Александр Варго - Особь Страница 33

Инфицированный страшным вирусом ребенок бесновался снаружи – бил ломом и ногами в дверь, сыпал недетскими ругательствами, грозился всех перерезать. Судя по напору, сил у маленькой девочки было не меньше, чем у взрослого громилы. Хлипкая дверь не была тем препятствием, которое могло долго сдерживать этот напор.

Лида испуганно взглянула вниз, затем перевела взгляд на дверь, ритмично содрогающуюся под ударами, и осторожно принялась спускаться. Сделала она это очень вовремя: меньше чем через минуту дверь вывалилась наружу, прямо на лежавший в проходе холодильник. Мефодий Николаевич потерял равновесие, свалился на пол, но быстро сориентировался, поднявшись. Из полутьмы угрожающе блеснул ломик, и девочка с туповатым автоматизмом полезла по поваленной двери.

Она словно сочилась ядом ненависти. Молочные зубы клацали, как затвор. От ребенка исходили почти осязаемые флюиды агрессии. Наверное, они должны были вызывать гнойные нарывы и зловонные язвы.

Суровцев понимал: даже теперь, когда ему наверняка угрожает смертельная опасность, он не найдет в себе сил поднять руку на девочку – пусть даже и пораженную кошмарным вирусом. Схватив с кухонной плиты чайник, он плеснул в лицо маленького чудовища водой. Та отшатнулась, потеряла равновесие и неуклюже растянулась на полу, в луже воды. Пока она поднималась, Мефодий Николаевич успел ухватиться за импровизированный трос, переместил центр тяжести тела наружу и быстро заскользил из окна на улицу…

Глава 26

Городской крематорий находился на окраине Южного кладбища. Внешне он напоминал небольшую фабрику: мрачный бетонный корпус, узкие зарешеченные окна, казенные фонари у входа… Сходство довершала высокая труба красного кирпича.

Сам же «технический подвал» крематория почти не отличался от обычной котельной: влажная мазутная тьма, хаотичное переплетенье разнокалиберных труб, огромная газовая печь с электрическим подъемником, транспортером и двухстворчатым металлическим шлюзом.

Александр Иванович отыскал оператора котельной, кивнул в сторону окна, за которым темнел самосвал.

– Мы из больницы скорой помощи. У нас двести четыре трупа. Все невостребованные.

– Документы есть?

– Была радиограмма из мэрии. Приказано всех неопознанных немедленно кремировать во избежание эпидемий.

– Ты смотри, аж двести четыре, – зацокал языком оператор – молодой вертлявый тип с волосатыми пальцами и следами многочисленных пороков на испитом лице. – Это же до утра на транспортер кидать! Руки замлеют.

– Сейчас менты из сопровождения подойдут, подсобят, – Александр Иванович отошел к стене.

– Надо бы помочь мне и материально, – словно не расслышав, продолжил работник крематория, дыхнув в лицо прозектора свежим перегаром. – Прикинь сам, сколько тут работы. Я в грузчики не нанимался. И вообще – без распоряжения мэрии имею полное право вас завернуть. Могли бы те трупы и у себя во дворе закопать.

– Никто тебе помогать не будет, – сказал как отрезал гость. – Не нравится – покойников прямо тут с самосвала сгрузим и уедем. И делай с ними дальше, что хочешь.

Оператор недовольно отошел к печи, раскрутил какой-то вентиль, лениво взглянул на чуть дрогнувшую стрелку манометра. Спустя несколько секунд где-то в глубине печи зло загудело газовое пламя.

– Надо, чтобы сперва как следует прогрелось, – пояснил он, глядя, как милиционеры таскают в котельную полуобнаженные тела. – Куда, куда понес! Вот тут складывайте, у простенка!

Александр Иванович уселся в сторонке, равнодушно наблюдая, как вдоль стен постепенно вырастают штабеля покойников. В котельной было тихо. Лишь за печной заслонкой с негромким зловещим гудением разгорался газ, да мертвые тела с мерным деревянным звуком стукались о бетонный пол.

Спустя минут сорок вдоль стены возвышалась целая пирамида трупов. Печка прогрелась, и теперь в котельной заполыхало удушливым жаром. Ассистент Валера утер платком лоб, уселся рядом с начальником.

– Фу-у-у… На сегодня, кажется, все. Я в больницу… в смысле, в нашу коммуну. Когда вас в гости ждать, Александр Иванович?

– На днях буду. Может, даже и сегодня.

– Вы хоть поосторожней на улицах. А то, говорят, какой-то сумасшедший байкер появился, всех стреляет. За ним и менты охотятся, и военные. Вроде до сих пор не нашли.

– Слышал про байкера, – прозектор снял очки в тонкой золотой оправе, тщательно протер их носовым платком. – Ты, Валера, иди. Извини, что-то устал очень. Посижу тут немного – и поеду.

Покойники, пролежавшие в морозильных камерах несколько недель, быстро оттаивали в теплоте раскаленной печи. В котельной витал ощутимый смрад, который с каждой минутой становился все гуще и зловонней. Где-то под потолком неожиданно ожила и резко загудела муха – назойливая и злая. Александр Иванович задрал голову, зафиксировал муху глазами, почему-то подумал: мухи теперь – не самый страшный переносчик инфекций.

Тем временем кочегар, интимно взяв под локоть старшего милицейского наряда, отвел его в сторонку. До уха прозектора то и дело долетали слова «без документов не имею права!» и «надо пострадать материально!». Голос хозяина котельной звучал нагло и назойливо, словно жужжание мухи в бутылке. Мент, зажимая нос от трупного смрада, вяло отбивался от просьб, явно намереваясь побыстрее уйти.

– Так ждем вас, Александр Иванович! – Валера с чувством пожал руку патологоанатома и отправился на выход.

За ним поспешно ушли и правоохранители: грузить тела на транспортер они явно не собирались.

Топка крематория наконец прогрелась. В котельной запахло плотным смрадом сгораемого газа. Оператор включил транспортер. Зловеще скрипнули катки, хищно заурчал двигатель, и безразмерная черная лента медленно поползла за двухстворчатый шлюз.

Александр Иванович сидел у стены, смотрел на багровые отблески и размышлял: отправиться в «коммуну» молодых патологоанатомов сегодня или отложить столь важный для него разговор на потом? Оба варианта имели и плюсы, и минусы. С одной стороны – Валера, этот простой и незамысловатый парень, наверняка согласился бы на его предложения. Равно как и остальные зеленые юнцы, вчерашние интерны патологической анатомии. От предложения, которое прозектор давно уже сформулировал и отточил для их юношеских мозгов, не отказался бы ни один здравомыслящий человек, а уж тем более – в теперешних реалиях Южного округа. С другой стороны – для серьезного разговора следовало вновь принять ударную дозу спасительного коктейля из снотворного, хлордиазепоксида и диазепама. А этих препаратов у патологоанатома с собой не было. Теперь же он ощущал, что возможность самоконтроля зримо улетучивается. Агрессия, словно раскаленная магма в жерле вулкана, клокотала в нем вязко и горячо, грозясь в любой момент вырваться наружу.

Размышления Александра Ивановича очень некстати прервал кочегар. Сидя у груды мертвых тел, он сосредоточенно осматривал покойников и тихонько матерился. Внимание его привлекло обнаженное тело седого всклокоченного старика, в лиловых синяках и пятнах засохшей сукровицы. Присев на корточки, оператор печи оттянул покойнику подбородок, внимательно заглянул в рот.

– Что ты там ищешь? – не понял патологоанатом.

– Рыжевье, – хозяин котельной даже не обернулся.

– В смысле?

– Ну, зубы золотые. Они ведь ему больше не понадобятся, так зачем добру пропадать?

– Не понял, – замкнулся прозектор.

– Чего уж непонятного? На водяру поменяю, или хотя бы на тушенку какую-нибудь. Ага, вот… – в руках кочегара сверкнули плоскогубцы.

– А ну стой! – поднявшись, Александр Иванович жестко взял кочегара за плечо.

Тот от удивления аж выпрямился.

– Ты чего, дядя?

– Оставь, – негромко, но с явной угрозой произнес медик. – Они уже мертвые и не могут за себя постоять.

– Слушай, ты у себя в больнице хозяин, а тут хозяин я, – кочегар смотрел на гостя с неприкрытым превосходством. – И вообще, чего ты тут сидишь? Иди в свою больничку, пилюли лохам выписывай да касторку в них вливай.

– Я не терапевт, а патологоанатом, – весомо представился Александр Иванович. – Почти каждый день, вот уже восемнадцать лет подряд, я анатомирую по несколько трупов в день. Случается, что и больше десятка за смену. И моя работа мне очень нравится. Никаких жалоб, никаких врачебных ошибок… Плоскогубцы, говорю, отложил, урод. Ну?!

Будь кочегар чуть проницательней – он бы наверняка рассмотрел в глазах странного гостя недобрые зеленоватые огоньки. Однако абстинентный синдром, помноженный на ощущение вседозволенности, явно притупил у него чувство опасности. Недобро прищурившись, он замахнулся на собеседника плоскогубцами, явно целя в висок…

Однако ударить не успел: Александр Иванович тут же перехватил занесенную руку, мгновенно завернул ее за спину нападавшего. Затем жестко, словно бык копытом, ударил его коленом в пах. Кочегар согнулся, распялив рот и выпучив глаза. Следующий удар отобранными плоскогубцами пришелся в самое темечко, и тело тут же обмякло. Медик перевернул тело ничком, свел руки оператора на спине, вытащил из его брюк ремень и, захлестнув его удавкой, закрепил мертвым узлом; хирурги умеют вязать узлы одной рукой.