Филипп Мартынов - Мапингуари – демон сельвы Страница 26

Дик, конечно, преувеличивал. Ничего таинственного в человеке не было. Обычный перуанец – невысокого роста, коренастый и смуглый. Одет он был в темное трико, темные кроссовки и темную же футболку с отрезанными рукавами. Человек стоял на тропинке и вертел головой.

Высматривал.

Я рванул к обернувшейся, встревоженной Насте, обхватил ее за талию и повалил в траву. Прижал палец к ее губам, шепнул в ухо едва слышно:

– Темные люди!

Она сразу все поняла. Затихла. До нас донеслись звуки возни. Какие-то удары. Короткие, прерывистые крики.

– Не трогайте! – заорал внезапно Дик.

Снова удар.

Кто-то залепетал на непонятном языке. Шелест травы. И следом оглушительный выстрел.

Мы синхронно вздрогнули. Настя крепче обхватила меня руками и уткнулась носом в шею. Маленькая пугливая Настенька…

Я и сам, признаться, ощущал, как бешено колотится в груди сердце. Да и мысли были рваные, быстрые, хаотичные.

Темные.

Дик был прав. Какие-то мафиози. Выстрел. Что им надо? Какие тут могут быть деньги? Кредитки? Похищение? Выкуп?

Вопросы, вопросы, вопросы.

Шумел ветер. После выстрела показалось, что стало как-то совсем тихо.

Мы пролежали без движения еще несколько минут. Если честно, я совершенно не считал. Где-то в голове сработал таймер, приказал: вставай! – и я осторожно поднял голову.

Никого вокруг не было. Трава, деревья, лианы, кустарники, бутоны цветов, колючий желтый свет, пронзающий траву.

Настя шевельнулась, прошептала:

– Там человек говорил что-то о жрецах, боге и яме со льдом… Мне страшно, Фил.

Я промолчал, чтобы не признаваться, что мне тоже вдруг сделалось страшно. Пополз, стараясь не подниматься выше травы, в сторону тропинки. Казалось, что в любую секунду столкнусь с темным человеком лицом к лицу, он выхватит пистолет, и…

Тропинка тоже была пуста. В грязи отпечатались узоры от подошв.

Я прислушался, пытаясь уловить хоть какие-то посторонние звуки, выбивающиеся из общего ритма сельвы. Кажется, расслышал какие-то далекие разговоры. А может, показалось.

Вернулся к Насте.

– Что делать будем? – прошептала она.

– Звуков мотора не было. Это значит, что все они идут пешком. Не считая нас, там было десять человек. С ними справились, причем очень быстро. А там был, на минуточку, Дик. Хотя, он не дурак. Не стал бы бросаться на стволы. Из Глеба тоже герой…

– Может, все перуанцы заодно? Заманили нас в ловушку и сдали.

– Тогда бы они не ушли, не вернувшись за нами. Проводники умеют считать… – я задумчиво потеребил подбородок, как это любил делать Леопольд. – Действительно, нас с тобой никто не искал. Значит, нападавшие не знали, сколько точно идет человек. Сгребли всю толпу. Может, на нас наткнулись случайно?

– Кто? Те самые темные люди, которые следили за Диком несколько дней подряд и совали ему «жучок»?

Я тряхнул головой:

– Дик говорил про «жучок», который определяет местоположение. Может, они подсунули ему не один, а два или три и знали примерно, где мы находимся в данный момент. Или мы шли туда… куда идти не следовало. Темные люди поняли это и решили перехватить. Тогда все сходится. Им не важно, сколько нас. Никто не станет думать, что два белокожих туриста так запросто свернут с тропы в сельву. Это нелогично для туристов, правильно?

– А выстрел?.. – Настя прижала ладони к губам. – Думаешь, кто-то сопротивлялся?

– В любом случае, пока не посмотрим – не узнаем. Сиди здесь, сейчас приду.

Я снова вернулся к тропинке. Сердце колотилось.

Не хватало, блин, приключений на мою голову!

Метрах в пяти впереди извивающаяся тропинка терялась за деревьями. Разглядеть, что там дальше, было невозможно. Я осторожно пошел вперед, рядом с тропинкой, по колено в траве. Под ногами хлюпало. Кроссовки все равно уже давно промокли.

Дошел до поворота. Сначала не увидел ничего, а потом разглядел чьи-то ноги, исчезающие в траве.

Тут уже было не до осторожности! Рванул вперед, в два шага оказался возле этих самых ног и разглядел одного из наших перуанцев-проводников, лежащего лицом вниз. Кто-то небрежно оттащил его с тропинки. Левая рука перуанца нелепо загнулась под живот. Затылок был весь в крови… Вернее, не было там никакого затылка, вместо него – буро-кровавая каша. Кровь залилась под лицо, собралась лужей вокруг головы. Не нужно было быть экспертом, чтобы понять, что перуанец мертв.

У меня закружилась голова. Я сел рядом, устало положив руки на колени. Мне невероятно, до боли в легких, захотелось глубоко вздохнуть. В животе что-то болезненно перевернулось.

Я видел в своей жизни мертвых людей. Видел даже таких, которые умерли не своей смертью, мучительно и страшно. Но мне никогда в жизни не приходилось видеть застреленного человека. Просто так застреленного, без видимой причины.

Возможно, он бросился бежать от этих темных людей. Или сказал что-то не то. Или попытался с ними заговорить. А может быть, он просто подвернулся под руку, когда надо было показать остальным девятерым, что намерения нападавших серьезны.

И они просто выстрелили ему в затылок, а затем небрежно оттащили в сторону. Никто даже лица его не запомнил. Так, был человек – и нет человека.

У меня дрожали пальцы, но уже не от страха, а от невероятного гнева. Мне вдруг стало понятно, что я не смогу просто так уйти отсюда. Я не смогу вернуться в деревню, просить у кого-то помощи и надеяться, что с моими друзьями ничего не случится.

Мертвый человек рядом со мной был свидетелем того, что уже, знаете ли, случилось. Мы вляпались в какие-то дикие неприятности. А в таких ситуациях каждая секунда дорога.

Рядом появилась Настя, охнула, отвернулась.

– Он мертв?

– Мертвее некуда.

– Как же так? Что же?.. Что делать?

Я знал, что делать:

– Мы пойдем следом.

Настя повернулась, бросила торопливый взгляд на мертвеца, перевела на меня:

– Ты в своем уме? Геройствовать собрался?

Я мотнул головой:

– Не геройствовать, милая. Мы будем наблюдать, а потом подумаем, как быть.

Проверил сотовую связь. Ее, понятное дело, не было. О связи никто и никогда не думает, пока не припечет. А потом, как правило, бывает слишком поздно. Настроил спутниковый GPS, но он показывал вокруг нас километры густого зеленого леса. Сплошное пятно на карте.

– Я не могу бросить ребят. Там мой брат. Дик. Надо идти следом. Если хочешь, дуй в деревню, расскажи, что да как. Ты язык знаешь. А я туда, – кивнул на тропинку.

Настя снова перевела взгляд на мертвого перуанца. Потом на меня. Пробормотала: