Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха Страница 22

Рослые парни кое-как разместились на кухоньке, сразу ставшей крохотной, перекусили сибирскими разносолами и отправились в город – закупать все необходимое: хозяин сходу предложил назавтра поехать на отдых в горы. Можно было расслабиться – указания Серафима выполнялись его доверенными лицами четко и неукоснительно. А московская умница-разумница в горах и не бывала никогда.

В местных магазинах оказалось приблизительно то же, что и в столичных, с поправкой, может быть, на еще большее засилие китайского ширпотреба – благо, страна невероятных индустриальных скачков и экономических чудес находилась под боком. Настя еще подумала: «А благо ли это?» И, смеясь, купила пестрый шарфик – длинный, как газопровод Уренгой-Помары-Ужгород. Сказала, что если его «вот так завязать, а потом еще вот этак», то получится очень даже ничего. Да и будет хоть какая-то память о путешествии в эти места. Так-то разве выберешься? Ну, а ребята со знанием дела покупали все необходимое для прогулки в горы, временами советуясь с Петром. Предложение съездить, повидать Алтай во всей зимней красе, а, может, даже и поохотиться, вызывало живую радость! Там, в горах, у хозяина было зимовье. Тревога, щемившая сердце все эти дни, слегка отступила – молодая горячая кровь брала свое.

Временами Никита ощущал спиной чей-то быстрый взгляд, но, обернувшись, видел лишь толпу обывателей, сосредоточенно и увлеченно занимавшихся шопингом. Мужики были сплошь какие-то бородатые (местная мода?), а их спутницы – раскрашенные, как индейцы на тропе войны. И металлический запах опасности не отвлекал.

Казалось, они таки убежали от московского кровавого ужаса, а скоро будут и горы, и чистый снег, и пьянящий воздух, и он зашвырнет проклятый перстень в… В голове пронеслось слово «лавина», и парню оставалось лишь подивиться своему воображению. Ах, да, Настя же затащила их в парфюмерный отдел! Ну, баба, что с нее возьмешь: приспичило ей купить духи! Ага, на охоту! Суровый спецназовец, ничего, кроме шипра и пороха не нюхавший, замечтавшись, вертел в руках пробник одеколона Lanvin, пахнущий заморскими странами, которых Никита никогда, наверное, и не увидит… Не иначе как название навеяло эту дурацкую «лавину»…

Но перстень, словно подслушав его мысли, вдруг стиснул палец и полыхнул синим огоньком. Испугался, наверное… Когда-то, еще пацаном, Никита решил проучить нашкодившего котенка и, свирепо вращая глазами, схватил его за шкирдак, громогласно поклявшись выбросить животину на помойку. Маленький проказник точно так же обезумел от страха и вцепился в руку всеми коготками, разодрав ее до крови!

В который раз мелькнула мысль: «Что за тайна сокрыта в кольце, что за странная и страшная сила его наполняет? Откуда оно взялось и для чего предназначено?» Школьные знания об устройстве мироздания и законах природы мощно восставали против, но не привиделись же ему события последних дней! Мир оказался куда сложнее, чем в учебнике. И страшнее…

Но вот все покупки были сделаны – за все заплатил по карточке VISA «светлейший», беспечно улыбавшийся и всем видом показывавший, что ему в радость сделать новым друзьям такой нехилый подарок! Сказал, что для него это «семечки» и чепуха. «Знаем его всего пару дней, – подумала Настя смущенно, – а уже так сроднились…»

Когда шли по улице, Настя заметила возвышающиеся синие главы Собора.

– Ой, ребята, а давайте в церковь зайдем! По-моему, это единственная тут достопримечательность – так-то и смотреть нечего, – ей, столичной штучке, провинциальный город казался маленьким и затрапезным.

Парни согласились, хотя при слове «церковь» у Никиты ёкнуло сердце: вспомнилось недавнее посещение и уплывающая во мрак фигура Алексия…

Петро оживился, сказал, что это Покровский кафедральный собор и что в краю есть и монастыри, и много чего еще интересного, одни только особняки купцов местных чего стоят! Да и нового понастроили – вон, дом «Три богатыря», и в Москве такого нет! По голосу чувствовалось: обиделся. Как это «смотреть нечего»?!

В соборе шла литургия, поминали покойного Патриарха всея Руси. Прихожан было немного – видимо, местные предпочитали шопинг религиозным обрядам. Службу вел пышно облаченный священник. «Смотри, смотри, сам епископ!» – Петр ткнул Данилу в бок.

Уже вечером того дня митрополит Дамиан был осведомлен о появлении в Барнауле пропавшего Никиты. Он приказал не трогать, лишь проследить за его передвижениями. Не верил умный Дамиан в непричастность парня, и не давало ему покоя исчезновение перстня, о котором ходило столько слухов, и о котором митрополит встретил в древних книгах глухие таинственные упоминания. А книгочей он был страстный.

Назавтра решено было ехать рано поутру и, оставив ребят одних в квартире, «особист» с супругой тактично ушли, сказав, что переночуют у знакомых. Доверие, после орды врагов и череды подозрений, грело душу. Прежде чем лечь спать, полезли в Интернет – ознакомиться хоть немного с местами, куда предстояло ехать. Пытливый Данила интересовался всем, даже флорой и фауной. Рассмешила птичка «завирушка гималайская», обитающая в горах Алтая.

Данила тактично улегся на кухне, а Никита с Настей – в комнате. Парни провалились в сон мгновенно, а Настя долго лежала, думала… Ей как раз не верилось, что страшное – позади, и легкомысленную веселость в универмаге она напустила на себя сознательно – чтобы не ныть и не быть обузой в деле, которое обещало одно: приключения только начинаются! Чем-то они закончатся…

Зато утром она проснулась позже всех, застав полуголых ребят на кухне примеряющими снаряжение и набивающими рюкзаки всем необходимым. Засмущавшись, юркнула в ванну. А те даже не обратили на нее внимания: Никита с наслаждением вновь почувствовал себя и главным, и опытным – короче, «в своей тарелке»! А Даниле, авантюристу от природы, всякое путешествие было – самое оно! Вскорости и хозяева объявились, стали торопить и совать в рюкзаки какую-то нехитрую снедь.

Путешествие в Горный Алтай началось. Поехали на «газике» в сторону Белухи – священной в тех местах горы, венчающей двумя вершинами Катунский хребет и по таинственной славе не уступающей знаменитому тибетскому Кайласу, так до сих пор непокоренному и якобы охраняемому магическими силами. Все это дорогой рассказывал повеселевший барнаульский хозяин, тоже оживший, словно сбросивший груз лет и оставивший в городе свою молчаливость. Интересное дело: стоило отвернуться, – и его внешность, и даже имя припоминались с трудом… Других, надо думать, и не берут в «особисты».