Кирилл Манаков - Хроники последнего лета Страница 48

«Стоп! Так это получается, я сам себе говорю, куда идти!»

Тут Ахмед совсем запутался, помотал головой и все-таки двинулся на запад, рассудив, что заняться все равно нечем.

Так и шел он в приятном тенечке, пока не наткнулся на стекавшую с холма небольшую речушку, неширокую и быструю. Ахмед прикинул, можно ли перепрыгнуть неожиданную преграду, но берег оказался глинистым и вязким, и не давал возможности как следует оттолкнуться.

Пока он раздумывал, что делать дальше, на ветку опустился старый знакомый ворон. Минуту помолчав, ворон спросил:

— Перебраться не можешь?

Ахмед не удостоил его ответа — еще не хватало отчитываться перед каждой птицей.

А ворон сказал с самым глубокомысленным видом:

— Это не простой ручей. Так просто не перейти.

Ахмед сразу поверил. А почему бы и нет? Почему бы тут не происходить чудесам?

— И что же делать?

— Запоминай, — важно произнес ворон, — повернись на месте три раза, крикни сильно, как можешь: «Бабай!» и иди прямо по воде. Никак иначе не перейти.

Ахмед внимательно выслушал колдовские советы и сразу же приступил к их исполнению. Прокрутился вокруг себя, проорал «Бабай», да так, что над лесом поднялись стаи испуганных птиц, и уверенно шагнул с берега.

Этот шаг был последним. Он по пояс провалился в липкую грязь, откуда с ругательствами и проклятьями выбрался уже на другой берег.

А коварная птица все время наблюдала за ним, сопровождая ахмедову возню довольным хохотом. Когда же доверчивый Ахмед все-таки форсировал реку, ворон назидательно сказал:

— Нашел, кому верить. Я же все-таки птица!

Потом громко и хрипло прокричал: «Гр-р-р-оза идет!», взмахнул крыльями и улетел.

Ахмед еще некоторое время сыпал ему вслед проклятьями, но потом успокоился. Глупо ругаться с птицей. Пообещав себе в следующий раз обязательно поймать наглого ворона, он все же решил двигаться на запад. А какая, в сущности, разница? Понятно, нет никакой гарантии, что его опять не обманули, но не все ли равно, куда идти. Пусть это будет запад.

Через полчаса быстрой ходьбы Ахмед вышел на поляну, поросшую бархатной травой, такой шелковистой, что захотелось немедленно скинуть кроссовки и пройтись босиком. Подозрительная полянка, непонятная. Круглая, словно нарисованная циркулем, и слишком красивая. Таких не бывает.

Посчитав, однако, что стыдно прятаться от неизвестности, Ахмед вышел на поляну и огляделся. Вроде никого.

— Долго мы тебя ждали!

Ахмед резко развернулся на голос и замер от ужаса.

С дерева, быстро перебирая мохнатыми лапами, спускался невероятный паук. Огромный, как шина от Камаза, рыжий с черными пятнами, с головой, удивительным образом напоминающей человеческую. Именно такую тварь Ахмед видел в детстве на картинке — там паук схватил несчастную муху и обматывал ее липкой паутиной. Он тогда испугался так сильно, что месяц потом плакал по ночам и звал маму. С тех пор любой паук, даже самый маленький, вызывал если не ужас, то отвращение.

Оказавшись на земле, паук отряхнулся, словно собака, приподнялся на лапах и засеменил к Ахмеду. На паучье-человечьем лице застыло печальное выражение. Остановившись у ног, паук скорбно посмотрел снизу вверх и сказал, отчетливо выговаривая каждое слово, как говорят иностранцы, хорошо выучившие русский язык:

— Но ведь лучше поздно, чем никогда, правда?

Пребывающий в шоке Ахмед ничего не мог сказать, но паук и не ждал ответа.

— Располагайся, — он поднял переднюю лапу и показал на середину поляны, где оказалось обычное офисное кресло на колесиках. Только что его не было, но стоило отвернуться — раз и появилось.

— Что стоим? — поинтересовался паук и протянул лапу к Ахмеду, намериваясь, по всей видимости, его подтолкнуть, но тот, избегая прикосновения ужасного существа, бросился к креслу.

— Ладненько, — сказал паук, повернул голову к лесу, отчего брюхо его затрепыхалось, и крикнул, возвысив голос: — заседание открыто! Прошу комиссию на арену!

Как будто в ответ ему поднялся ветер, зашумели кроны деревьев, и в лесу послышались тяжелые шаги, словно приближался кто-то чудовищно большой. При каждом шаге дрожала земля, и с деревьев осыпались листья.

Ахмед с замиранием сердца ожидал появления монстра, который подходил все ближе, пока, наконец, из-за окружающих поляну деревьев не выступил большой плюшевый львенок. Правда, большим он был для игрушки — по колено взрослому человеку. О, Всевышний, это же старый знакомый — львенок Рычалка, давным-давно подаренный дядей Магой на день рождения. Только смелый Рычалка мог защитить от страшного паука, и только с другом-львенком в обнимку Ахмед засыпал до третьего класса.

— Прошу прощения за опоздание, — вежливо сказал львенок.

— Ничего страшного, — великодушно ответил паук, — мы можем приступать. Секретарь!

Раздался звук хлопающих крыльев, и на поляну опустился тот самый ворон. На сей раз у него на голове красовалась профессорская шапочка с кисточкой, а на носу примостились круглые очки. Дополнял картину элегантный галстук-бабочка на шее.

Ворон-секретарь достал из-под крыла блокнот, чернильницу с пером и золотой колокольчик, откашлялся и важно объявил:

— Заседание открыто!

Он клюнул колокольчик, и над поляной потек мелодичный звон.

— Подсудимый, представьтесь, — официальным голосом потребовал паук.

Ахмед хотел ответить, но от волнения поперхнулся и закашлялся, сильно, с хрипом и подвыванием. Наконец, ему удалось успокоиться и сказать осипшим голосом:

— Хаджибеков Ахмед Маратович… Тысяча девятьсот…

— Спасибо, — прервал его паук, — это не требуется. Нам известна дата вашего рождения.

— Хорошо известна, — подтвердил ворон.

— Первый вопрос, Ахмед Маратович, — паук разглядывал Ахмеда, слегка наклонив голову, — ваше прозвище Бес — откуда оно? Имеет ли отношение к потусторонним силам?

— Не знаю, — пожал плечами Ахмед.

— Не правда, — радостно воскликнул ворон, — знает, еще как знает! Прозвище это он получил в последнем классе средней школы за неуживчивость и скверный характер.

— Понимаешь, Ахмедик… то есть понимаете Ахмед Маратович, — объяснил львенок-Рычалка, — здесь нельзя говорить неправду. Во-первых, это тотчас же вскроется, а во-вторых… будет наказание. Больше не надо так делать, ладно?

— Ладно, — миролюбиво сказал паук, — будем считать, что подсудимый не знал правил. Мы же не будем мелочиться, верно?

— Благодарю вас, коллега, — вежливо поклонился львенок.

— Хорошо. Полагаю, что следует начать с вступительной речи. Не возражаете?