Николас Конде - Щупальца веры Страница 43

Она лежала на шезлонге в саду, не дальше пятнадцати футов от его кресла. Шезлонг был обращен в сторону от него, спинка поднята, так что он не мог видеть ее лица, а лишь ее длинные ноги, загорелые, как всегда бывало летом, рыжеватые волосы на внутренних сторонах бедер были аккуратно сбриты до паха. Он вспомнил, что ему казалось немного вызывающим, что она бреется там, что это делают только женщины, занимающиеся стриптизом, или красотки из журнала «Плейбой». Но когда он в первый раз увидел ее голой и обратил на это внимание, она просто спросила, нравится ли ему это. Он ответил утвердительно, и она сказала, что у нее такая привычка, она всегда так делала.

При этом воспоминании он почувствовал возбуждение, и на этот раз он не пытался отогнать видение прочь. Он наблюдал, как она слегка подняла ноги, так, что сквозь волосы в паху он мог видеть розовую щель, и одной рукой начала трогать себя. Затем ее рука ушла прочь, передвинулась вбок от шезлонга и, казалось, поманила его.

Возбуждение полностью охватило его.

Все было так реально.

Вскочив со стула, он вышел в сад, сложил металлический шезлонг и прислонил его к забору.

Еще одна римская свеча, как маленький реактивный снаряд, взлетела откуда-то неподалеку и взорвалась в воздухе. Вспышка света озарила сад, явив глазам его пустоту.

Но он хотел ее прямо сейчас, жаждал заняться с ней любовью. Он все еще чувствовал возбуждение, биение крови в паху.

Боже, Боже, он нуждался в ней!

Или ему просто была нужна любая женщина? Может быть, он стал таким возбудимым, ощутил сексуальный голод после того, как Тори Хэлоуэлл появилась у его двери.

Он вернулся в квартиру и взглянул на телефон. Позвонить ей, пригласить сюда. Выпить с ней, нести всякий вздор, затащить ее в постель. Добраться до ее…

Ты никогда не думал так! Ты никогда так цинично не относился к женщине!

Ты не можешь продолжать трахать призрак.

Может быть, все дело только в этом. Просто прошло столько времени с тех пор, как…

Но он весь трепетал от желания, все его тело стало чувствительным. Он ощущал прикосновение белья к коже и продолжал представлять себе иного рода прикосновения.

Он подошел к столу, схватил записную книжку и отыскал телефон Тори Хэлоуэлл.

Это не я, подумал он.

И набрал номер.

— Алло?

— Привет, это Кэл Джемисон.

— О, Кэл…

— Как тебе понравился фейерверк? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и нормально, и думая о том, что предательская нервная дрожь в голосе выдает его. Она тоже могла услышать…

— Восхитительно, — ответила она. — Мне и в самом деле обидно, что ты это пропустил. И Крису было бы…

Не могу больше терпеть пустой треп. Нет сил.

— Послушай, — сказал он, — я только что закончил… Я сделал тут небольшую работу, и мне подумалось, не… не захочешь ли ты немножко выпить со мной.

Как следует выпить. Размягчить ее. Чтобы трахнуть.

Он был почти готов извиниться за звонок — придумать какую-нибудь внезапную головную боль и повесить трубку.

— Это было бы чудесно, — сказала она. — А ты не хочешь прийти ко мне?

У тебя или у меня. Удобнее, если сын не будет спать в соседней комнате.

— Дай я выясню, не сможет ли миссис Руис придти посидеть с Крисом, — сказал он. Он обещал перезвонить через несколько минут и затем позвонил миссис Руис.

— Нет проблем, — ответила та. — Я сейчас буду.

Он снова позвонил Тори, сказал, что придет через десять минут, и вышел прогуляться по саду, стараясь успокоиться. Выпить с ней было бы чудесно. Но, чувствуя себя так, как сейчас, он боялся, что набросится на нее в ту же секунду, едва она откроет дверь.

Миссис Руис пришла, открыв дверь своим ключам.

— О'кэй, вы можете идти! — сказала она, увидев его в саду. Он извинился за такой поздний звонок, но она рассказала ему, что в это время бранилась с Эдуардо, и звонок был очень кстати — самый подходящий момент уйти из дома. Кэл может не приходить хоть до самого утра, если хочет, она вовсе не спешит вернуться домой.

Он пошел в ванную и плеснул в лицо холодной водой, затем подумал, не принять ли душ. Еще не поздно перезвонить и извиниться…

Он желал ее.

Торопливо подойдя к двери, он бросился вниз по ступенькам.

Идя к ее дому, он чувствовал, что все вокруг него чуть-чуть изменилось. Свет уличных фонарей, падающий на портики из белого камня, шероховатые бетонные поверхности, даже доносящиеся издали ритмы музыки salsa, отдающиеся эхом от окон дома. Все было таким же, как прежде, и все же другим, наполненным ощущением неотступной, безотлагательной необходимости, как если бы эта улица, весь этот город вибрировали в такт биению его сердца.

Он дошел до двери ее дома, поднял руку, чтобы нажать на кнопку домофона, и замер. Даже его собственная кожа выглядела другой, более розовой, чем обычно, и странно светящейся. Я покраснел, подумал он, как подросток в ожидании первой настоящей близости с женщиной.

Нет, это было гораздо сильнее: он ощущал себя уносимым прочь собственной чувственностью, захваченным в водоворот сексуальной потребности, как если бы все его тело и душу наполнила какая-то неведомая сила, с которой он не мог бороться, и толкала вперед к единственной цели.

С полминуты его палец нерешительно лежал на кнопке. Затем он нажал ее.

Ответный сигнал зуммера прозвучал почти немедленно, и он вошел в подъезд.

Она ждала его, стоя у открытой двери своей квартиры на первом этаже. На ней уже не было того костюма, в котором она пришла к нему недавно; она переоделась в белую юбку и блузку из тонкого, как паутинка, бледно-зеленого шифона. Сквозь полупрозрачную ткань Кэлу были видны очертания ее грудей, ее соски. Черт, он глазеет на нее! Он заставил свои глаза смотреть ей в лицо, но и тут он мог остановить свой взгляд только на том, что выглядело сексуально привлекательным — на ее губах, мягких и блестящих, когда она заговорила.

— Быстро ты добрался, — сказала она.

— Одно из удобств навещать домовладелицу, живущую через дорогу.

Проходя в квартиру, он слегка коснулся Тори, и от этого прикосновения почувствовал, будто его дернуло током. Он снова ощутил нарастающую эрекцию и остался стоять спиной к ней, пока она закрывала дверь.

Она подошла к нему сбоку и взяла его за руку, словно хотела провести его в гостиную, но теперь он попятился назад, сражаясь с водоворотом. Она обошла вокруг него и стала перед ним, пристально глядя ему в лицо. Висящий над ними светильник бросал вниз поток света, осветив ее голову сияющим нимбом.

Ему хотелось овладеть ей прямо здесь, в прихожей, прижать ее к стене, проникнуть в ее лоно.