Лорел Гамильтон - Флирт Страница 20

    —   Это  не  вопрос  худшего,  Никки.  Шрам  это  тоже  часть  тебя.  Не  плохая  или  хорошая,  просто  часть,  —   Я  выставила  свою  руку,  и  показала  отметины.  —   Это  вампир,  —   дотронулась  до  рваных  рубцов.  —   А  это  ведьма-оборотень,  —   я  провела  пальцем  по  длинному  шраму  от  ножа,  который  заставил  шрам  от  креста  искривиться.  —   Шрам  и  ожог  от  человек-слуг  разных  вампиров,  —   затем  я  тронула  толстое,  гладкое  утолщение  на  коже  предплечья.  —   А  это  девушка  плохого  парня  подстрелила  меня,  —   если  бы  я  не  боялась,  что  они  заметят  ножны  того  ножа,  что  был  на  спине,  я  бы  показала  им  шрам  на  шее.  —   У  меня  есть  еще  парочка,  но  мы  должны  стать  более  близкими  друзьями,  прежде  чем  я  вам  их  покажу. 

    Он  изучающе  смотрел  на  меня. 

    —   Большинство  верльвиц  не  хотят  одноглазого  самца. 

    —   Это  старый  шрам,  — сказала  я.  —   Предполагаю,  ты  уже  расквитался  с  обидчиком? 

    Он  кивнул. 

    —   Но  у  меня  слепая  сторона  в  обеих  формах,  это  большая  проблема  в  драке. 

    —   Я  дерусь  за  себя  сама. 

    Он  ухмыльнулся. 

    —   Вот  почему  у  тебя  до  сих  пор  нет  пары,  и  у  твоей  львицы  течка.  Если  б  ты  выбрала  пару,  этого  не  произошло  бы. 

    Странно,  что  местные  львы  ничего  мне  не  говорили  об  этом;  хотя  в  их  защиту  могу  сказать,  что  я  бы  и  не  поверила.  Я  бы  решила,  что  Хэвен  просто  хочет  снова  забраться  мне  под  юбку  после  той  драки.  Нет,  я  не  могла  винить  их. 

    —   Это  не  просто  течка,  —   сказал  Якоб.  —   Это  жажда.  Ни  одна  женщина  никогда  не  заставляла  меня  так  потерять  контроль. 

    —   То  есть,  никто  из  вас  тоже  не  имеет  пары,  —   подметила  я. 

    —   Точно.  Не  только  ее  переборчивость  виновата  в  том,  что  произошло. 

    —   Все  знают,  что  человек  определенного  возраста  и  располагающий  средствами,  должен  начать  подыскивать  себе  жену. 

    —   Ты  процитировала  "Гордость  и  предубеждение"?  —   изумился  Якоб. 

    —   Наверное,  извините. 

    —   Я  б  и  не  догадался,  что  это  из  книги,  —   сказал  Никки,  не  очень  довольный  этим  фактом. 

    —   Но  я  понял,  что  ты  имеешь  в  виду,  —   сказал  Якоб.  —   Мои  волосы  седеют,  а  у  меня  еще  не  было  настоящей  подруги.  Я  никогда  не  обозначал  территорию,  а  в  моем  прайде  одни  самцы,  ну  кроме  одной  —   но  она  не  любит  мужчин,  так  что  это  не  проблема. 

    —   Мы  слишком  много  времени  в  разъездах,  чтобы  заводить  жену  и  детей,  —   сказал  Никки. 

    —   Это  то,  что  я  постоянно  себе  говорю,  —   кивнул  Якоб.  —   А  теперь  садись  в  машину,  Анита.  Работа  ждет.  И  помни,  что  я  просил  контролировать  себя.  Ничего  из  того,  что  мы  можем  сделать,  не  стоит  жизней  твоих  любовников. 

    —   Точно,  —   согласилась  я. 

    Он  подал  мне  пиджак.  Я  перекинула  его  через  наплечный  ремень,  и  у  меня  все  еще  был  нож  на  спине.  Он  придержал  пассажирскую  дверь  для  меня.  Я  не  протестовала  против  такой  любезности,  хотя, исходя  из  обстоятельств,  это  выглядело  еще  более  странно  чем  обычно.  Никки  залез  в  машину  вслед  за  мной  и  прислонился  к  спинке  моего  сидения. 

    —   Хотелось  бы,  чтобы  мы  встретились  не  по  работе,  Анита. 

    —   Мне  тоже,  —   сказала  я,  хотя  вряд  ли  мы  подразумевали  одно  и  то  же. 

    Якоб  сел  за  руль  и  сказал: 

    —   Пристегнитесь,  это  замедлит  вас  на  пару  секунд,  если  вы  решите  сделать  что-то  глупое. 

    —   Так  все  идет  по  плану?  —   спросила  я,  пристегиваясь. 

    —  Да,  —   подтвердил  он,  —   ничего  не  изменилось. 

    —   То  есть,  вы  все  равно  убьете  людей,  если  я  не  подниму  мертвяка  для  вашего  клиента? 

    —   Да. 

    —   Да,  —   откликнулся  Никки  с  заднего  сидения. 

    —   Ясненько,  —   сказала  я. 

    Якоб  завел  мотор. 

    —   Да  уж,  яснее  некуда.  Ты  убьешь  нас,  если  будешь  считать,  что  это  не  повредит  твоим  людям.  Мы  убьем  тебя,  если  ты  нас  заставишь. 

    —   Отлично,  —   сказала  я.  —   Тогда  мы  все  знаем  правила. 

    —   Почему  ты  не  боишься?  —   прошептал  Никки  из-за  моей  спины. 

    —   Чем  это  поможет? 

    —   Люди  ведут  себя  смело,  но  все  равно  можно  унюхать  их  страх,  почувствовать,  как  колотиться  их  сердца.  Ничего  такого  я  не  чувствую  в  тебе. 

    —   Если  я  испугаюсь,  или  разозлюсь,  тогда  поднимется  мой  пульс,  повысится  давление,  и  трудно  будет  контролировать  зверей.  Якоб  по-моему  ясно  дал  понять,  что  я  не  могу  позволить  себе  потерять  контроль  с  вами,  ребята. 

    —   То  есть,  все  это  вопрос  контроля,  —   сказал  он.  —   Ты  хочешь  контролировать,  и  будешь  это  делать.  Вот  так  вот? 

    —   Вот  так  вот,  —   сказала  я,  наблюдая  за  дорогой,  так  чтобы  если  я  переживу  эту  ночь,  я  могла  бы  натравить  полицию  прямо  на  их  задницы. 

    —   Если  бы  мы  знали,  кто  ты,  мы  бы  отказались  от  работы,  —   бросил  Якоб. 

    —   Это  приятно  слышать,  но  ничем  мне  не  поможет. 

    —   Да  уж,  раз  мы  взяли  деньги  клиента,  нужно  сделать  работенку. 

    —   Тогда  мне  не  имеет  значения,  чувствуете  ли  вы  вину,  Якоб.  На  самом  деле,  думаю,  намного  хуже,  что  вы  собираетесь  поубивать  людей,  которых  я  люблю,  людей,  которые  составляют  мою  стаю,  и  возможно  меня  вместе  с  ними,  и  жалость  не  помешает  вам  это  сделать.  В  том,  что  твоя  совесть  позволяет  тебе  знать,  что  ты  делаешь  плохие  поступки,  нет  ничего  достойного,  Якоб. 

    —   Это  не  совесть,  Анита,  это  мое  либидо,  мой  зверь,  и  он  не  имеет  совести. 

    Тут  он  был  прав,  но  я  же  знала,  что  оборотни  —   не  просто  звери.  В  них  был  и  человек,  а  у  человека  была  совесть.  Зверь  обычно  не  считался  с  этим,  и  мог  заставить  делать  ужасные  вещи,  с  которыми  потом  было  бы  трудно  жить,  но  на  этот  раз  звери  Никки  и  Якоба  были  на  той  же  стороне,  что  и  совесть.  Это  снова  заставило  меня  почувствовать  надежду,  и  я  проклинала  ее,  потому  что  надежда  помогает  как  жить,  так  и  быть  убитой  намного  худшими  способами,  чем  все,  что  можно  представить.  Надежда  —   ужасная  подруга  когда  ты  попался  парням  с  пистолетами.  Но  моя  львица  и  их  львы  хотели  друг  друга.  Похоти  я  верила.  Надежда  врала  вам,  но  похоть  это  просто  похоть,  она  никогда  не  лжет.  Надежда  будет  заставлять  меня  смотреть  вперед,  но  похоть  может  стать  моим  оружием  против  них.  Разделяй  и  властвуй,  эта  стратегия  работала  на  протяжении  многих  тысячелетий,  и  тому  была  причина.