Филипп Мартынов - Древняя кровь Страница 40

В серое небо взвилась змеиная голова. Распахнулась пасть, обнажая зубы. Все произошло стремительно. Змей обрушился на стреляющего заглотил, сомкнул челюсти, раздирая тело крюками-клыками. Человек заверещал – страшно, до хрипа, – а змей уже поднял его в воздух, заглатывал глубже, ломал кости, перемалывал. Я видел только дергающиеся ноги, которые исчезали в пасти змея. Крик оборвался на высокой ноте. Шея змея вздулась, принимая изуродованные очертания тела. Змей осмотрел поле боя с высоты пяти метров, а потом плавно ушел вниз, скрывшись из виду в высокой траве.

Уцелевшие парни бросились врассыпную от углубления змеиной тропы, бросая пистолеты, забыв обо всем на свете.

Звук песка в металлической банке начал удаляться и вскоре стих.

Я тоже побежал, к третьему автомобилю, который сейчас больше походил на груду металла. Что-то внутри него горело, языки пламени время от времени вырывались наружу. В дождливое небо взвился черный дым.

– Димка! – орал я дрожащим голосом. – Димка, мать твою, только попробуй мне здесь умереть!

Перед глазами снова потемнело. В лицо ударила обжигающе горячая волна воздуха. Где-то за спиной закричали.

Я застыл в траве, под усиливающимся дождем, в серости этого проклятого утра, в нескольких метрах от горящего автомобиля.

– Димка, блин! – на глазах навернулись слезы. – Нет, нет! Пожалуйста, блин!

Отсюда хорошо была видна смятая кабина, искореженные перегородки, деформированные кресла, взвинченный кверху, смятый «восьмеркой» руль. И водителя я тоже видел. Мертвого тайца, впечатанного вместе с креслом, с вывернутой шеей и безжизненными глазами, которые заливала вода, сочащаяся сквозь рваную щель металла. Кругом кровь. Жутко.

Сзади раздалось:

– Рано меня хоронить…

За спиной стоял живой и здоровый Димка. Хоть слегка и потрепанный. Костюм его порвался на плече, обнаженная кожа в этом месте вспухла и покраснела. Нижняя губа треснула, и из нее текла по мокрому подбородку тонкая струйка крови.

– Димка!

– Хрен знает, что произошло, – ошалело буркнул он. – Вылетел, как пробка из бутылки. И кресло за мной следом. Думал, шею сломаю, но как-то так повезло…

Я огляделся. Второй автомобиль лежал колесами вверх под деревьями и дымился. Первый, в котором ехал я, выглядел более-менее целым, если не считать слегка помятый верх со стороны водителя и отсутствие дверцы с моей стороны. Возле пикапа собирались уцелевшие. Я приметил там Дика, кивнул Диме и первым направился туда.

Андрей и Иваныч стояли у авто и о чем-то негромко переговаривались. Иваныч закинул автомат на плечо. Дик чуть поодаль присел на корточки и поманил нас взмахом руки.

– Как себя чувствуешь? – Я присел рядом.

– Такое ощущение, что мои мышцы провернули в мясорубке, – отозвался Дик. – Это вам, братцы, не на рыбешек под водой охотиться. Думал, тут мне конец и придет. Особенно когда этот идиот стрелять начал.

Выглядел Дик потрепанным и уставшим, но вместе с тем каким-то оживленным.

– Ты вообще его видел? Каков экземпляр, а? Красавец просто. Загляденье! Какой гребень! Какие челюсти! Зубищи, комрад, всем зубам зубищи!

– Я даже толком ничего не разглядел, – нервно усмехнулся Дима.

– Ты в себя сначала приди, потом змей разглядывать будешь! – Дик похлопал Диму по плечу. – В рубашке родился, красавец. Сколько у вас там, у рязанских, жизней? Как у кошек, девять? Я думал, крышка тебе. Честно говоря, вообще думал, что всем крышка.

– А я, видишь, живой, – Димка явно все еще находился под впечатлением от чудесного спасения.

– Что делать будем? – спросил я у Дика.

Он пожал плечами:

– Вообще, я за то, чтобы еще раз глянуть на левиафана. Это по-хорошему. А по уму, выбираться отсюда надо. Любить животину, конечно, можно, но она ж человека сожрала и не подавилась, видел? А Андрею все, что угодно, может в голову взбрести. На живца, там, ловить, например.

– То есть уходим?

– Как подвернется шанс – естественно.

– Я бы посмотрел одним глазком, – вставил Дима. – Мне уже ничего не страшно, честно.

– Зато мне за тебя страшно. Ты там со своим креслом пока в траве кувыркался, я-то видел, что змей с машиной делал.

– Как с куклой! – добавил Дик. – В общем, я б ушел за подмогой. Это трезвое и разумное решение. Ты меня знаешь.

Ох, знал я Дика. Мало в нем трезвости и разумности. Особенно когда дело касалось приключений.

Дождь усиливался, шумел в деревьях и траве. Над головой заурчали черные тучи, нагоняющие сумрак и превращающие день в ночь. Не хотелось вдобавок ко всему оказаться под тропическим ливнем в лесу.

– Слушаем меня! – внезапно прикрикнул Андрей.

Мы повернули головы в его сторону.

Андрей был возбужден. Глазки его бегали, щеки дрожали, похожие на блестящее желе, руки перебирали пуговицы на рубашке. На лбу и на шее проступили красные пятна.

Рядом переминались с ноги на ногу четверо парней в форме и таец в бейсболке с козырьком набок.

– Два ноль в ее пользу. – Андрей, выудил из кармана сигарету, зажигалку, закурил. – Слышите? Мы проигрываем по всем фронтам. Сейчас эта тварь сожрала Вовку. Потом она решит, что надо бы сожрать кого-нибудь еще, выберется в озеро и начнет нападать на рыбаков. Хреново? Хреново. А что мы можем сделать?

– Свалить отсюда на хрен, – предложил Дик негромко.

Андрей сощурился, примял фильтр двумя пальцами:

– Ты, Мишка, молодой и зеленый. Ваше долбаное поколение привыкло бежать от опасностей, прятаться, какие-то стратегии придумывать. Вам влом смотреть врагу в глаза. Забыли про ваших дедов и прадедов, жопу с кресла поднять не можете.

– А есть предложения? – перебил Дик. – Нормальные такие предложения, чтобы никого больше не сжирали, чтобы никто не сгорел в авто, шеи не ломал за просто так?

– Убить уродину.

– Мы разве на войне? За нами Москва, да? Или трезвые все люди, умеют оценить перспективы. Сколько у нас оружия на десять человек? Автомат да три пистолета? Китобойные ваши штуки вон там валяются, дополнительных патронов тоже ни у кого нет. Так что, из окопа, «За Родину», лишь бы убить кого-то?

Бешеный запал в глазах Андрея слегка угас. Он мусолил сигарету, гоняя ее из одного уголка пухлых губ в другой. Потом кивнул Иванычу:

– Держи этих дебилов на мушке. Глаз не своди. Вздумают бежать – стреляй. Все равно их тут найдут лет через десять, не раньше.

Потом повернулся к парням в форме:

– Каждому по две штуки баксов, как договаривались, плюс к этому еще штукарь за сложность-напряженность.

– К черту твои деньги, – буркнул один из парней, вытер лицо от дождя. – Жизнь дороже.

Андрей выудил сигарету и рявкнул:

– Тогда вали отсюда на все четыре стороны! Чтоб я тебя через пять минут здесь не видел! Нашлись мне тут, альтруисты, жизнь они любят! Вам для этого оружие давали? Жизнь любить?!