Карина Сарсенова - Хранители пути Страница 26

Голос, невыразимо мощный и чрезвычайно низкий, шел из самой глубины абсолютной тьмы и одновременно ею являлся. Когда он звучал, этот голос производил себя в окружающее пространство, а когда умолкал, то наполнял собой произведенное. Тьма, и без того абсолютная, усиливалась с каждым сказанным словом. Конечно, а что же может определиться как действительный абсолют, где бы то ни было? Разве что только Создатель всего, то есть Бог… Ведь именно Он истинно присутствует везде.

И, странное дело, ощущение, что этот первый невероятный голос производил и наполнял второй голос, звучащий тоже очень пугающе низко, но все же гораздо выше своего источника, не исчезало при глубочайшем созвучии этих двух голосов. Они вели между собой диалог.

— Ты вернулся с победой? — невероятно низким для человеческого слуха басом вопросила истоковая тьма.

— Не совсем, мой повелитель, — нерешительно ответил густой баритон.

— Шалкар, ты же знаешь, я не терплю иных результатов, — отстраненная ярость в исходном голосе разошлась глухим звоном по непроницаемой тьме.

— Мой повелитель, ее душа почти перешла к нам, — заметно дрогнув, все же выдержал ее напор второй голос.

— Но она не перешла!

— Да, мой повелитель. Но она может перейти.

— Доложи развернутую ситуацию.

— Мы почти завербовали ее. Но агенты Амадео оказались проворнее.

— Дальше, — звон растущей в басе ярости перешел в громыхающий железом гул.

— Но в ее духовном сердце оказалось слишком мало энергий света, чтобы перейти на их сторону, — после небольшой паузы, будто восстановившись от перенесенного удара, чуть тише продолжил баритон.

— Она зависла на грани между двумя сферами мироздания, — нарастающим гулом ударил по нему бас.

— Да, мой повелитель, — усиливающаяся дрожь в голосе баритона указывала на растущую затруднительность его положения.

— Дальше.

— Она не смогла перейти к ним сама. Но они могли бы ей помочь. И чтобы этого не произошло, мы прервали ее земное воплощение.

— У нее оказалось слишком много энергии тьмы, что дало вам возможность убить ее. Ты и должен обрывать воплощения тех, кто застрял на перепутье между светом и тьмой. Но ты же знаешь, что такая смерть — чисто физическая. И она нежелательна для нас, потому что выброшенная из тела душа из-за перенесенного страдания слегка очищается и становится ближе к свету! Ты обязан убивать не столько тело, сколько душу! И ты ДОЛЖЕН всячески препятствовать такому раскладу! Душа должна погибнуть, перейдя на нашу сторону, до физической смерти тела!!!

— Так точно, мой повелитель, — отчаяние в голосе баритона зазвенело нотками плохого тенора.

— Где она теперь? — утробным рыком вопросил крепнущий в своей низкой силе бас.

— Новое воплощение произошло очень быстро. Но более низкое, чем у нее было. Но Ангелы тоже борются за нее, причем, с новой силой.

— Она вселилась в матрицу души одного из твоих подопечных. И в этой усиленной за нее борьбе и кроется уже произошедшее с ней частичное осветление! — рявкнул бас.

— Да, мой повелитель. Но зато теперь она будет стараться осветлить не только свою душу, но и вернуть остатки души, уже проживающей в том теле, на путь света. Это ее наказание за то, что она почти перешла на нашу сторону, но это и ее шанс на спасение. Но она не знает о своей двойной задаче. Она ее видит совсем по-другому, — задыхаясь, пискнул второй голос.

— Твои шансы? — прогремел бас.

— Она в моем лагере. Я буду постоянно воздействовать на нее. Мы все, воплощенные демоны, будем влиять на нее.

— Укажи шансы светлых сил.

— Она получила бонус, пройдя через насильственную смерть. Страдания добавили в ее духовное сердце светлых сил. Теперь она может выбирать: использовать эту силу во благо или же во вред. Если она будет жалеть себя и копить обиду на мир, мы ее одолеем. Если она будет проявлять сострадание и любовь, мы ее потеряем. К тому же, светлые ангелы будут постоянно, как и мы, влиять на нее. Но у нас есть козырь. Мы будем толкать ее на самопожертвование. Если она совершит его из любви — она перейдет в свет. Если мы сумеем скрыть от нее истинные мотивы ее жертвы — она наша. Навсегда, — собрав всю силу, на одном дыхании фальцетом пропищал второй голос.

— Хорошо. Против правил мироздания мы пойти не сумеем. Шалкар, если ты заставишь ее перейти в область мрака, я отдам душу Анники тебе в личные прислужники.

— О, спасибо, мой повелитель! — окрепшим тенором отозвался собеседник тьмы.

— Не произноси это слово при мне слишком часто. Хотя Он и спасает, и управляет, но мне тяжко выносить Его присутствие — даже в словах. Слова имеют особую силу.

— Да, мой повелитель, — сдавленно пропищал второй голос.

— Используй ее. И запомни: я жду тебя с нужным мне результатом. Иначе… — глухой гул надвигающегося землетрясения цунамической волной прошелся по пространству, заставив тени в красноватых областях хаотично рассыпаться и сбиваться в новые формы.

— Я понял, мой повелитель. Все будет, как вы пожелаете… — свистящим шепотом отозвался собеседник тьмы.

— Если бы все было, как я пожелаю, Вселенная перестала бы существовать, — яростно рявкнул бас и разразился громовым хохотом.

Получив увесистый толчок, крепкая дубовая дверь жалобно скрипнула латунной ручкой и без усилий распахнулась, пропуская влетевшего в ее проем высокого загорелого атлета. Ворвавшись в кабинет, Амадео резко сбавил шаг и уже медленно подошел к залитому солнечным светом окну. Окинув задумчивым взором знакомую картину заоконного пейзажа, он с минуту вглядывался в проникновенно чистое небо, немедленно отразившееся задорными солнечными бликами в его зеленых глазах. Словно приняв решение, он коротко вздохнул и уселся в просторное кожаное кресло, мирно дремавшее у отделанного разноцветной мозаикой письменного стола. Проведя широкими ладонями по проступающим с его поверхности цветам и птицам, Амадео тепло от души улыбнулся, словно вспомнив что-то очень приятное. Слегка подавшись вперед, в полупоклоне из сидячего положения, он сложил руки перед собой в характерном молитвенном жесте, обратив их ладонями друг к другу.

Тишина, тут же разлившаяся по кабинету, зазвенела хрустальным звоном, рассеивая разлетающиеся отзвуки во вспыхнувшем золотом льющимся из окна солнечном свете. Впечатление, что тишина и свет являлись полноценными осознаниями, с каждой секундой делалось все сильнее. Золотистая жаркость света и звенящая прозрачность тишины нарастали, заполняя комнату и переливаясь через подоконник в подставленную под них небесную бездну… И непонятно было, откуда взялся луч невыносимо яркого сияющего белого света, в котором оказался сидящий в кресле мужчина: упал ли он с небес или образовался из удивительного слияния солнечной энергии и намерения Амадео. Переливы радужных цветов, исходящие из невообразимой интенсивности белого сияния, разноцветными отбликами закружились по комнате, собрав в себя миллионы неизвестно откуда моментально слетевшихся сюда солнечных зайчиков. А, может быть, это они сами их и порождали…