Клара Рив - Старый английский барон Страница 42

— Мы лишь еще раз побеседуем с ним, и пусть этот разговор решит его судьбу.

Уолтер Ловел встретил их угрюмым молчанием и отказался отвечать на вопросы. Тогда к нему обратился сэр Филип:

— После того, как вы доказали свое лицемерие и неискренность, мы не можем более доверять вам, а также надеяться, что вы станете соблюдать условия нашего соглашения. Тем не менее мы все же готовы еще раз явить милосердие к вам. Вы навсегда покинете Англию и отправитесь в паломничество в Святую землю в сопровождении тех, кого мы дадим вам в спутники, либо немедля затворитесь в монастырь. Если же вы отвергнете оба эти предложения, я отправлюсь прямо ко двору, брошусь к ногам короля, расскажу ему о вантах злодеяниях и потребую вас покарать. Его величество слишком добр и благочестив, чтобы оставить безнаказанным подобное преступление; он предаст вас публичному позору и казни. И не сомневайтесь: уж если я начну судебное преследование, оно будет доведено до конца. Ваш почтенный зять признает справедливость моих намерений. С вами же мне более не о чем говорить, я лишь объявил свой вердикт. Жду вашего ответа ровно час, а затем поступлю в соответствии с вашим решением.

После этих слов они удалились, предоставив преступнику размышлять и выбирать. По истечении часа они послали за ответом Задиски. Тот, указав пленнику на великодушие и милосердие сэра Филипа и лордов, а также на бесповоротность их решения, попросил его тщательно взвесить ответ, от которого зависела его судьба. Несколько минут преступник молчал с выражением злобы и отчаяния, а потом заговорил:

— Скажите моим самодовольным врагам, что я предпочитаю изгнание смерти, позору и заточению.

— Вы сделали хороший выбор, — ответил Задиски. — Для мудрого все страны хороши, и я приложу все усилия, чтобы моя страна пришлась вам по нраву.

— Так, значит, вы тот, кого избрали сопровождать меня?

— Да, сэр, и уже на основании этого вы можете заключить, что те, кого вы именуете своими врагами, в действительности таковыми не являются. Прощайте, сэр, я иду готовиться к нашему отъезду.

Задиски доложил о решении заключенного и немедля приступил к сборам. Он выбрал слуг — двух энергичных молодых людей — и наказал им не спускать глаз с пленника, ибо им придется держать ответ, если он сбежит.

Тем временем барон Фиц-Оуэн не раз вступал в беседу со своим шурином, пытаясь заставить его ужаснуться содеянному и уразуметь справедливость и милосердие победителя, однако сэр Уолтер держался с ним так же, как и с остальными, — угрюмо и замкнуто. Сэр Филип принудил его передать свое имущество в распоряжение барона Фиц-Оуэна. В подтверждение этому был составлен и подписан при свидетелях надлежащий документ. Барон обязался выплачивать шурину ежегодно определенную сумму и выдать деньги на расходы, связанные с путешествием. Он говорил с родственником ласково и участливо, но тот отверг его добрые чувства.

— Тебе не о чем сожалеть, — сказал он надменно. — Ты остался в выигрыше.

Сэр Филип умолял Задиски вернуться.

— Я вернусь, — ответил тот, — а если останусь, то лишь в силу причин, которые вы сами одобрите. Я пришлю гонца сообщить о своем прибытии в Сирию и обо всем, что может быть интересно вам и вашим близким. Поминайте же меня в своих молитвах и сохраните ко мне ту любовь и уважение, которые я всегда почитал для себя наивысшей честью и счастьем всей моей жизни. Передайте мой привет и почтение вашему приемному сыну, он с лихвою возместит мое отсутствие и станет для вас утешением в старости. Прощайте, лучший и благороднейший из друзей!

Они нежно простились, при этом оба не могли сдержать слез.

Путешественники направились в отдаленный порт, откуда, как они слышали, должно было отплыть судно в Левант{60}, на нем они и продолжили свой путь.

Через несколько дней после их отъезда к лорду Клиффорду прибыли посланцы. Они подробнейшим образом поведали обо всем, что видели и слышали, после чего подтвердили, что полностью убеждены в справедливости притязаний Эдмунда. Они представили письменный отчет обо всем, чему стали свидетелями, и даже позволили себе посоветовать барону исполнить заветное желание Эдмунда. Барон и без того уже был настроен в пользу юноши, его заботило будущее благополучие своей семьи. Пока они гостили у лорда Клиффорда, его старший сын Роберт обратил внимание на старшую дочь радушного хозяина и просил отца сосватать ее за него. Барону был по душе такой брак, и при первой же возможности он заговорил об этом с лордом Клиффордом, который любезно ответил:

— Я отдам дочь за вашего сына при условии, что вы отдадите свою за наследника Ловелов.

Барон помрачнел. Лорд Клиффорд продолжил:

— Мне так понравился этот молодой человек, что я рад был бы видеть его своим зятем, посватайся он к моей дочери, и, если мое мнение что-то для вас значит, я прошу за него.

— Поистине влиятельный ходатай! — воскликнул барон. — Однако, как вам известно, мой старший сын против этого брака. Если он даст свое согласие, я не стану противиться более.

— Ему придется согласиться, — сказал лорд Клиффорд, — иначе он не получит в жены мою дочь. Пусть он поборет свое предубеждение, тогда и я отброшу сомнения.

— Милорд, — произнес барон, — если я получу его добровольное согласие, это будет наилучшим исходом для всех. Я предприму еще одну попытку, если же и она не удастся, всецело предоставлю вам уладить это дело.

Когда всё благородное общество было в сборе, сэр Филип Харкли вернулся к этой теме и стал умолять барона Фиц-Оуэна довершить начатое, осчастливив Эдмунда своим согласием. Барон поднялся и произнес следующую речь:

— Доказательства знатного происхождения Эдмунда, еще более неоспоримые свидетельства его выдающихся достоинств и дарований, ходатайства за него стольких благородных друзей — всё это расположило меня в его пользу, и я постараюсь воздать ему должное без ущерба для остальных своих детей. Я намерен сделать всё, что в моих силах, для их счастья. Лорд Клиффорд был столь милостив, что обещал свою прекрасную дочь моему сыну Роберту, но при условии, к которому я также присоединяюсь и которое сделает моего сына достойным того счастья, что его ожидает. Мои дети являются бесспорными наследниками моего несчастного шурина Ловела, посему ты, мой сын, должен незамедлительно вступить во владение домом и поместьем своего дяди, обязавшись при этом выплачивать своим младшим братьям ежегодно по тысяче фунтов каждому. На таком условии я навсегда закреплю это поместье за тобою и твоими наследниками. Я же добровольно верну замок и имение Ловелов законному владельцу и выдам за него свою дочь. Я назначу надлежащее содержание двум своим младшим сыновьям, а об остальном распоряжусь в завещании. Так я завершу свои земные дела, и мне останется лишь готовиться к переходу в мир иной.