Александр Дюма - Предводитель волков. Вампир (сборник) Страница 35

Мэтра Маглуара очень радовало, что Тибо ничего не забыл, даже имени кухарки.

Приказали подать вермут.

Это был неизвестный во Франции напиток, который герцог Орлеанский привозил из Голландии и которым дворецкий его светлости милостиво одаривал своего предшественника.

Тибо скорчил гримасу. Он находил, что экзотический напиток не стоит замечательного французского шабли. Но когда мэтр Маглуар сообщил, что благодаря этому чудесному напитку через час у него будет зверский аппетит, Тибо перестал возражать и с готовностью помог бальи одолеть бутылку.

Что касается госпожи Сюзанны, то она вновь поднялась в свои покои, чтобы сделать то, что женщины называют «освежить туалет» и что обычно заключается в полной смене наряда.

Вскоре подошло время садиться за стол.

Госпожа Сюзанна спустилась из своих покоев. Она была ослепительна в платье из серого дамаста, расшитого канителью, и восторг при виде ее заставил башмачника забыть о неловкости, которую он испытывал, впервые оказавшись за столом в столь аристократической компании.

К чести Тибо скажем, что он держался не худшим образом.

Он не только бросал многозначительные взгляды на прекрасную хозяйку, но и потихоньку придвинул ногу к ее колену и позволил себе слегка коснуться его.

Именно в тот момент, когда Тибо это проделывал, нежно глядевшая на него госпожа Сюзанна внезапно застыла с широко раскрытыми глазами. Затем она открыла рот и так расхохоталась, что, перейдя в нервный припадок, этот смех едва не стал причиной удушья.

Не задерживаясь на последствиях, мэтр Маглуар сразу перешел к причинам.

Он уставился на Тибо, больше волнуясь о том, что могло угрожать башмачнику, чем о состоянии нервного возбуждения, в которое поверг взрыв смеха его супругу.

– Ах, приятель! – воскликнул он в полном замешательстве, протягивая к Тибо коротенькие ручки. – Вы горите, приятель, вы горите!

Тибо вскочил.

– Что случилось? – спросил он.

– У вас в волосах огонь! – наивно ответил бальи, хватая (так реален был его ужас) графин, стоявший перед женой, чтобы погасить пожар в волосах гостя.

Башмачник инстинктивно поднес руку к голове. Но, не ощутив жжения, догадался, в чем дело, ужасно побледнел и рухнул в кресло. Последние два дня он был настолько занят, что совершенно забыл о мерах предосторожности, предпринятых еще у мельничихи, то есть о том, чтобы под прядями прятать те волосы, которые стали собственностью черного волка. Правда, что в последнее время из-за множества мелких желаний, возникавших у Тибо и то здесь, то там вредивших ближним, количество огненных волос увеличилось пугающим образом, и сейчас они могли соперничать с пламенем двух желтых восковых свечей, освещавших покои.

– Черт подери! Мэтр Маглуар, – заговорил Тибо, пытаясь скрыть замешательство, – вы меня ужасно напугали.

– Но… – проговорил бальи, по-прежнему со страхом указывая на пылающую шевелюру Тибо.

– Полноте! – ответил тот. – Не обращайте внимания, мессир, на то, что часть моих волос необычного цвета: это потому, что моя мать, будучи беременна, испугалась, что может сгореть в костре.

– Удивительно то, – сказала госпожа Сюзанна, выпив большой стакан воды, чтобы унять смех, – что я заметила эту странность только сегодня.

– А-а, действительно… – замялся Тибо, не зная, что ответить.

– В прошлый раз мне показалось, – продолжала госпожа Сюзанна, – что ваши волосы так же черны, как моя бархатная накидка. А тогда, прошу мне поверить, я рассматривала вас с большим интересом, господин Тибо.

Последние слова, возвращая надежду, вернули Тибо и хорошее настроение.

– Разрази гром! – воскликнул он. – Госпожа, поговорка гласит: «У рыжего горячее сердце». Есть и другая: «И на искусно вырезанном сабо случаются дефекты».

Услышав грубую сапожничью поговорку, госпожа Маглуар скорчила гримасу. Но, как часто случалось с бальи, его мнение и на этот раз было другим.

– Золотые слова, дружище Тибо, – сказал он, – и не надо далеко ходить, чтобы найти им подтверждение. Посмотрите, вот лионский суп, невзрачный на вид, однако никогда поджаренный в гусином жире лук с хлебом не усладит мои внутренности так, как он.

С этого момента о пылающей пряди Тибо речь больше не шла.

Между тем большие глаза госпожи Сюзанны, казалось, непреодолимо притягивало к этой дьявольской пряди, и всякий раз, когда насмешливый взгляд супруги бальи встречался со взглядом Тибо, ему чудилось, что она вот-вот снова зайдется смехом, из-за которого он не так давно оказался в столь неловком положении.

Это раздражало его. Сам того не желая, он постоянно подносил руку к волосам, пытаясь замаскировать роковую прядь.

Но прядь была не только необычного цвета, но и невероятно жесткая.

Это были уже не человеческие волосы, а настоящий конский волос.

Тибо тщетно укладывал и прятал волосы дьявола под своими, но ничего не помогало: даже щипцам парикмахера не под силу было бы заставить прядь улечься иначе, чем это якобы было свойственно ей от природы.

Среди всех этих забот колени Тибо, однако, не забывали о своем и действовали с удвоенной нежностью. А поскольку госпожа Маглуар не делала попыток уклониться от его заигрываний, хотя и не отвечала на них, самонадеянный Тибо уже не сомневался в победе.

Они засиделись до поздней ночи.

Госпожа Сюзанна, казалось, находила ужин затянувшимся и часто вставала из-за стола, чтобы прогуляться по дому, а мэтр Маглуар пользовался отсутствием жены, чтобы наведываться в погреб.

Он рассовывал под камзолом столько бутылок и, принося их, так быстро опорожнял, что мало-помалу его голова отяжелела и склонилась на грудь, что служило сигналом к окончанию застолья, иначе хозяин мог просто оказаться под столом.

Тибо, со своей стороны, решил воспользоваться обстоятельствами, чтобы объясниться госпоже бальи в любви, и, полагая, что опьянение мэтра Маглуара – прекрасная возможность это сделать, объявил, что тоже не против отдохнуть.

После такого заявления все поднялись из-за стола.

Позвали Перрину, которая должна была указать гостю отведенную ему комнату.

Проходя по коридору, Тибо разузнал у горничной обо всем.

Первую по коридору комнату занимал мэтр Маглуар. Вторую – его супруга. Третья комната предназначалась башмачнику. Спальни бальи и его жены сообщались между собой через внутреннюю дверь, а в его комнате была только одна дверь, и она вела в коридор.

Кроме того, Тибо заметил, что госпожа Сюзанна вошла в спальню мужа. Он подумал, что ее привело туда исполнение супружеского долга, и это было действительно так.

Добряк бальи находился в состоянии, сильно напоминавшем то, в котором сыновья застали Ноя, и госпожа Сюзанна должна была помочь ему добраться до постели.