Наталия Земская - Анти-Авелин Страница 49

– Я открыл ящик Пандоры.

– Вот! Вы и сами прекрасно все понимаете. Эта девица – воплощение всех ваших бед. Она осквернила избранную вашей душой миссию искупления грехов за все человечество перед Всевышним. Заглянув в ее грешные глаза, вы сами стали грехом.

– Вы знали о нашей связи?

– Да, знал. И очень долго надеялся, что вы одумаетесь, найдете силы усмирить свои вожделения. Я рассчитывал на ваши таланты и познания в области теологии. Более того, я был уверен, что божественное откровение не даст окончательно уничтожить ваш разум, и вытащит вас из греховного круговорота, как это уже происходило с тысячами верующих. Но то, что произошло сегодня утром… Первые минуты от полученного известия мне казалось, что я сплю и вижу дурной сон, – епископ помолчал немного. – Мой план по спасению вашей и моей репутации, а также репутации церкви, заключается в следующем: вы должны безоговорочно следовать всем моим указаниям, я же сделаю все, чтобы сказанное на допросе этой девицей было похоронено в стенах тюремной камеры и никогда не достигло улиц города.

– Что будет с Авелин?

– Теперь это не имеет никакого значения. Значимо только ваше возвращение к обязанностям сана и миссии, возложенной на вас Папой. Кстати, о последнем. Что это?

С этими словами епископ извлек сверток бумаги, лежащий под книгами.

– Мой донос в Ватикан?

– Совершенно верно. Только не подумайте, что я перехватил его из любопытства. Я не имею привычки совать нос не в свои дела. Мной руководили исключительно благие намерения уберечь вас от необдуманных поступков. Зная о вашем времяпрепровождении здесь, в Лионе, я имел полное право сделать предположение об ошибочности излагаемых вами в доносе суждений. Вскрыв эту бумагу, я убедился в том, что был тысячу раз прав в своих опасениях. О чем вы думали, когда его писали? Вы только послушайте свои слова! Вот: «Вальденсы отличаются нравами и языком, ибо они скромны и воздержаны в речах. Они не проявляют суетности в одежде, которая всегда проста и чиста. Они никогда не пускаются в торговлю, боясь, что им придется обманывать и нарушать свое слово, и предпочитают жить личным трудом, как простые рабочие. Они не копят богатство, ибо довольствуются необходимым. Они умерены в пище и питье. Они не посещают ни кабаков, ни балов, ни других мест развлечений. Они умеют сдерживать свой гнев. Вы всегда найдете их за работой, а так, как они то учатся, то учат – у них не всегда остается времени на молитву. Еще их можно узнать по ясности и кротости их выражений. Они избегают в разговоре шуток, пересудов, божбы, неприличных выражений и лжи. Они даже не говорят vere (истинно) и certe (несомненно), считая это равносильным клятве».

– Это сведенья, которые я узнал от горожан.

– Этим вы хотели порадовать Папу, чтобы он не сильно печалился, понимая, что деньги, не полученные казной Ватикана, находятся в надежных руках милых сектантов?

Когда Жан Поль писал эти строки, его сердце было наполно любовью ко всем явлениям, которые он наблюдал. Ему казалось очевидным желание разглядеть во всем только хорошее и постараться донести до всех положительные события. Теперь же он с ужасом осознавал свою неразумность. Слова епископа били точно в цель, разрушая мир его иллюзий, оставляя в душе тяжелую пустоту. Епископ еще долго топтался на ранах его сердца, пытаясь уничтожить то, что уже и так превратилось в пепелище.

– А теперь, отец Жан, – устало произнес епископ, израсходовав всю свою желчь, – пригласите сюда братьев наших, и дайте им наставления о тайне следствия инквизиции. Расскажите им, какие страшные наказания их ждут, если они будут иметь сношения с родственниками подследственной или распустят свой язык о том, что им стало известно из допросов. А лучше – запретите им выходить за стены монастыря, кроме как по делам инквизиции, и сами отправляйтесь туда же. И молитесь усердно. Слышите? И денно и нощно!

Закрывшись в келье, Жан Поль поначалу пытался молиться, но тщетно. Глухая боль придавила его к деревянному топчану, и он бездумно смотрел в потолок, потеряв счет дням и часам. Принесенную братьями еду он подносил ко рту и клал обратно в миску с отвращением. Весь его организм сжался в нервный клубок где-то под ребрами, и отказывался воспринимать пищу. Каждый раз, когда он проваливался в забытье, вместо сна, к нему приходило виденье о том, как злобные карлики хватают его за руки и за ноги в тот момент, когда он пытается украсть из их мешка алмаз для своего отца, и тащат его к руднику, чтобы сбросить в вырытый колодец. И в тот момент, когда начиналось его падение, он выходил из забытья в холодном поту.

Однажды в его дверь настойчиво постучали:

– Отец Жан, епископ ждет вас у себя для разговора.

Жан Поль сел на край топчана и почувствовал, как келья поплыла у него перед глазами. Собравшись с силами, он открыл дверь и увидел перед собой того угрюмого монаха.

– Сколько времени я здесь нахожусь?

– Пятый день, – ответил монах.

Вид монаха всколыхнуло чувство испуга за Авелин. Спасти ее из заточения любыми путями, увидеться с ней под предлогом допроса, дать весточку, что она не покинута. Нежное дитя среди грубых отбросов Лиона. Как он мог позволить себе так раскиснуть от испуга за свою репутацию, если из-за него целых пять дней страдает невинная душа. Он пойдет к епископу, чтобы убедить его, а может, и обмануть, и даже предать. Лишь бы вызволить ее из беды.

Ухватившись за краешек платья призрачной надежды, Жан Поль зашагал вслед за монахом.

– А вы духовно изменились, друг мой, судя по бледности вашей кожи. Молитвы, надеюсь, очистили вас от скверны?

Жан Поль уже было набрал в грудь воздуха, чтобы вступить в борьбу за Авелин.

– А у меня плохая новость про вашу бывшую искусительницу, – продолжил епископ.

– Какая? – выдохнул Жан Поль.

– Чертовка оказалась крепким орешком. Даже искусство палача, и даже через пять дней пыток, не помогло вытащить из нее ни одного признания.

– Ее пытали?

– А для вас этот способ допроса является новостью?

– Но сначала дается время на раскаянье и испытание молитвами!

– У нас нет времени, – жестко отрезал епископ. – Не забывайте, что инквизиция – это уже давно светский сыск, который лишь прислушивается к церкви, но ей не подчиняется, и я не могу находиться в постоянном напряжении, все время отсылая деньги палачу и следствию, с ужасом думая о том, что может рассказать эта девка. Вам тоже пора принять участие в этом.

– Что с ней сделали?

– Все что смогли, чтобы вытащить из нее хотя бы слово. Разве стоит думать о бренном теле, когда речь идет о спасении вечной души? Но она явно одержима бесом, который питает ее силой из ада. Вдумайтесь, какой опасности вы подвергались. С этим надо покончить как можно быстрее, пока по городу не поползли слухи. Сегодня вы отправитесь в городскую тюрьму, и прекратите ее страдания и наши переживания. Она должна дать признательные показания в ереси и сектантстве, и предстать перед судом. Ее смерть в тюрьме вряд ли убедит Папу в успехе вашей миссии. Я знаю, вы сможете на нее повлиять. Действуйте.