Приручить Сатану - Софья Бекас Страница 47

у окна, вот шкаф в другом углу комнаты, вот тусклый жёлтый свет от высокого фонаря, что долетает до двенадцатого этажа лишь размытым отблеском… А вот чья-то рука, отделившаяся от темноты, совершенно чёрная, нечеловеческая, тянется к немытому стеклу, скребёт по нему своими длинными когтями, так и просится внутрь. Еве почему-то не было страшно: так иногда бывает в ночных кошмарах, когда приходит осознание сна и появляется скорее интерес, чем ужас. Она с любопытством проследила за рукой, которая, безуспешно попытавшись найти лазейку, проползла вдоль подоконника и скрылась из поля зрения.

Ева перевернулась на спину и медленно опустила веки. Перед глазами тут же предстал образ Саваофа Теодоровича, почему-то сидящего в купе плацкартного вагона с утренней газетой в руках. В воображении Евы на нём была графитового цвета рубашка с закатанными до локтя рукавами, чёрные классические брюки, лакированные туфли; смоляные волосы, зачёсанные назад, влажным шёлком блестели на солнце, и лукавые глаза цвета гречишного мёда светились изнутри тёмным янтарём. Саваоф Теодорович скупо улыбался ей одним поднятым уголком губ, но Ева чувствовала, что он сдерживает себя и на самом деле готов добродушно рассмеяться над чем-то — может быть, над её наивными предположениями, может быть, над чьей-то удачной шуткой, — но рассмеяться искренне, так, как он делал довольно редко. Ева представила его низкий, раскатистый смех и сама невольно улыбнулась; ей даже показалось, что он прозвучал здесь, в её комнате, однако, к некоторому её сожалению, она была пуста. Воображение!

Ева нетерпеливо прогнулась в спине и снова перевернулась на бок: что-то мешало ей спать как обычно и очень неприятно упиралось куда-то в позвоночник, отчего он болел, словно после чьего-то сильного удара. Девушка провела ладонью по простыне, однако никаких посторонних предметов не обнаружила и с досадой пощупала ноющую спину: такое ощущение, что там синяк. Откуда он взялся и был ли он там вообще, Ева сказать не могла, поэтому ей ничего не оставалось делать, кроме как пытаться игнорировать тупую боль в спине.

Дабы отвлечься от неприятных навязчивых ощущений, Ева закрыла глаза и представила себя плывущей по белому бескрайнему озеру. Маленькая лодочка, на дне которой она лежала, едва-едва покачивалась из стороны в сторону на почти не ощутимых волнах. Казалось, один неосторожный вздох — и лодка перевернётся, опрокинет в чёрно-белые глубины вод её хрупкую прозрачную душу. Далёкие очертания берегов потерялись в белом густом тумане, практически слились с низким белым небом и теперь виднелись тоненькой ниточкой где-то на горизонте, а под белой поверхностью озера чернела бездонной пропастью навсегда уснувшая вода. Тишина. Такая тишина, что Ева слышала тихие всплески волн, когда те, будто случайно, ударялись в борта лодки и сразу, ласково извиняясь, подавались обратно в бескрайние чёрно-белые просторы.

Ей показалось, что в комнате кто-то есть. Озеро постепенно рассеялось, исчезли полупрозрачные берега, куда-то провалились бесшумным водопадом тонны воды, жёсткое деревянное дно лодки превратилось в мягкую тёплую постель, а пресный речной воздух исчез, как по щелчку пальцев, и остался в сознании лишь иллюзией, которую уже никто и никогда не воспроизведёт на свет повторно.

В дальнем углу комнаты, наполненном густой ночной сажей, стоял чей-то силуэт. Он стоял спиной к девушке, неподвижно, задумчиво, словно и не спешил никуда уходить, и Ева не чувствовала никакой исходящей от него угрозы, будто это был кто-то совсем знакомый, поразительно родной, зашедший на пять минут проверить больного. Фигура зашевелилась, и тусклая луна осветила острые треугольные черты лица. Это была Мария.

Ева, не отводя взгляда от нежданной ночной гостьи, нащупала рукой выключатель, и комнату сразу наполнил приглушённым рыжим светом маленький ночник. Она думала, что, как только бархатная темнота глубокой ночи рассеется, рассеется и её очередное видение, однако вместо этого Ева поймала на себе пристальный взгляд Марии, сочетающий в себе несколько бестактное любопытство, искреннее непонимание и явное желание решить неподдающуюся сложную задачу. Некоторое время они безмолвно переглядывались, не спеша начинать разговор, да и Ева была ещё не до конца уверена, снится ли ей это всё или же происходит на самом деле.

Наконец, Мария полностью обернулась к ней, и тогда в свете лампы она увидела на её голове крутые бараньи рога, которые изначально приняла за шляпу. То, с какой точностью прорисовало подсознание Евы их рельеф — она видела каждую выемку, каждый бугорок, каждую шероховатость на огромных костяных наростах, — поразило даже её, хотя в былые времена и не такие картины представали её угасшему измученному взору.

— Вы очень красивая, — сказала почему-то Ева, чем вызвала на лице Марии истинное недоумение. — Вы даже не представляете, насколько.

— Всегда поражалась людям, которые откровенно признаются в своих чувствах. Я бы так не смогла… — тихо проговорила Мария, подходя к кровати. Наверное, в любой другой раз Ева почувствовала бы себя некомфортно под её наглым изучающим взглядом, но сейчас, когда она была уверена, что всё, происходящее вокруг, — сон, ей было уже абсолютно всё равно. Мария медленно опустилась на пол рядом с её кроватью, чтобы быть с ней на одном уровне, и теперь Ева видела её спокойное задумчивое выражение лица в жёлтом свете горящей лампы. Женщина устало прикрыла глаза и облокотилась головой на стену позади себя, однако полностью сделать это ей не дали массивные бараньи рога, которые с глухим стуком тяжело ударились о бетон.

— И голос у Вас такой красивый: музыкальный, мелодичный. Приятно слушать.

Мария тихо засмеялась и задумчиво почесала затылок.

— Почему ты мне это всё говоришь? — она подозрительно прищурилась, наклонив голову на бок. То ли от ночника, то ли сами по себе её глаза вдруг засверкали ярко-оранжевым янтарём, словно жаркие языки пламени за чугунной каминной решёткой.

— А почему нет? — Ева лениво перевернулась на спину и сразу почувствовала, как что-то упёрлось в позвоночник. — Я люблю, когда люди знают, что я о них думаю, и всё же Вы мне всего лишь снитесь, не более и не менее.

— Ты так в этом уверена?

Вопрос поставил девушку в тупик: да, она была в этом уверена. «Подсознание спрашивает у сознания, как ему воспринимать видимое: как сон или как реальность, — подумала Ева, устремив взгляд в пустой белый потолок, который мгновенно напомнил ей затянутое сплошными пушистыми облачками небо. — Откуда я знаю? Я уже давно живу где-то на границе».

— У Вас рога на голове, — ответила наконец на вопрос Марии Ева, поворачивая к ней голову. — Естественно, Вы мне снитесь.

Мария улыбнулась, хотела уже что-то сказать, но в последний момент передумала и промолчала, загадочно посмотрев на девушку из-под опущенных ресниц.