моей дремучести. – Беларусист – тот, кто на тракторе «Беларусь» в колхозе вкалывает, а никакой не ученый хмырь.

– Теперь понятно… – Мне стало чуть легче, все-таки я не окончательно спятил.

– Ну, так вот. Проезжал рядом Петька-беларусист. Сена у него полный прицеп. Он и увидел, как какой-то мужик рядом с трубой на четвереньках ползет. А деревенские трубу простукивают, уши к ней прикладывают. И вроде как того мужика не замечают. Стало ему интересно. Взял и крикнул: «А что это ты там у трубы на карачках ползаешь?» Вот тут со всех помрачение и спало, все и увидели, что на самом деле не в трубу гад залез, а рядом с ней тащится. Только бить его собрались, а он глаза закатил и орет благим матом, показывает: «Сено у вас в прицепе горит!» И в самом деле – огонь, дым! Бросились все трактор отцеплять. Отцепили, отогнали, осмотрелись. Глядь – не горело ничего, сено целехонькое, в прицепе лежит. А мужика того, гипнотизера, уже и нет. Испарился. Внушил он все им, помрачение навел. Может, и не испарился, а рядом стоял и ухмылялся. Только он так сделал, что его уже никто не видел. Деньги по карманам у себя все проверили, ничего не пропало. Не успел, значит… И твой чернявый такой же – внушил все нам, туману напустил. У тебя, Марат, он кошелек случаем вытащить не успел?