Ричард Метсон - Я-легенда Страница 34

 Он наклонился вперед. Чувство вины овладело им, безотносительно всех его сомнений и подозрений. С этим невозможно было бороться. Но женские всхлипывания ничуть не трогали его. Он поднял руку и стал сконфуженно приглаживать свою бороду, не сводя с нее глаз.

 - Позволь, - начал он, но замолчал, сглотнул. - Позволь мне взять твою кровь для анализа. Я бы...

 Она внезапно встала и направилась к двери. Он вскочил следом.

 - Что ты хочешь сделать? - спросил он.

 Она не отвечала. Ее руки беспорядочно пытались совладать с замком.

 - Тебе нельзя туда, - сказал он удивленно, - еще немного, и они заполонят все улицы.

 - Я не останусь, - всхлипнула она, - какая разница. Пусть лучше они убьют меня...

 Он крепко взял ее за руку. Она попыталась освободиться.

 - Оставь меня, - закричала она, - я не просила тебя затаскивать меня в этот дом. Отпусти меня. Оставь меня в покое. Чего тебе надо?..

 Он растерянно стоял, не зная, что ответить.

 - Тебе нельзя туда, - повторил он. Он отвел ее в кресло, затем сходил к бару и налил ей рюмочку виски.

 Выбрось из головы, - приказал он себе, - инфицированная она или нет, - выбрось из головы.

 Он протянул ей виски. Она отрицательно покачала головой.

 - Выпей, - сказал он, - тебе станет легче.

 Она сердито взглянула на него.

 - ...И ты снова сможешь сунуть мне в лицо чеснок?!

 Он покачал головой.

 - Выпей это, - сказал он.

 После короткой паузы она взяла рюмку и пригубила виски, закашлялась. Она отставила виски на подлокотник и, чуть вздрогнув, глубоко вздохнула.

 - Зачем ты меня не отпустишь? - горько спросила она.

 Он вглядывался в ее лицо и долго не мог ничего ответить. Затем сказал:

 - Даже если ты и больна, я не могу тебя отпустить. Ты не представляешь, что они с тобой сделают.

 Она закрыла глаза.

 - Какая разница, - сказала она.

 17

 - Вот чего я не могу понять, - говорил он ей за ужином. - Прошло уже почти три года, а они все еще живы. Не все, конечно. Некоторые. Запасы продовольствия кончились. И, насколько я знаю, днем они по-прежнему впадают в кому, - он покачал головой, - но они не вымирают. Вот уже три года - они не вымерли. Что-то их поддерживает, но что?

 Она была в его банном халате. Около пяти часов пополудни она смягчилась, приняла душ и словно переменилась. Ее худенькая фигурка терялась в объемистых складках тяжелой махровой ткани. Она взяла его гребень, зачесала волосы назад и стянула их бечевкой, так что получился лошадиный хвост.

 Руфь задумчиво поворачивала на блюдечке чашку с кофе.

 - Мы иногда подглядывали за ними, - сказала она. - Правда, мы боялись подойти близко. Мы думали, что к ним опасно прикасаться.

 - А вы знали, что после смерти они возвращаются?

 Она покачала головой.

 - Нет.

 - И вас ни разу не заинтересовали эти люди, атаковавшие ваш дом по ночам?

 - Нам никогда не приходило в голову, что они... - она медленно покачала головой. - Трудно в это поверить.

 - Разумеется, - сказал он.

 Они ели молча, и он время от времени поглядывал на нее. Так же трудно было поверить в то, что перед ним - настоящая, живая женщина; трудно было поверить, что после всего, что было за эти годы, у него появился напарник.

 Он сомневался, пожалуй, даже не в ней самой: сомнительно было, что в этом потерянном, забытом богом мире могло произойти нечто подобное, воистину замечательное.

 - Расскажи мне о них еще что-нибудь, - попросила Руфь.

 Он поднялся, снял с плиты кофейник, подлил в чашку сначала ей, потом себе, отставил кофейник и снова сел.

 - Как ты себя чувствуешь?

 - Лучше, спасибо.

 Он удовлетворенно кивнул и потянулся за сахарницей. Размешивая сахар, он почувствовал на себе ее взгляд. О чем она думает? Он глубоко вздохнул, пытаясь понять, почему он так скован. В какой-то момент он решил, что ей можно доверять, но теперь он снова сомневался.

 - И все же, ты мне не веришь, - сказала она, словно читая его мысли.

 Он быстро взглянул на нее и пожал плечами.

 - Да нет... Не в этом дело.

 - Конечно, в этом, - спокойно сказала она и вздохнула. - Что ж, хорошо. Если тебе надо проверить мою кровь - проверь.

 Он подозрительно посмотрел на нее, недоумевая. Что это? Уловка? Он едва не поперхнулся кофе. Глупо, - подумал он, - быть таким подозрительным.

 Он отставил чашку.

 - Хорошо", - сказал он. - Это хорошо.

 Он глядел на нее, а она - в свою чашку.

 - Если ты все-таки заражена, - сказал он, - я сделаю все, что смогу, чтобы вылечить тебя.

 Она встретилась с ним взглядом.

 - А если не сможешь? - спросила она.

 Он замешкался с ответом.

 - Там видно будет, - наконец сказал он.

 Некоторое время они пили кофе молча. Наконец он спросил:

 - Так как, сделаем это сейчас?

 - Пожалуй, - сказала она, - лучше утром. А то... Я себя все еще неважно чувствую.

 - Ладно, утром, - кивнул он.

 Трапеза закончилась в полном молчании. Нэвилль лишь отчасти был удовлетворен тем, что она согласилась позволить ему проверить кровь. Больше всего его путала возможность обнаружить, что она действительно инфицирована. Теперь ему предстояло провести с ней вечер и ночь и, может быть, узнать ее жизнь, увлечься ею, а утром ему придется...

 Затем они сидели в гостиной, разглядывали фальшивую фреску, пили понемногу портвейн и слушали Шуберта. Четвертую симфонию.

 - Я бы ни за что не поверила, - она, похоже, совсем пришла в себя и выглядела вполне веселой, - никогда бы не подумала, что снова буду слушать музыку. Пить вино.

 Она оглядела комнату.

 - Да, ты неплохо потрудился, - сказала она.

 - А как было у вас? - спросил он.

 - Совсем по-другому, - сказала она, - у нас не было...

 - Как вы защищали свой дом? - прервал он.

 - О! - Она на мгновенье задумалась. - Мы обшили его, разумеется. И полагались на кресты.

 - Это не всегда действует, - спокойно сказал он, некоторое время понаблюдав за ее лицом.

 Это озадачило ее.

 - Не действует?

 - Отчего же иудею бояться креста? - сказал он. - Почему же вампир, при жизни бывший иудеем, должен бояться креста? Дело здесь в том, что большинство людей боялись превращения в вампиров. Поэтому большинство из них страдали истерической слепотой к собственному отражению в зеркале. Но крест - лишь постольку, поскольку - в общем, ни иудей, ни индуист, ни магометанин, ни атеист не подвержены действию креста.

 Она сидела с бокалом в руке, глядя на него без всякого выражения.

 - Поэтому крест действует отнюдь не всегда, - сказал он.

 - Ты не дал мне закончить, - сказала она, - мы еще использовали чеснок.