Зомбячье Чтиво (ЛП) - Каррэн Тим Страница 39

- Леди... - выдавил Оливереc.

Она уставилась на него злобным взглядом... правым глазом, потому что левый был просто почерневшей впадиной, из которой сочился влажный желто-зеленый грибок, покрывая левую сторону ее лица. Она продолжала напевать и раскачиваться, и шелушащиеся губы отрывались от узких обесцвеченных зубов.

И это было то еще зрелище.

Но не это заставило желудок Оливереcа сжаться, как тиски.

Это сделало то, что женщина держала... младенца. Он был серым, раздутым и разложившимся, словно вытащенный из озера. Он сосал ее левую грудь с хлюпающим, отталкивающим звуком. Другая грудь женщины тоже шевелилась, но это было из-за личинок, копошащихся внутри.

Затем младенец оторвался от серого соска, посмотрел на мужчин и издал булькающий звук.  Из груди женщины выползали личинки, и именно ими кормился ребенок. Его лицо было искаженным... выпуклое, впалое и безглазое, в нем были проделаны огромные дыры, сквозь которые можно было видеть кипящих внутри червей.

Оливереc не давал приказ открыть огонь.

Но все синхронно начали палить без разбора.

Пистолеты-пулеметы, карабины и штурмовой дробовик Райса быстро наполнили комнату свинцом. Они продолжали стрелять, пока не опустошили свои магазины, и мерзость на кровати... и ее отпрыск... превратились в сгустки блестящей плоти. Куски мертвой женщины и ее ребенка стекали со стены, капали с изголовья кровати, скапливались на простынях, и вонь была отвратительной.

Оливереc приказал своим людям убираться оттуда.

- Что... что... что это за хрень? - потребовал ответа Джонсон.

- Мы здесь не для того, чтобы это выяснять, - рявкнул Оливереc. – Всем перезарядиться, и идем дальше.

Да, у всех были вопросы, но они оставили их при себе. Возможно, просто не осмелились спросить об этом вслух. Десять минут в лагере, и они уже повидали достаточно, чтобы покрыться холодным потом и получить кошмары на всю жизнь.

И лучше не стало.

Навстречу им из комнаты вышли еще два зомби. Оба были крупными мужчинами в черных ботинках и камуфляжных штанах. Без рубашек, их тела были почти фосфоресцирующей белизны, и ни у кого из них не было головы, только обтрепанные обрубки. Тот, что слева, нес за волосы голову женщины. Живую голову. Ее лицо было изрезанным и багровым, с пурпурными пятнами.

- Вот, - сказала она скрипучим, глухим голосом. - Вот эти, прямо сейчас... все, прямо... ведите меня к ним, ведите меня к ним... да-а-а...

Бойцы снова начали стрелять, на этот раз немного разумнее. Они повалили двоих мужчин на колени, разорвав их коленные чашечки на куски. Голова женщины упала и покатилась по полу, путаясь в волосах и хрюкая.

Безголовые люди поползли вперед, волоча свои изорванные ноги, как истекающее кровью конфетти, но они ползли. Оперативники продолжили пальбу, пока голова женщины визжала, кудахтала и щелкала зубами.

Райс сунул дуло его дробовика ей в рот, и она зажала его, кусая, пытаясь вонзить зубы в металл. Он нажал на спусковой крючок и заткнул эту ужасную штуку, превратив ее в жижу. Но все же они могли слышать ее голос... может быть, перед собой или позади, или, может быть, он просто эхом отдавался в их головах... насмехался над ними и говорил им, что они скоро умрут.

Но не было времени думать об этом безумии или о двух мужчинах, которых они превратили в ползучие куски костей и тканей, потому что на них вышел еще один зомби. Это был мальчишка с мешком. Он хихикал, копался в мешке и разбрасывал перед собой какие-то штуки, словно девушка, бросающая лепестки цветов на свадьбе. Отряд сначала решил, что это пауки... ползающие пауки-альбиносы...

Но потом они увидели, что это человеческие руки.

Человеческие руки, отрубленные по запястья.

К тому времени, как их побросали на пол, десятки рук прыгали, прыгали и прыгали. И довольно скоро они достигли бойцов, и мужчины с криками начали пытаться оторвать железные пальцы от ног и лодыжек.

Джонсон потерял рассудок, когда одна из них подбежала к штанине его комбинезона. За ней последовали третья, четвертая и пятая, которые добрались до его промежности и сжали ее с сокрушительной силой. Другая залезла в штаны, а остальные – под жилет из кевлара. Он подпрыгивал, кружился, врезался в стены, как человек, покрытый кусающимися муравьями – что угодно, лишь бы оторвать от себя эти цепкие руки.

Отряд продолжал пальбу, отступая, теперь просто белые от нахлынувшего ужаса.

И хоть от зомби можно было отбиться, с руками все было по-другому.

Джонсон поперхнулся одной из них, когда она попала в его кричащий рот и застряла в горле, свернувшись там мясистым шаром.

А сослуживцы позволили ему умереть, когда руки набросились на них, лучи фонариков беспорядочно метались, а оружие разрядилось. И за все это время Оливереc забыл о ползающих кучах костей. Пока он не упал, и они не набросились на него, и это был конец.

* * *

Сущий ад.

Сильва раньше слышал это выражение, но до той роковой ночи в комплексе не имел ни малейшего представления о его реальности. Его отряды были там, и то, что он слышал по рации, просто не могло быть правдой.

Живые мертвецы?

Зомби за воскресение Христа?

Этого не могло быть, просто не могло быть. Он не мог смириться с мыслью, что на его людей напали орды ходячих мертвецов. Он вспомнил каждый дешевый малобюджетный фильм ужасов, которые он видел в детстве, и его кожа покрылась мурашками, а в голове что-то зажужжало.

Агенты, сгрудившиеся в задней части фургона связи, теперь все смотрели на него, их лица поблекли, а рты отвисли. Сильва не мог взглянуть на них. Он сжимал наушники в трясущихся руках, облизывал губы, смотрел на мониторы и мечтал, Боже милостивый, чтобы не он был главным.

- Хорошо, - сказал он. - Xорошо. Давайте поможем.

Мужчины начали вылезать из фургона, радуясь тому, что они займутся чем угодно, вместо того чтобы сидеть там и представлять, что, должно быть, творится в этом темном морге.

И тогда Сильва засмеялся.

Видите ли, он наконец понял шутку. Наконец-то он понял шутку Пола Генри Дейда, и это было круто, да, сэр. Божественная церковь Воскресения. Воскресение. Ха, ха, ха. Да, это было хорошо, хорошо.

А Сильва просто не мог перестать смеяться.

Даже когда его, наконец, забрали, он все еще хохотал до упаду.

* * *

Тем временем вот что произошло с Красным отрядом.

Через несколько мгновений после того, как Уэстон начал чувствовать, что что-то шевелится в воздухе вокруг него, мертвецы начали просыпаться. В свете фонариков его отряда мертвецы оживали... или это было какое-то кощунственное подобие этого, спроектированное Полом Генри Дейдом и его безумной сектой. Все началось с шороха пластика и скрипа винила, когда мертвые на полках начали давать о себе знать.

Трупы, застегнутые в мешках для трупов, сели.

Трупы, завернутые в пластик, начали вырываться наружу... простыни сползли, как змеиные кожи... поднялись длиннорукие фигуры... головы защелкали зубами, а руки в ведрах начали царапаться и сыпаться на пол.

Цепи начали звенеть и скрипеть, когда тела на крюках для мяса в другой комнате начали шевелиться и дергаться, биться и корчиться, пытаясь вырваться.

Леклер закричал.

Закричал и побежал, когда трупы слезли с полок. Он пробежал в другую комнату, врезавшись прямо в этот раскачивающийся зверинец из висящих трупов. Тела врезались в него, руки обхватили его, лица кусались, плевались и лизали его. Его фонарик мигал и качался, когда холодные руки ласкали его, и, наконец, он оказался в путанице сжимающихся рук. Все эти руки, свисающие с крючков, схватили его, сокрушив в объятиях холодной белой плоти и гниения.

Остальная часть Красной команды не успела ему помочь.

У них были свои проблемы.

Это было столпотворение.

Беккер вырвался из цепких рук двух череполиких убийц – их пальцы ускользнули вместе с ним – и вытащил массивный "Магнум" 44-го калибра. Еще один труп ковылял в его сторону, раскинув руки, как крюки, и Беккер начал отчаянно нажимать на курок. Слизни прогрызли огромные зияющие дыры в трупе, издавая звук, похожий на удары молотком по сухим щепкам, когда они пробивались сквозь плоть. Несмотря на то, что большая часть истощенной анатомии трупа была развеяна по полкам, он полз вперед. Беккер заглянул в пустые глазницы, увидел черных жуков, собравшихся в черепе, а потом руки, на ощупь как сырая, холодная печень, обхватили его и начали раздирать на части, как визжащего пряничного человечка.