Энн Райс - Волки на переломе зимы Страница 47

– Это я уже слышал, – буркнул Ройбен и тут же устыдился. – Нет научного описания ни для нас, ни для призраков, ни, полагаю, для духов леса…

– Знаешь ли, Ройбен, существует множество псевдонаук. Мы же не станем связываться с ними, верно? С Лаурой все в порядке. Мы все делаем правильно. Рождественский праздник получится на славу, и наш праздник Солцеворота пройдет куда веселее, чем обычно, потому что теперь с нами ты, и Стюарт, и еще прибавится Лаура. Но мне пора ехать. Я и так припозднился.

13

Среда, предутренний час.

Весь дом спал.

И Ройбен спал. Он лежал, раздетый донага, под толстым пуховым одеялом и пледом, уткнувшись лицом в прохладную подушку. Прочь от меня, дом. Прочь от меня, страх, прочь от меня, мир.

Он видел сны.

Во сне они с Лаурой прогуливались по Мьюрскому лесу среди гигантских секвой. Солнечный свет, пробиваясь сквозь кроны, упирался в темную лесную почву могучими яркими столпами, в которых плясали мириады пылинок. Они шли, так тесно прижавшись друг к дружке, что чуть ли не сливались воедино, он обнимал ее правой рукой, она его – левой, аромат ее волос мягко дурманил и кружил ему голову.

В стороне, среди деревьев, открылась поляна, где солнечные лучи дерзко согревали землю, направились туда и, не разжимая объятий, легли наземь. Во сне было совершенно не важно, ходят ли там люди, не увидит ли их кто-нибудь. Мьюрский лес принадлежал им одним. Они скинули одежды, которые сразу исчезли. Как же хорошо было Ройбену в волчьей шкуре, в свободной дивной наготе! Лаура лежала под ним, ее светящиеся глаза смотрели прямо в его глаза, волосы разметались по темной земле – о, эти прекрасные соломенные волосы! – и он опустил голову, чтобы поцеловать ее. Лаура… Ее поцелуи, страстные, но нежные, уступчивые, но вожделеющие, нельзя было сравнить с поцелуями ни одной другой женщины на свете. Он ощущал жар ее грудей, стиснутых его обнаженной грудью, влажность волос прижатого к нему лобка. Он приподнялся, чтобы войти в нее. Экстаз! Святая святых! Солнечный свет золотил воздух, играл на листьях папоротника, который окружал их в этом храме грандиозных секвой. Она немного подалась бедрами навстречу ему, но тут же его вес плотно припечатал ее к теплой ароматной земле, и Ройбен пустился в стремительную ритмичную скачку на ней. Он брал ее жадно, но нежно, сам отдаваясь ей всем своим существом, любил ее, целовал ее мягкие ароматные губы… «Люблю тебя, моя божественная Лаура…» Потом он, плотно зажмурившись, извергся в нее; волна наслаждения все нарастала и нарастала, пока не сделалась почти невыносимой, и он открыл глаза.

Марчент.

Она лежала под ним на кровати, не отрывая от его лица молящих глаз, ее губы дрожали, по лицу текли крупные слезы.

Он заорал.

Он соскочил с кровати и врезался всем телом в противоположную стену. И все орал, орал в ужасе.

Она села на постели, прикрывая простыней обнаженную грудь – его простыни, ее грудь, – и в полной панике уставилась на него. Ее рот открывался, но он не слышал ни звука. Она протянула к нему руки. Ее взлохмаченные волосы казались сырыми.

А он трясся в рыданиях.

Кто-то резко постучал в дверь и тут же распахнул ее.

Ройбен плакал, сидя на полу и прижавшись к стене. Кровать была пуста. В двери стоял Стюарт.

– Черт возьми, старина, что случилось?

Вверх по лестнице простучали быстрые шаги. За спиной Стюарта появился Жан-Пьер.

– О, Матерь Божья! – всхлипнул Ройбен, продолжая подвывать. – Господь всемогущий! – Он попытался встать, но ноги не послушались его, и он снова рухнул на пол, сильно ударившись головой о стену.

– Ройбен, прекрати! – воскликнул Стюарт. – Прекрати! Мы тут, с тобой. Все хорошо.

– Прошу вас, господин, – вмешался в разговор Жан-Пьер, накидывая Ройбену на плечи его халат,

Явилась Лиза в длинной белой ночной рубашке.

– Я схожу с ума! – заикаясь, преодолевая ком в горле, с трудом проговорил Ройбен. – Я схожу с ума. Марчент! – выкрикнул он в полный голос и закрыл лицо руками. – Все, что хочешь, все, что я могу, все, что хочешь! Прости, Марчент, прости, прости меня!

Он повернулся, уперся пальцами в стену, будто пытался пронзить ее насквозь, снова ударился головой и тут почувствовал прикосновение крепких рук.

– Спокойно, господин, спокойно, – сказала Лиза. – Жан-Пьер, перемени постель! А вы, Стюарт, помогите мне.

Но Ройбен скрючился у стены словно в судороге и зажмурился.

Потянулись долгие секунды.

В конце концов он открыл глаза, позволил поднять себя на ноги и запахнулся в халат, словно замерз. В его памяти всплывали обрывки сна: солнце, земляной аромат духов Лауры; лицо Марчент, ее слезы, губу, губы, ее губы – это были ее губы, не Лауры. Неповторимые поцелуи Марчент.

Он обнаружил, что сидит за столом. Как он тут оказался?

– Где Феликс? – спросил он. – Когда он вернется? Я должен повидаться с ним.

– Всего несколько часов, – мягко ответила Лиза. – Он приедет. Я позвоню ему. Я сама позабочусь об этом.

– Простите… – прошептал Ройбен и с потерянным видом откинулся на спинку кресла, глядя остановившимся взглядом на Жана-Пьера, который перестилал его постель. – Простите…

– Инкуб! – тоже шепотом проговорила Лиза.

– Не говорите этого слова! – возмутился Ройбен. – Не называйте ее этим дурным словом. Она не ведает, что творит! Уверяю вас, она ничего этого не понимает! Она не демон. Она призрак. Она заблудилась, она пытается выбраться, а я не могу ей помочь. Не называйте ее инкубом. Не употребляйте этой демонической лексики.

– Все в порядке, мэм, – сказал Стюарт. – Мы же здесь. Вы ведь ее не видите, правда?

– Сейчас ее здесь нет, – твердо сказала Лиза.

– Она здесь, – мягко поправил ее Ройбен. – Она всегда здесь. Я чувствовал ее присутствие прошлой ночью и знал, что она здесь. Ей не хватает сил, чтоб появиться. Она хочет этого. Она здесь. Она плачет.

– В любом случае вам нужно лечь и уснуть.

– Не хочу спать, – возразил Ройбен.

– Послушай, старина, я останусь с тобой, – предложил Стюарт. – Сейчас вернусь, только возьму одеяло и подушку. Я лягу прямо здесь, у камина.

– Ты правда останешься здесь? – спросил Ройбен.

– Жан-Пьер, принеси ему подушку и одеяло, – приказала Лиза. Она стояла за спиной Ройбена и массировала ему плечи. Пальцы у нее были твердыми, как железо, но ему это нравилось.

Не отпускай меня, думал он. Не отпуская меня. Подняв руку, он взял ее за ладонь, холодную твердую ладонь.

– А вы не останетесь со мною?

– Конечно, останусь, – ответила она. – Так, Стюарт, ложитесь здесь, у огня, и спите. А я сяду в кресло и прослежу, чтобы он мог спать спокойно.

Ройбен лег на спину в свежезастеленную постель. Он боялся, что если попытается заснуть, то повернется и увидит ее рядом с собою.