Александр Варго - Корень зла Страница 19

– Ну, не знаю, – замедлил движение Оскар, – не мне решать. Как распорядится хозяин или мистер Карр. Или добрая Аэлла… А зачем вам отсюда выходить, мистер? Там снаружи ничего интересного. Горы, люди не самого доброго нрава, да и мистер Ватяну, если узнает, что вы покинули четвертый сектор, может крепко осерчать, тогда и мне достанется. Нет уж, мистер, выпускать я вас не имею права, уж не обессудьте… – он, вероятно, прочитал затылком, какие мысли витают у пленника под черепом, засмеялся дряблым смехом. – Вы же не причините вреда смиренному Оскару, мистер? Вы сможете выйти на улицу, но из местечка Варну – это горная котловина в сердце Горошан – все равно не уйдете. Смиритесь, мистер. Я вот тоже однажды смирился…

Они остановились у открытой двери. За порогом горела тусклая лампочка. Помещение у смотрителя подземелья, насколько можно было судить, не ремонтировалось лет двести. Голые стены с облезлой штукатуркой, железная койка, застеленная ватным покрывалом, колченогий стул, банальная буржуйка с уходящей в потолок трубой.

– Вынужден проститься с вами, мистер, – странный обитатель «монастыря» повернул в свою убогую обитель, – в гости не зову, незачем, знаете ли. Пятая дверь по коридору, она должна быть открыта, если сквозняком не захлопнуло – там сухо, туда и вселили вашего приятеля. Ступайте, мистер, ждите, когда вам приготовят нормальные помещения. Господин Ватяну, должно быть, уже в замке, скоро начнет отдавать распоряжения…

Слово «замок» не очень понравилось Артему. Но слабенькая степень свободы внушала толику оптимизма. Он вошел в холодное помещение, по размеру смахивающее на подсобку. Что-то смешное в сложившейся ситуации все же имелось. Павел Фельдман сидел на корточках, обняв себя за плечи, дрожал от холода и смотрел на приятеля очень строго и принципиально.

– Отмороженный ты какой-то, – посочувствовал Артем.

– Отмороженный, – согласился Фельдман, – в хорошем смысле слова.

– А почему не выходишь? Вроде не заперто.

Он посмотрел на Артема, как на сумасшедшего.

– Не смеши мою бабушку, Артем… Тебе не страшно?

Артем решил еще раз прислушаться к ощущением – более тщательно и вдумчиво. Миазмы в пространстве, безусловно, витали – возможно, не такие страшные и ужасные, как обещал господин Гергерт, но… хорошего все равно мало. Но как еще можно чувствовать себя в каменном подземелье, куда их фактически замуровали, а перед этим лишили свободы и накачали химией?

Лучше не думать, не психовать раньше времени.

Он сел рядом.

– Никогда не думал, что ты такой чувствительный. Можешь выйти – там теплее, воздух чище и, между прочим, не так страшно.

– Не хочу, – пробормотал Павел, – не готов пока. Меня тут накормить пытались – вылупился крендель-коротышка, похожий на монаха-бенедектинца, предлагал красную рыбу с водой… ну что-то вроде кильки в томате. Тебе не предлагали?

– Нет, – покачал головой Артем, – но я бы тоже отказался.

– Ох, какие же мы с тобой идиоты… – Павел переменил позу и схватился за голову. По всем признакам, он начинал раскисать – что случалось с ним редко, практически никогда. А встряхнуть его было некому. – Есть такое понятие, Артем, мычащая английская уточка. Myy-duck. Так вот, я мычащая английская уточка. Тупая, как шпала! Да и ты не лучше. Ты не просто клинический идиот – ты инициативный клинический идиот…

Он треснул Павла по затылку. Тот вскочил, сжимая кулаки.

– Охренел, дружок?

– Ударь, – предложил Артем.

Тот задумчиво посмотрел на кулак, счел инцидент за терапию, трансформировал кулак в ладонь и махнул рукой. Плюхнулся обратно.

– Ладно, прощаю. Какие идеи?

– Мы попали в относительно мелкое подземелье, – сказал Артем, – урочище Варну, местечко Горошаны. Вотчина Романа Ватяну, который мнит из себя нового наместника дьявола на земле и с минуты на минуту может призвать нас под свои ясные очи. Тот, кого ты видел – Оскар. Человек неопределенной национальности, вроде кочегара с техничкой. Договориться с ним можно, но не стоит. Из подземелья по собственной инициативе лучше не выходить. Делать нечего, нужно ждать.

– Анюта погибла, нам вкатили что-то снотворно-подавляющее и повезли на север, – со вздохом продолжал Павел, – телега, горные тропы, урочище, западня. Но, судя по тому, что мы не в кандалах, предстоит содержательная беседа. А уж потом… Интересная ситуация. – Павел потер озябшие ладони, посмотрел на Артема с просыпающимся интересом. – А вот скажи, приятель, за какие деньги я тут с тобой парюсь? Согласись, пятьдесят тысяч, что ты предложил щедрой рукой, как-то уже не впечатляют?

– А вшивый все о бане, – усмехнулся Артем, – полагаешь, в этой жизни нам еще понадобятся деньги?

– Подожди, я что-то не пойму, – нахмурился Павел, – у кого тут депрессняк? Ты мне врезал по затылку – я очнулся. А ну, подставляй чавкало…

Артем отодвинулся. Рука у Павла была крепкая, могла, не особо утруждаясь, завалить годовалого бычка.

– Сто тысяч, Артем, – снял с потолка Фельдман, – и не говори про неистребимую тягу к халяве и что хорошо работать еще не можем, а плохо зарабатывать уже не хотим Старо. Без меня тебе, любимый мой… – он понизил голос, – лететь с одним крылом. Твои дружки примерно в курсе, что с нами произошло. Будем надеяться на их благоразумие и веру в твою грядущую полезность. Надеюсь, нам есть что сказать, если нас начнут допрашивать?

– Конечно, – кивнул Артем, – я даже найду что сказать, если начнут пытать и посадят на кол.

– О Христос-суперстар… – Павел обхватил голову руками и несколько минут пребывал в молчании. – Представляешь, – прошептал он замогильным свистящим шепотом, – в кои-то веки собрался обзавестись ребенком…

– Не ты, а Эльвира, – поправил Артем, – тебя при этом и близко не было.

– Как это не было! – возмутился Павел. – Я при этом точно присутствовал. МОЙ ребенок – не какая-нибудь пиратская копия, – сомнения отразились на лице, но он с ними справился. – Десять лет я собирался перейти с Эльвирой на раздельное проживание, и она о том же думала, да все никак не могли решиться, а тут такое. Она кричала, что вернется на свою кафедру в институт сплавов, станет самостоятельной женщиной, способной зарабатывать деньги без такого оболтуса, как я, будет делать докторскую…

– Диссертацию? – удивился Артем.

– Колбасу, – покосился на него Павел. – Ты думаешь, она ремесленное училище кончала? И вдруг такая, прости господи, неприятность. А может, радость, кто ее знает, – он опять задумался. – Почему бы не подумать о мирном существовании двух нервных систем?

– А ты не хочешь надавить на совесть бывшего дружка? – сменил тему Артем.

– Куда надавить? – засмеялся Павел. – О чем ты, наивный, какая совесть? Он и раньше-то не знал такого слова. А сейчас, когда он полностью нашел себя, имеет стабильный охренительный заработок, власть над такими, как мы с тобой…

Он прервал предложение на полуслове. В коридоре послышались шаги. Чеканные, уверенные. Явно не походка доходяги Оскара. Отворилась дверь, и на пороге возник одетый в дорогую кожаную куртку Евгений Гурвич (или все же Амадей Карр?). Он был гладко выбрит, причесан, ботинки блестели, лицо спокойное, сосредоточенное. Руки – в карманах.

– Никакой прайвэси, – изобразил театральную досаду Павел. – Не поминай, как говорится, черта, он и не явится. Евгений Александрович, вы пришли избавить нас от голодного нищенского существования?

Евгений Гурвич внимательно обозрел сидящих на полу пленников. Он делал это очень тщательно, цепко и долго. Пленники занимались тем же, но фигуранта это не нервировало (в отличие от пленников). Он был прожженным докой в своем постановочном жанре.

– Блестяще, господа, – холодная улыбка немного изменила каменное лицо, – ваша игра доставляет мне удовольствие. Вы играете плохо, но смешно.

– Куда уж смешнее. Сидим, понимаешь, в тоске, как коты перед пустой миской. Ты уже уходишь? – спохватился Фельдман.

Гурвич развернулся и вышел за дверь.

– А чего приходил? – пожал плечами Артем.

Вошли двое. «Кочегара» Оскара, мнущегося на заднем плане, Артем уже знал. Второго также можно было принять за средневекового монаха. Груботканая черная хламида до пят, подпоясанная веревкой, лоснящаяся от жира физиономия, грушевидное пузо, кругленькая лысина. На груди висел тусклый железный крест какой-то прихотливой конфигурации: концы креста в форме ласточкиного хвоста, на вершине вертикальной перекладины – продолговатый овал, а в овале – треножник. Схожую эмблему имело «общество закрытого типа» ОРДЕН ДРУЗЕЙ ЛЮЦИФЕРА (сумасшедшие эзотерики), учиняющее сатанинские игрища в Западной Европе. Они в эмблеме пародировали христианский крест, а вот здешние ребята, похоже, глумились не только над христианами, но и над «эзотериками Люцифера»…

– Восхитительно, – пробормотал Павел, – чем дальше в лес, тем толще партизаны.