Александр Птахин - СУРОВАЯ ГОТИКА Страница 18

Прошкин чуть рот не открыл от недоумения, пока слушал этот назидательный спич, а когда все-таки открыл рот, то только для того, что бы подытожить:

– Выходи – фон Штерн усыновил Деева, а потом Деев – усыновил Баева? Действительно довольно странная семейка получается…

– Да не слишком странная, если принять во внимание традиции вольных… традиции некоторой части так называемой «свободомыслящей интеллигенции» предреволюционной поры, – Феофан сглотнул часть предложения, искусственно закашлялся, снова хлебнул вина и продолжал, – ведь в бытовом отношении – отрок 10 лет не требует тех хлопот что младенец, – будь то усыновленный или собственный, и амбиции родительские удовлетворить способен куда скорее. Я не оспариваю такого выбора – как человек принявший добровольно монашество и сопутствующий ему целибат, я не в праве давать советы в отношении как теперь принято говорить «семейного строительства» – Дмитрий Алексеевич был весьма многогранно талантлив, и в высокой образованности и учтивости Александра Дмитриевича, я имел возможность лично убедиться…

– А чем так сильно болел Дмитрий Деев? Вы, отец Феофан, упомянули, что он был слаб здоровьем, вот и скончался он в довольно молодом возрасте – после длительной болезни…

– Хворал – слабые имел легкие, маялся от плевритов, с батюшкой в одной из экспедиций на Восток подхватил болезнь Боткина, – говорили вовсе не жилец, даже соборовать его пришлось, но после еще одной экспедиции, куда-то к Памиру, видимо от тамошнего целебного горного климата несколько окреп… Я – смею напомнить! – Николай Павлович – не доктор! Откуда мне знать наверняка? – раздраженно сказал Феофан, подлил себе вина и снова воззрился сквозь очки на фотографии:

– Сколь много удивляет меня нынешняя власть! Это что же теперь веяния такие, или современно говоря – уклон, чтобы считать «вольных каменщиков» – пролетариями? Или может, их трактуют как прародителей борьбы за дело освобождения пролетариата – собственно «лишенных воли каменщиков»? Забавно – не объявили ли еще Христиана Розенкрейцера первым марксистом? И как называется такой с позволения сказать орден? Орден революционного мастерка и красной подвязки? Смех вызывало бы, не будь так безнравственно! Повсеместно – люцеферовы пятиконечные звезды и головы без тулова – как во времена кровавого венгерского князя Влада, когда было принято выставлять для всенародного обозрения на шестах головы казенных. Сатанисты с древних времен поклоняются подобной голове! Святыни попраны, пучина шабаша поглощает и третий Рим. А четвертому не бывать – ибо обновленцы – не православные!

Насчет говорящей головы, которой поклоняются всякие ведьмы и сатанисты на шабашах, Прошкин и сам читал – хотя бы и в том же «Молоте ведьм», но вот сопоставить ее с профилями корифеев марксизма-ленинизма на многочисленных порождениях наглядной агитации ему в голову никогда не приходило. От такого неожиданного открытия Прошкин даже не стал вступать с Феофаном в политическую дискуссию, и раскрасневшийся от вина и собственного пафоса Феофан продолжал:

– Истинная Православная церковь излучает свет веры столь сильный, что в ее рядах не было места изощренной и многочисленной ереси порожденной порочными догматами католицизма. Увы – богословское многоумие и схоластика, подменяющие истинную веру, что, пребывает в сердце, а не в разуме, породили во множестве вероотступников. Они со времен раннего средневековья сбивались в группы, дабы с удобством вести богопротивную агитацию – такие группы часто создавались и под аристократическим патронатом охочих до власти, денег, физического бессмертия, обещанных магами, аристократов, и под эгидой городских цехов, в которых лишенные знатности по рождению ремесленники пытались пресуществиться неги избранности, и что самое печальное – даже под сенью монашеских орденов! Вот она – разрушительная стезя гордыни! Отголоски богопротивной славы тамплиеров сбивали со стези праведной веры колеблющихся много сотен лет! Как наивное дитя шли они к мерцающему белому огню последнего, исчерпывающего знания, сперва как катары, потом под личиной рыцарей Храма, вновь возрождались уже как Розенкрейцеры и как пресловутые вольные каменщики – масоны. Своим мастерком строили они лестницу к господству над миром. А землемерным циркулем отмеряли шаги к тайной славе! Велико искушение безмерной, всеобъемлющей власти – но не свет знания находили они в конце своего богоборческого пути – но испепеляющий огонь адского пламени!

– Масонская зараза проникла на искони православные земли во времена Петра, под маской просвещения, грех всегда рядится в одежды цивилизованности и знания, и просуществовала добрые три сотни лет, даже расцвела в последние предшествующие смуте и перевороту времена…

Отец Феофан был незаурядным проповедником и наделенного чересчур живым воображением Прошкин даже в бросило в жар, когда он представил как темные фигуры прикрыв лица капюшонами тяжелых плащей бредут по мрачным каменным коридорам, к теплящемуся в дали свету и несут с собой жутковатые атрибуты черной мессы – жертвенных петухов и ягнят, полуистлевшие трупы кошек, толстые черные свечи из жира не крещенных младенцев, старинные кубки и ковчежцы, толстые, оправленные в человеческую кожу книги с магическими текстами, а в сводчатом зале, над костром с зеленоватым пламенем в зловонных клубах фиолетового дыма покачивается на высоком шесте голова Люцифера. Один из участников жутковатого спектакля волочит огромный старинный глобус, чтобы показать своим порочным собратьям – где спрятаны несчетные сокровища, могущие приумножить их земное богатство, а значит и власть над миром, от неловкого движения капюшон сползает с его лица – и, ужас охватывает Прошкина – потому что это – молодой фон Штерн!

Уф… Прошкин энергично встряхнул головой, чтобы побыстрее избавиться от навязчивой картины, и тоже отхлебнул вина.

– А куда они потом делись? Масоны, я имею ввиду – после революции… – вопрос Прошкина прозвучал настолько по-детски искренне, что даже не выглядел глупым.

Феофан ехидно ухмыльнулся, и посмотрел на Прошкина как на клинического недоумка:

– Эмигрировали. В Париж. В Харбин. В Америку наконец!

– Что все? – засомневался перепуганный Прошкин.

Феофан тревожно развел руками:

– Как я могу знать? Сам я теперь далек от масонства. В былые времена мне случалось несколько раз посещать подобного рода собрания – безусловно, с ведома Патриархии, так сказать с благой целью изучения сего феномена. Масонство не однородное движение. В нем есть множество направлений, враждующие группировки, своя сложная иерархия и жестокая борьба за влияние внутри системы. Система эта весьма функциональна, способна к быстрой мимикрии и самовоспроизводству – поскольку привлекает множество власть имущих, в силу своей порочности, быстро шантажом и подкупом превращая их в агентов влияния, оттого на редкость жизнеспособна – в отличии от прочих эзотерических доктрин! У масонов нет ни национальности, ни семьи, ни патриотизма – только ценности братства значимы для них, оттого они умеют хранить свои мерзкие тайны. Однако из века в век подтачивают могущество братьев – каменщиков не внешние факторы – а свои собственные внутренние интриги. Но сегодня – этот социальный феномен уже не церковная юрисдикция… Заговоры, всяческие тайные общества теперь вашего ведомства, Николай Павлович, парафия! Хотя – это все тщета. Тщета и миф… не берите в голову – просто, я – старик, по своему скудоумию тут разболтался…