Виктор Гламаздин - Одна против зомби Страница 35

Я испуганно перекрестилась и поспешила поскорее убраться подальше от этой картины, подумав о том, что и впрямь надобно с пацанами из клуба обязательно помириться.

Других-то друзей у меня нет. А на подруг я всерьез и надолго окрысилась. После того, как они бросили меня — пьяную и беспомощную — умирать в «Опупелке», разве могу теперь доверить им свою спину?

Потерпев неудачу в неравном бою с явно с детства занимавшейся вольной борьбой (уровень кандидата в мастера спорта, не меньше) Мымрой и насмотревшись в холле ужасных картин, я пошла…

…Я пошла к выходу из «ИNФЕRNО», меняя на ходу план дел на сегодня.

Первое, что мне сейчас хотелось сделать — это вовсе не выиграть в лотерею миллион штатовских тугриков, а побыстрее смыться из пугающей все фибры моей бесстрашной души шараги.

Вторым пунктом моего переверстанного плана на день было заключение с Толиком мира без капитуляций, аннексий и… нет, контрибуцию я с него все-таки стрясу. Нефиг измываться над моей святой верой в неограниченность резервов женской души.

И наконец, третий пункт. Самый тяжело выполнимый. Мне предстояло так наврать в три короба Пал-Никодимычу про мой визит к гробовщикам, чтобы старик расчувствовался и, смахнув с щеки слезу, пообещал никогда больше меня не направлять к таким упырям.

Итак, пока я все это деятельно обдумывала, первый пункт моего нового плана практически сам себя реализовал: из «ИNФЕRNО» я, считай, уже смылась, ибо вон уже виден вестибюль.

А Толику звякну с улицы. Да, точно: обязательно помирюсь с Толиком. И чего на него взъелась? Нормальный мужик — туповатый, брутальный и образованный. С деньгами дружит. И с головой не воюет.

Да, точно-точно-точно! Как только выберусь из этого гадюшника, сразу же звякну Толику. И хрен с тем маскарадом, постою там в чепчике или шляпке с теми дурами, не помру. Всего лишь час позора — и сохранена любовь на всю оставшуюся жизнь.

Может, мы с Толиком будем любить друг друга до ста лет и умрем вместе, надорвавшись от хохота смотря по телеку очередного клоуна из Центризбиркома, прикалывающегося насчет того, что в отличие от прежних фальсификаций прошедшие выборы прошли как никогда честно, особенно на Кавказе и Кемеровщине.

Чо, сестрицы? Да знаю я, знаю, что круче любви на свете ничего нет. Но это общий принцип. А вот реальные отношения реальных пацанов и девчонок требуют детальной проработки каждой из сторон этих отношений.

Иначе любовный роман будет загублен, а его лирические герои разбегутся по миру в поисках новой любви, нового хламидиоза, нового генетального герпеса и новой остроконечной кондиломы.

Но не надо о грустном. Надо о перспективах и планировании добрачных отношений. Ведь они имеют свои точки бифуркации.

И от того, в какую сторону ты сделал первый шаг от этой точки зависит то, подаст ли тебе правнук свежей и прохладной водички, когда будешь старым паралитиком болтаться на койке, или тебе ее — теплую, ржавую и пахнущую тухляком — подаст пьянчужка-нянечка из дома престарелых, предварительно от души высморкавшись тебе в кружку…

В чем заключается главный вопрос моих с Толиков сердечных терзаний и страданий нашего с ним союза двух одиноких сердец?

Вопрос заключается в том, насколько мы с Толиком друг друга любим. Ну мне он точно нравится. Мужик щедрый, незлобивый и нежный. Умный. Бзик насчет исторической реконструкции вполне излечим. Нарожаю детей, и забудет о бердышах и катапультах, бегая по квартире с памперсами в руках.

Любит ли он меня? Думаю, да. Одной только ювелирной шняги, что он мне надарил, коли ее продать, мне хватит минимум на год разгульной жизни. Нет, на год разгульной не хватит. А вот на год достойной белого человека жизни — вполне.

Блин, ну причем тут ювелирка?! Тьфу на нее! Тьфу на нее еще раз!

Я, кажется, начинаю уже думать, как обычная прошмандовка из «Секса в большом городе». O tempora! O mores! Современное телевидение может превратить в алчную сучку даже такого святого человека, как я.

И куда только катится мир? Знамо дело — в помойку.

Нет, Толика я люблю вовсе не за бабки. К тому же я постоянно отказываюсь от его материальной помощи, не желая становиться содержанкой.

Перед моими глазами — опыт нескольких знакомых девиц, обзаведшихся папиками. Жуть! Мне их жалко.

Одну, правда, ее папик раскрутил в певицы. Но все равно — не завидую этой приживалке. Чувствуется какая-то гниль в таком образе жизни. Да и песни ее — отстой. Даже у Лепса и то лучше получается. Взять хотя бы гениальное: «Р-р-р-юмка во-о-о-дки на-а-а с-с-стол-ле-е-е!»

Никакие баблосы не сравнятся с наслаждением, получаемым от ласк любимого мужчины. Поцелуй — о-о! Обжиманье — о-о-о! Поглаживание, почесывание, покусывание и потискивание — о-о-о-о! А уж все остальное — о… да это вообще просто не поддается описанию.

Я даже боюсь переезжать жить к Толику, опасаясь, что просто не смогу выйти из квартиры и его не выпущу, круглыми сутками занимаясь любовью.

И тогда уже не будет ничего — ни учебы в универе (а я собираюсь стать магистром), ни карьеры (а я хочу ее сделать), ни славы (а я не против, чтобы она не заплутала и нашла меня задолго до Нобелевской премии).

Поверьте, сестрицы, не постелью единой жива любовь. На мой взгляд, самым безотказным способом проверить ее наличие у мужика является ходьба по магазинам, именуемая пропиндосами грязным и циничным словом — «шопинг».

Коли парень балдеет от твоих покупок и лезет к тебе с бестолковыми советами насчет понравившихся тебе товаров, значит, любит.

А вот если он кривится, глядя на прилавки, протяжно вздыхает, будто попавший в трясину носорог, и противно гундит, значит, зря ты на него время тратишь. Он никогда тебя не любил и не полюбит. Подлец!

Вот только одного я пока не знаю: пожениться нам с Толиком прямо сейчас или подождать еще лет двадцать?

Раньше я в отличие от миллионов других российских девушек не стремилась побыстрее выйти замуж и нарожать детей. Для меня было гораздо важнее учиться, ездить по разным странам (мечтала капитально прошариться по всему Индокитаю) и ковать карьеру.

Поэтому, видя в интернете фотки наспех выскочивших замуж за первого встречного бывших школьниц-двоечниц («Мы с Зайчиком целуемся в аэропорте», «Мы с Мышонком кормим крокодила», «Мы загораем на пляже: тот лысый дядька с наколками южно-китайских гомосеков на пивном пузе — мой милый Котик» и пр.), я ржала и жалела несчастных двоечниц.

Кстати, о наколках, сестрицы. Хочу предупредить вас, как страшная, тьфу, как старшая сестра, много повидавшая и узнавшая о мире то, чего вам лучше никогда не знать: не делайте себе наколок!