Александр Птахин - СУРОВАЯ ГОТИКА Страница 41

Мучить Субботского ни Прошкин, ни Корнев, конечно, не собирались – они и сами страдали не меньше – о том, что в доме фон Штерна, после попытки поджога, поврежден водопровод их никто не уведомлял. И сигареты у обоих закончились как всегда не к стати…Но Субботского эти факты совершенно не примеряли с создавшимся положением и он продолжал возмущаться:

– А теперь вы еще и хотите, что бы я мысли покойного Александра Августовича прочитал! Как? Как я – скромный кандидат наук – могу делать хоть какие-то предположения о том, где спрятал бы ценный предмет академик! Энциклопедически образованный человек! Всемирно признанный авторитет! Это просто абсурд!

– Ну что ты Алексей, то, что ты академиком будешь это же только времени вопрос, – примирительно начал Прошкин – он по привычке разделял генеральную логическую линию руководства в лице Корнева. Похоже, эта льстивая фраза запала в ранимую научную душу и Субботский, на минуту задумавшись, принялся рыться в своем потертом портфельчике и, наконец, извлек и продемонстрировал довольно странный предмет. Даже два. Предметы очень напоминали вязальные спицы, изогнутые под прямым углом.

Оптимистично поблескивая прямоугольными стеклышками очков, Субботский пояснил:

– Сейчас попробуем применить для поисков одну научную методу. Ее эффективность даже академик Вернадский подтвердил и использовал как способ для выявления патогенных зон в жилых помещениях! В основе простой и не противоречащий понятиям современной физики принцип – переноса энергетического потенциала. Если о некотором материальном объекте много и эмоционально говорят, спорят или даже просто интенсивно думают, часть эмоциональных значимостей, возникающих при этом, передается непосредственно такому объекту, в форме энергии. Поэтому предмет можно обнаружить именно благодаря своеобразному энергетическому сгустку, сформировавшемуся вокруг него при помощи вот такого приспособления – рамки. Она выступает в качестве антенны, улавливающей колебания энергии, отличные от нормальных – в идеале конечно, – Субботский взялся за кончики спиц так, что уголки развернулись, образовав прямоугольник, которому не хватало одной стороны, а сторона противоположная отсутствующей, оказалась составленной из двух соприкасающихся кончиков спиц.

– При контакте с энергетическим сгустком, соприкасающиеся концы начнут покачиваться или даже вращаться, – дав такие пояснения Субботский медленно начал обходить дом по периметру, не сводя глаз с «рамки». Корнев и Прошкин вяло потащились следом. Прошкину, как большому энтузиасту подобного рода научных достижений, на самом деле было интересно, а вот Корнев был настроен куда пессимистичней, даже неприметно повертел пальцем у виска, указав глазами на Субботского, и полушепотом прибавил:

– Ученные те же блаженные… Что с них возьмешь? Надо нам было к общему разговору еще и товарища Борменталя пригасить. Он, какой никакой, да все-таки психиатр, ему наверно тоже было бы интересно посмотреть на это действо… ну, как профильному специалисту…

В этот момент спицы тревожно покачнулись и тихо звякнули – Субботский остановился – прямо напротив массивного книжного шкафа в кабинете покойного профессора, и, не выпуская спиц, попросил открыть шкаф.

Прошкин распахнул дверцы – металлические палочки закружились, набирая темп, по мере того, как Субботский перемещал их вдоль книжных полок, словно в шкафу был спрятан магнит, и вдруг резко остановились. Прошкин даже заглянул в шкаф, что бы выяснить причину этого феномена и тут же отпрянул – его взгляд уперся в толстый черный корешок с тесненной золотом надписью «Масоны»…

Хотя Субботский удовлетворенно кивнул, но вытащил из шкафа совершенно другую книгу – толстенный труд из области географии в добротном кожаном переплете, бережно смахнул с него пыль, и принялся переворачивать страницы. В то же время Прошкин, превозмогая внутреннюю нервную дрожь, что бы не терять времени, осторожно выволок черный томик с предупреждающей надписью и стал просматривать его.

– Изба – читальня, – недовольно пробурчал Корнев себе под нос, и тоже стал рыться в недрах шкафа. После осмотра настроение его несколько улучшилось – он извлек оттуда резную сигарную коробку, в которой обнаружил пару вполне годных к употреблению сигар, и весело поругивая капиталистов, придумавших это зелье, что бы травить трудовой народ, закурил.

Сильно погрузится в мир критического реализма созданный пером А.Ф. Писемского в сочинении «Масоны» Прошкин не успел – Субботский радостно вскрикнул и указал на страницу своей толстой книжки. На ней, прямо поверх отпечатанной типографским способом карты, сопровождавшей текст, было сделано множество пометок чернилами и грифельным карандашом. Надпись над картой уведомляла – изображено тут не что иное, как Яккобагские горы. Прошкин и Корнев переглянулись – название ничего им не говорило, но промолчали…

Оказалось, что радость Субботского от разглядывания подробной карты этого горного образования объяснима тем, что Якобагские горы – именно та часть Гисарского хребта, где находится слабохолмистое плоскогорье Хантахта, а значит и то самое Другое ущелье, едва добравшись до которого бесславно сгинула возглавляемая Ковальчиком экспедиция! Другими словами – некто дополнил старую и неточную карту местности новыми данными и даже самим экспедиционным маршрутом. Теперь ответственные работники вздохнули с некоторым облегчением и попытались изобразить на лицах если не восторг, то хотя бы удовлетворение.

Субботский, руководствуясь уже исключительно собственными научными знаниями, собрал по шкафам и комнатам еще с десяток разнообразных атласов, несколько мудреных навигационных приборов, морской компас и сообщил, что ему потребуется какое-то время, логарифмическая линейка, просто линейка, циркуль и фотографический аппарат для того, что бы поработать над уточнением карты и распознаванием комментариев, сделанных на ней. Он даже не против работать в помещении Управления – если там ему создадут хоть какие-то удобства в виде чаю и сигарет!

В самом дальнем конце длинного стола в кабинете Корнева, пыхтя сигаретой, корпел над картами и инструментами Алексей Субботский. Прошкин, мечтал дочитать черную книжку с угрожающим названием, из любопытства он прихватил толстый томик с собой, но вынужден был отложить чтение до лучших времен и хрустеть яблоком, что бы составить компанию Корневу, который тут же бодро поглощал полуостывший обед. Прием пищи благотворно сказался на мыслительных способностях Владимира Митрофановича. Он, прихлебывая чай, придвинул к себе листок, вооружился карандашом и погрузился в дедукцию, время от времени информируя присутствующих о своих умозаключениях.