Елена Нестерина - Большая книга ужасов 41 Страница 4

Он кричал и бежал, бежал и кричал, не замечая, как ветви деревьев, опустившиеся низко к земле, били его по лицу, как попадались под ноги какие-то обломки, как ботинки цеплялись за упавшие кресты и повалившиеся оградки.

— Стой! — вдруг услышал он резкий окрик.

Цепкие руки схватили его за плечи…

Глава III

Девчонок нужно намазать!

Вован, ты чего? — кажется, спустя вечность, услышал Вовка. — Да стой ты спокойно!

Голос был знакомый — это Мишаня говорил, смешно выговаривая букву В. Так что вместо «Вован» у него всегда получалось «Фофан».

Тьма разбавилась светом луны, и Вовка увидел, что находится на опушке кладбищенского леса. Перед ним широкое пространство — это пруд впереди. А за прудом лес, но уже обыкновенный… Все нормально…

— Я первым вышел сюда, — сказал Мишка. — Смотрю, и Андрюха прямо сразу за мной из кустов выкатывается. А ты чего бегаешь и орешь, а, Вован? Увидел чего?

— Да… — коротко ответил Вовка, с трудом приходя в себя.

Он заметил, что по-прежнему сжимает в руке тюбик пасты. Деловито убрал его в карман и заявил:

— Да я сначала тоже сюда вышел, вас еще не было. И хотел поприкалываться, пастой на крестах что-нибудь нарисовать. Вернулся на кладбище, но слышу, вы сюда идете, хотел выскочить, вас напугать. Да, блин, споткнулся, не получилось. Ну, говорите, страшно было?

— Ой, Вован, страшно… — ахнул простодушный Андрюшка. — Я чуть с ума не сошел — думаю, иду вот, иду, а вдруг как вылезет из могилы покойник или вурдалак какой-нибудь, и на меня! Я поэтому быстро шел…

— А воя вы никакого не слышали? — спросил Вовка.

— Нет… — ответил Мишаня и тревожно оглянулся.

— А я, кажется, слышал… — пробормотал Андрюшка. — Что это было?

— Да ничего, не обращайте внимания, — весело сказал Вовка, но струйка холодного пота промчалась у него по спине и осела где-то в районе пояса джинсов. — Это я вас пугал, я выл. А вы молодцы, не повелись! Ну, погнали в лагерь!

— Девок пастой мазать? — с энтузиазмом отозвался Мишка.

— Ага, — подтвердил Вовка.

— Через кладбище опять пойдем? — встревожился Андрюшка.

— Ну, как договаривались, — спокойно сказал Вовка. Хотя страшно не хотелось ему этого. Он смог, он пришел сюда — так лучше уж не рисковать? Но надо все-таки закрепить результат, как говорила их школьная учительница математики, после объяснения новой темы заваливая класс целой кучей трудных примеров и задач.

И тройка полуночников снова вошла на кладбище.

Все уже по-другому было там — и это понял каждый мальчишка.

Стараясь не показать друзьям вида, что боится, каждый молча и с достоинством брел между могилами.

Вовка, как вожак и герой, шел впереди. Шел, вспоминал недавние события и размышлял.

Что за шевеление он видел, кусты ли это высокого жирного кладбищенского папоротника заволновались, собака ли бродячая со своего лежбища поднялась и ограду повалила или вообще ему все это показалось — Вовка не знал. Ветер вдруг поднялся на кладбище, выл, свистел, мчась между памятниками, крестами и стволами деревьев, выдувая сиплые рулады в трещинах разрушающейся церкви. Ветер бросал в лицо жухлые листья, ветки, яростно трепал одежду. Вой и стоны, крики и рычание слышались мальчишкам в его завываниях. Гудел он, казалось, на тысячи голосов.

Но на то он и ветер, чтобы гудеть — так решили для себя мальчишки. И шли, шли, не останавливаясь, натыкаясь в темноте на памятники и кресты.

Да еще голуби, обитатели кладбищенской церкви, вдруг встрепенулись среди ночи, слетели со своих насиженных мест и в темноте с пронзительными испуганными криками заметались между деревьями. Иногда они задевали крыльями мальчишек, которые, не обращая больше ни на что внимания, пробирались к лагерю.

И вот вышли наконец! Кладбище неожиданно кончилось. Но кончился и ветер!..

Словно и не было его только что. На низину лег плотный туман. Высоко на бугре виднелись огни веселящегося лагеря. Правда, идти к нему было далековато — все-таки Вовка, Андрюшка и Миша сбились с курса и вышли с кладбища, взяв сильно влево.

Не сговариваясь, все трое бросились к лагерю бегом.

Их исчезновения никто не заметил.

В «Огоньке» продолжалось веселье. Неугомонная малышня на площадке играла в «Море волнуется — раз…», моталась на цепочных каруселях, которые всю смену ремонтировались и были открыты только сегодня — гогот и счастливые визги стояли такие, что могло показаться, будто дикие дети никогда в жизни до этого ни на каких аттракционах не катались.

И дискотека продолжалась, хотя время перевалило за час ночи.

— Кого же мазать, если никто не спит? — удивился Мишка.

— А надо по палатам проверить, — уверенно заявил Вовка.

И они побежали к корпусу своего родного четвертого отряда. Воспоминания о кладбищенских страхах постепенно стирались, жизнерадостная музыка вообще поднимала настроение. Вовка смотрел на своих приятелей и видел, что они точно так же, как и он, были довольны собой — и точно так же хотели рассказать другим ребятам о том, как они в полночь кладбище вдоль и поперек прошли.

«Расскажем, — думал Вовка, — вот встретим кого-нибудь из наших и расскажем. Пусть обзавидуются! Другим-то точно слабо будет наш подвиг повторить!»

И вот трое вооруженных тюбиками пасты мальчишек пробрались в одну из палат своего корпуса, населенную девочками. В первой палате, которую они посетили, никого не было. А здесь были. И, кажется, сладко спали: Катька Петрушкина дрыхла без задних ног — ее нельзя было ни с кем спутать из-за длинных толстых кос, которые сейчас разметались по подушке.

Никифоровой не было. Вовка вспомнил, что она в другой палате жила. Зато на соседних коечках кроткими мышками посапывали белобрысенькие двойняшки — Таня и Маня Бердянские, самые примерные и тихие девочки в четвертом отряде. Они всегда ложились спать по первой же команде воспитателей, тут же засыпали, а на дискотеки не ходили вообще никогда. Над ними девчонки всегда смеялись и не воспринимали послушных двойняшек всерьез.

Воодушевленные своим бесстрашием на кладбище, Вовка с приятелями принялись за работу. Легко ложилась на физиономии девчонок нагретая зубная паста — те ничего не чувствовали и не просыпались. Вовка расписывал одну из двойняшек — то ли Маню, то ли Таню, не разберешь. Андрюха гримировал ее сестрицу. А Мишка рисовал вавилоны на лице красотки Петрушкиной, которая почему-то проигнорировала дискотечные танцульки и в Королевскую Ночь улеглась спать. Скоро на ее лице не осталось практически ни островка чистой кожи — все было под слоем белой зубной пасты.

— Супер! — глянув на Петрушкину, оценил Вовка и шепнул: — Ну-ка, еще вот тут загогульку надо добавить, и тогда полный порядок.

С этими словами он открыл тюбик своей пасты и изобразил на лбу девчонки небольшую витиеватую закорючку, похожую на завиток крема на торте. Подошел Андрюшка, присмотрелся к его работе — и добавил красоты: на темно-каштановых косах Петрушкиной наставил ряд маленьких симметричных точечек.

— Эх, ей бы эти косы еще к спинке кровати хорошо бы скотчем примотать, — вздохнул Мишка.

— Ага, — согласились приятели.

Но скотча не было. Да и оставаться в палате уже было рискованно. Ребята двинулись на выход.

— Ну, спите! — махнул рукой Андрюшка, вслед за приятелями покидая девчачью палату. — Приятных сновидений.

— Завтра они проснутся писаными красавицами! — добавил Вовка уже на улице.

— Расписными! — поддержал его Мишка.

И все трое весело засмеялись, довольные своей ловкостью.

— Давайте проверим, кто где еще по палатам спит — и их тоже намажем! — предложил Андрюшка.

— И пацанов тоже! — решил Вовка. — Ботаник наш наверняка дрыхнет!

Парнишка по кличке Ботаник действительно спал. Одеяло почти совсем сползло с его тощего тельца. С большим удовольствием Мишка обвел ему, как Кощею Бессмертному, ребра дорожками пасты. Андрюшка нарисовал Ботанику на лбу звезду, а Вовка поставил крестики на стеклах очков — уснул Ботаник почему-то в своих окулярах.

— Это прицелы — чтобы резкость на его биноклях наводить, — усмехнулся Вовка.

Его приятели беззвучно засмеялись этой шутке и на цыпочках вышли из палаты.

Время близилось к двум часам ночи.

Глава IV

Ночные гримеры

Малыши, которые устали веселиться и улеглись в кроватки, тоже были желанной добычей для ночных гримеров Вовки, Андрюшки и Мишани. Их они мазали быстро, вдохновенно и не таясь.

Всю смену каждая палата изо всех сил старалась не оказаться намазанной. Способов обезопасить себя от ночного гримирования зубной пастой было придумано множество: кто протягивал по полу тонкую веревочку или леску, зацепившись за которую ночные гости приводили в движение механизмы с падающими им на головы тяжелыми предметами; кто-то прикреплял к двери переворачивающие на входящего емкость с водой рычаги и пружины.